Хантер Томпсон - Страх и отвращение предвыборной гонки – 72
Ред.: Это было в тот момент, когда Макговерн сказал о «1000 процентах»?
ХСТ: Один из странных вопросов без ответов, говорил ли Макговерн на самом деле о 1000 процентов кому-либо, кроме Иглтона.
Ред.: Ладно, кто сообщил, что Макговерн сказал: «Я за вас на 1000 процентов»?
ХСТ: Иглтон и сообщил об этом.
Ред.: Иглтон сообщил об этом, но Макговерн никогда не отрицал этого… Хотя он не мог, разумеется.
ХСТ: Он не отрицал этого, и Манкевич объяснил мне… Он сказал, мы должны были сделать это. Мы пришли к той точке, когда надо было или всецело поддержать его, или от него избавиться. Третьего пути не было.
Ред.: Так что они решили всецело его поддержать. Что же заставило их изменить свое мнение?
ХСТ: Реакция по всей стране… партийной иерархии… в основном людей, связанных с финансами. Поток денег был полностью остановлен.
Ред.: Денежный поток был остановлен из-за Иглтона? Был ли тут какой-либо… Другими словами, спонсоры говорили, что вы должны избавиться от Иглтона или они перестанут финансировать кампанию?
ХСТ: О, дело было не только в спонсорах… Они сказали это… Но были также и Джин Вествуд, Ларри О’Брайен, мэр Дейли — все профессионалы, которые сказали, что мы просто не можем работать так дальше. Манкевич сказал то же самое. Как только история Иглтона была обнародована, он сказал: «Давайте избавимся от этого парня».
Ред.: Фрэнк сказал это? «Давайте избавимся от этого парня?» Прямо так?
ХСТ: Да. Хейнсу Джонсону Манкевич сказал, что говорил за себя и за Гэри Харта, когда отправился к Макговерну сразу же после того, как они получили эту информацию об Иглтоне — исходную информацию, материал, который был опубликован. Он сказал: «Я помню, как в тот вечер назвал его Джорджем, чего поклялся не делать во время кампании. Я сказал, что говорил за Гэри и за себя». Манкевич сказал Макговерну: «Давайте избавимся от этого парня».
Ред.: Это был первый раз, когда он назвал сенатора Макговерна Джорджем? Это необычно.
ХСТ: Да, это озадачивало меня в течение всей кампании, потому что я помню, как впервые встретился с Макговерном в доме Тома Брейдена еще в декабре… Он пришел на обед, и казалось, что самой естественной вещью в мире будет называть его Джорджем… Точно так же, как я называл Тома Брейдена, обозревателя Washington Post, Томом и как люди называли бы Роберта Кеннеди Бобби. Одной из показательных особенностей избирательной кампании Макговерна было то, что никто, в том числе Манкевич, который был ближайшим к нему человеком, не называл его иначе как «сенатор», и точно так же и все остальные обращались к нему, что поразило меня.
Сначала я называл его Джорджем, но потом начал чувствовать себя как-то странно, потому что был единственным человеком, который звал его так. Ну, еще моя жена звала его так… Я никогда не слышал, чтобы кто-то еще обращался к нему по имени.
Ред.: Как вы звали Хьюберта Хамфри? Вы разговаривали с ним лично?
ХСТ: У меня не было возможности обратиться к Хамфри напрямую. Хотя я был представлен ему один раз… У него была привычка расхаживать взад-вперед по проходу самолета.
Ред.: Это было на самолете избирательной кампании Хамфри?
ХСТ: Да, в Калифорнии. Я отправился туда после того, как обозвал его всеми этими позорными словами. Я полагал, что должен им бесплатный выстрел в меня, так как столько раз нападал на них. Я отправился на завод Lockheed с Хьюбертом… Ну, на тот, где делают Л-1011. Да, это должен быть Lockheed… Я думаю, это было в Палмдейле.
Ред.: В Калифорнии?
ХСТ: Да, это происходило во время предварительных выборов в Калифорнии. Я полагал, что должен провести по крайней мере один день на самолете Хамфри… Так что я позвонил его пресс-службе в «Беверли Хилтон» и сказал, что хотел бы оказаться в нем. А сам подумал: «Ну, вот мы и приплыли — сейчас меня изобьют…» Когда я появился, Хамфри расхаживал взад-вперед по проходу. Его сопровождал один из помощников по работе с прессой. Он говорил, что это такой-то и такой-то, оттуда-то и оттуда-то… Так вот он подошел ко мне и спросил: «Кто вы?» И я сказал, что я Хантер Томпсон из Rolling Stone, а он спросил, как это пишется… И на повышенных тонах потребовал, чтобы я по буквам сказал Хантер Томпсон… А потом так же по буквам Rolling Stone.
Ред.: Они никогда не слышали о вас?
ХСТ: Конечно, они слышали — Newsweek только что процитировал меня в двух номерах подряд, когда я назвал Хамфри «вероломным, безвольным, старым мелким политиканом», — и та фигня с написанием моего имени и названия журнала была просто их способом отомстить мне. Они, наверное, рассчитывали смутить меня. Всей кампанией Хамфри заправляли имбецилы… Но не было никакой возможности избежать этого дерьма, и к тому же я решил… ну вы понимаете… они к тому времени заслужили один бесплатный выстрел в меня.
Ред.: Когда вы разговаривали с Никсоном, как вы обращались к нему?
ХСТ: Я не думаю, что как-то к нему обращался. У меня плохо обстоит дело с обращениями.
Ред.: А как Никсон вас называл?
ХСТ: Хантер… Мы говорили о футболе. Он чувствовал себя очень расслабленно.
Ред.: Мы, похоже, отклоняемся от темы. Мы обсуждали разницу между восприятием и реальностью в отношении дела Иглтона. Общественность воспринимала Иглтона как хорошего парня…
ХСТ: Простите, но мне кажется, я вижу мескалинового барыгу там, на улице.
Ред.: Нет… Опустите шторы, опустите занавески.
ХСТ: Я должен позвонить своему адвокату.
Ред.: Может быть, нам вызвать сюда вашего доктора? Вы очень напряжены, очень нервничаете… Сейчас мы не можем даже думать о мескалиновом барыге. У нас кризисная ситуация со сдачей этой книги… Хотите что-нибудь еще рассказать о том, как Макговерн справлялся с проблемой Иглтона?
ХСТ: Я думаю, что он справлялся с ней очень плохо. Были два человека в кампании… можно сказать, из высшего эшелона, которые предоставили Джорджу хорошую возможность скинуть Иглтона за борт.
Ред.: Кто? Когда это было?
ХСТ: Сразу после того, как это произошло, на следующий день после обнародования истории. Это был вторник — насколько я помню, последний вторник июля.
Ред.: Кто выступал за отказ от Иглтона?
ХСТ: Ну… Первой была Элеонора Макговерн. Но это не то, что я имею в виду, потому что она хотела отвергнуть его еще в Майами, примерно через две минуты после того, как услышала, что он выбран для участия в предвыборной связке. Она была единственным человеком в Майами, который открыто, публично выступал против Иглтона с самого начала, за исключением меня, конечно, но такие люди, как Харт и Манкевич, никогда не принимали мое мнение всерьез… В Майами я не бездействовал, потому что знал всякие грязные секреты об Иглтоне. Не молчала и Элеонора… Но, когда я разговаривал со Стернзом и Биллом Догерти (советник Макговерна Уильям Догерти, вице-губернатор Южной Дакоты) на пляже в субботу днем после съезда, я сказал им, что Иглтон, похоже, первая серьезная ошибка, которую они совершили до настоящего момента, потому что он казался совершенно неуместным в этой кампании. Продажная шкура, еще один из этих дешевых жуликов… И Догерти сказал, что это довольно забавно — слышать такое от меня, потому что я говорю почти то же самое, что говорила об Иглтоне Элеонора…
Ред.: Билл Догерти говорил это? В Майами?
ХСТ: Да, но я не стал это печатать. Стернз и я были на пляже и пили пиво, когда Билл увидел нас… Он просто подошел и сел рядом, не понимая, что мой магнитофон включен на запись, поэтому я решил, что будет несправедливо использовать все, что он говорил в тот день… Я убрал эти откровения из расшифровки записи.
Ред.: Очень жаль, но давайте вернемся к тому, что произошло, когда история Иглтона была обнародована. Кто хотел скинуть его с борта?
ХСТ: Манкевич не хотел даже, чтобы тот приезжал в Южную Дакоту, он хотел выкинуть его из связки в ту же минуту, как услышал об этом — об электрошоковой терапии.
Ред.: Манкевич хотел немедленно выкинуть Иглтона? А Макговерн сказал: «Нет»?
ХСТ: Макговерн не был уверен.
Ред.: Так вы говорите, что Манкевич плохо справился с этой ситуацией?
ХСТ: Ну, вы не можете обвинять в этом Фрэнка. Манкевич не мог выкинуть его, а Макговерн мог. И Гэри Харту сначала казалось, что они должны разрулить эту ситуацию или, по крайней мере, попытаться разрулить. Поэтому и прозвучали эти «1000 процентов»… Давайте поддержим его… Они не могли поддержать его на 99 процентов или на 84 процента… Они должны были поддержать его на 1000 процентов… или на миллион процентов, или как-то так… Другими словами, они должны были поддержать его или дать ему пинка под зад.
