Ахмед Рушди - Шаг за черту
Беда в том, что это необходимое отрицание — неправда. Если дело не в исламе, то почему тогда мусульмане массово выступают в поддержку Усамы бин Ладена и «Аль-Кайды»? Почему, откликнувшись на призыв муллы к джихаду, на афгано-пакистанской границе собралось 10 тысяч человек, вооруженных мечами и топорами? Откуда взялись первые военные жертвы Великобритании — три мусульманина, которые погибли, сражаясь на стороне Талибана?
Откуда привычный антисемитизм часто повторяемых исламистами клеветнических утверждений, что это «евреи» организовали атаки на Всемирный торговый центр и Пентагон? Причем руководство Талибана приводит, среди прочих, самоуничижительные оправдания, что мусульмане не владеют технологиями и не обладают организационными способностями, необходимыми для воплощения подобного замысла. Почему Имран Хан, некогда звезда пакистанского спорта, а ныне политик, потребовал доказательств вины «Аль-Кайды», откровенно игнорируя самоуличающие высказывания ее представителей (про дождь самолетов с небес, про то, что мусульмане Запада не должны жить и работать в высотных зданиях, и прочие)? К чему все эти разговоры о неверных, воюющих на стороне Америки, оскверняющих святую землю Саудовской Аравии, если в сердцах нынешних недовольных нет определения того, что свято?
Давайте говорить без обиняков. Конечно же, «дело в исламе». Вопрос в том, что именно это означает. Прежде всего, сама религиозная вера далека от теологии. Большинство мусульман не занимаются глубоким анализом Корана. Огромное число «верующих» мусульман беспорядочно и полусознательно воспринимают ислам не только и не столько как страх перед богом — больше страх, чем любовь, надо полагать, — но как совокупность обычаев, мнений и предрассудков, к которым относятся предпочтения в еде, изоляция (полная или частичная) «их» женщин, проповеди уважаемых ими мулл, нетерпимость ко всему современному вообще и к музыке, безбожию и сексу в частности, особая нетерпимость к самой мысли (и страх), что западный либеральный стиль жизни может захватить — «отравив Западом» — их собственное ближайшее окружение.
Чрезвычайно активные объединения мусульманских мужчин (о, услышать бы голос мусульманских женщин!) на протяжении последних лет тридцати способствовали появлению и росту радикальных политических движений на почве такой вот «веры». К этим исламистам — мы должны привыкнуть к слову «исламисты», обозначающему людей, которые участвуют в подобных политических проектах, и научиться отличать его от более общего и политически нейтрального «мусульмане» — относятся члены Египетского мусульманского братства, кровожадные алжирские боевики Фронта исламского спасения и Вооруженной исламской группы, шиитские революционеры в Иране и Талибан. Бедность им великий помощник, а плод их трудов — паранойя. Эта параноидальная разновидность ислама, приверженцы которой привыкли во всех бедах мусульманских стран винить чужаков, «неверных», а в качестве средства спасения предлагают оградить эти страны от альтернативных вариантов современности, стремительно распространяется сейчас по всему миру.
Ситуация не совсем соответствует теории американского политолога Самюэля Хантингтона о «столкновении цивилизаций» по той простой причине, что исламистская идея обращена не только против Запада и «евреев», но также и против собратьев-исламистов. Несмотря на публичные заверения в дружбе, на деле Талибан и иранский режим недолюбливают друг друга. Разногласия между мусульманскими народами не менее, если не более, глубоки, чем их неприязнь к Западу. Однако было бы нелепо отрицать, что идеология такого отказывающегося от ответственности, параноидального ислама пользуется широкой популярностью.
Двадцать лет назад, когда я писал роман о борьбе за власть в некоем мифическом Пакистане, мусульманский мир уже de rigueur[271] винил во всех своих несчастьях Запад и в особенности Соединенные Штаты. Некоторые из тогдашних и сегодняшних обвинений вполне обоснованны; но здесь не место еще раз вспоминать геополитику времен холодной войны, нездоровые «уклоны» (воспользуемся выражением Киссинджера) американского внешнеполитического курса в сторону того или иного временно полезного (или осуждаемого) народа-государства или роль Америки в приходе к власти либо отрешении от нее различных малоприятных правителей или режимов. Но тогда мне хотелось бы задать вопрос, который не утратил своей важности и по сей день: предположим, что не Америка является главным источником бед нашего общества, кого в таком случае нам винить в собственных несчастьях? Как нам их понимать? Разве мы не должны, принимая на себя ответственность за свои злоключения, учиться решать собственные проблемы самостоятельно?
Что интересно, сейчас многие мусульмане, а также светские аналитики мусульманского происхождения начинают задаваться такими вопросами. Последние несколько недель мусульмане повсюду протестуют против «узурпации» их религии обскурантами. Вчерашние горячие головы (среди них Юсуф Ислам, известный также как Кэт Стивенс) сегодня, как это ни невероятно, сделались паиньками. Иракский писатель цитирует известного в прошлом иракского сатирика: «Болезнь в нас — от нас». Мусульманин из Великобритании пишет, что «ислам стал своим собственным врагом». Мой друг, ливанский писатель, вернувшись из Бейрута, сказал, что после событий 11 сентября общественная критика в адрес исламизма стала более явной. Многие комментаторы заговорили о необходимости Реформации в мусульманском мире. Мне это напоминает попытки социалистов некоммунистического толка отгородиться от тиранического режима «реального» советского социализма; тем не менее само существование таких альтернативных идей имеет огромное значение. Ислам примирится с современностью, только если эти голоса будут поддержаны и сольются в едином громовом призыве.
Многие из них говорят о другом исламе, о своей персональной, частной вере, а возвращение религии в сферу личного, ее деполитизация и есть те тернии, через которые должны пройти все мусульманские общества, чтобы стать современными. Террористов интересует только один аспект современности — технология, технология как оружие, которое можно обернуть против его создателей. Чтобы победить терроризм, исламский мир должен прислушаться к светским гуманистическим идеям, лежащим в основе современности, без них свобода останется далекой мечтой.
Перев. Е. Нестерова, Т. Попова.Антиамериканизм
Февраль 2002 года.
Говорили, что борьба будет долгой и омерзительной. Так и вышло. Война Америки с терроризмом вступила в новую фазу, основные вехи которой — всеобщее недовольство положением на базе Гуантанамо, условиями содержания заключенных, их статусом и нарушениями прав человека; тщетные старания США разыскать Усаму бин Ладена и муллу Омара; рост числа противников продолжающихся бомбардировок Афганистана. Кроме того, Америке, если она теперь решит атаковать другие страны, заподозренные в укрывательстве террористов, скорее всего, придется действовать в одиночку, без помощи коалиции, поддержавшей ее военные действия против Афганистана. Виной тому идеологический враг, с которым столкнулась Америка и которого победить намного сложнее, чем воинствующий ислам. Этот враг — антиамериканизм, захлестнувший сейчас весь мир.
Хорошо еще, что для исламистских фанатиков в постталибский период настали тяжелые времена. Бин Ладен и Омар, живы они или мертвы, — люди вчерашнего дня, нечестивые воины, которые отправили других на мученическую смерть, а сами поспешили скрыться в горах. К тому же, если верить упорным слухам, падение террористического блока в Афганистане, вероятно, предотвратило исламистский путч против Мушаррафа в Пакистане, возглавляемый более близкими Талибану представителями вооруженных сил и разведывательных служб — людьми вроде вселяющего ужас генерала Хамида Гуля. А президент Мушарраф, сам далеко не ангел, был вынужден арестовать лидеров кашмирских террористических группировок, пользовавшихся ранее его поддержкой. (Всего через два года и три месяца после того, как он натравил те же самые группировки на Индию, спровоцировав последний кашмирский кризис.)
Весь мир учится на уроках американских боевых операций в Афганистане. Джихад уже далеко не так популярен, как прошлой осенью. Подозреваемые в поддержке терроризма страны неожиданно стали покладистее, более того, схватили несколько плохих парней. Иран признал законность нового афганского правительства. Даже Великобритания, терпимее всех прочих стран относящаяся к исламистскому фанатизму, начинает видеть разницу между борьбой с «исламофобией» и предоставлением убежища самым отъявленным негодяям.
