Федор Раззаков - Коррупция в Политбюро: Дело «красного узбека»
Между тем в описании приписок, которые существовали в СССР, есть одна крайность: отдельными историками они гипертрофированы до немыслимых пределов. По ним выходит, что чуть ли не все предприятия и учреждения страны только тем и занимались, что выдавали «на-гора» липовые показатели. Это, конечно, абсурд. По этому поводу приведу одно вполне обоснованное мнение, взятое из Интернета (автор – lex kravetski):
«…Это как же надо было постараться, чтобы подделать всю статистику! Ведь статистика до того как попасть в газеты, попадала в статистические сборники. Их тоже надо было подделать, а то кто-то обязательно обнаружил бы совпадение. Можно, конечно, и совсем уничтожить, но вот беда – эти сборники до сих пор лежат в библиотеках и архивах. Значит, не уничтожили. Но ведь до сборников были еще документы для внутреннего пользования. И они тоже сохранились. Значит, подделаны были и они. Статистика в этих сборниках должна была согласовываться с внутренними данными по предприятиям. То есть, подделывать надо было сразу на заводах – ведь по этим отчетам шла оплата. Для этого минимум директора всех заводов должны были состоять в сговоре – никому не захотелось бы сесть за чужую растрату. Но и этого мало. В сговоре с ними должны были состоять все транспортные отделы. Причем, внешние тоже – железная дорога, порты. Отчеты на предприятиях должны были быть согласованы с отчетами по отделам, значит, начальники отделов тоже были в заговоре.
Воистину, чудовищная организация! Охватывает треть страны. И при этом оставшиеся две трети ничего не знают. КГБ, я понимаю, тоже. Могут все. Они были настолько ловкими, что умудрились уничтожить всю «белую бухгалтерию», оставив только «черную», в день распада СССР. Преклоняюсь перед ними…
Статистика нужна в основном не для публикации в газетах, а в управлении производством. Производством любого рода. С поддельной статистикой им просто не удалось бы управлять. Мечты о том, что в СССР все руководители верили друг другу на слово, конечно, внушают оптимизм, но реальности не соответствуют. Поэтому все дотошно документировалось. Каждая транзакция. Гораздо дотошнее, чем сейчас. Тогда за расхождение в цифрах не штрафовали, а сажали. Поэтому та статистика даже надежнее, чем нынешняя.
Объясняю еще раз: статистика велась раздельно. То есть ей не только одна организация занималась. Госкомстат только обобщал данные. А собирал их каждый завод отдельно. Так вот, статистика совпадает. То есть, если ее подделывали, то только в масштабах всей страны. Все должны были быть в этом завязаны. А если все завязаны, то зачем ее вообще было подделывать?..
Приписки есть всегда и везде, в любой ситуации, где существует отчетность, и награды или порицания (в чем бы они не выражались: в орденах или в банковских переводах) зависят от информации, изложенной в отчетности. Что нам прекрасно доказали не столь давние происшествия с «Энроном» или столь громкое дело «Корпорации ДЭУ» несколькими годами ранее. Учитывая тоталитаризм в СССР и возможные кары (намного весомее, чем на демократическом Западе), я бы не стал преувеличивать масштабы приписок.
Не будем голословными – вернемся к самому громкому и раскрученному «узбекскому делу». Узбекистан тогда рапортовал о сдаче 6 млн. тонн хлопка, в реальности же собирал чуть более 5 млн. То есть масштаб приписок составлял менее одной шестой. Как делались приписки – (надеюсь, вы не считаете, что каждый шестой вагон следовал пустым?) – путем завышения качества хлопковолокна. То есть, под видом самого низкокачественного хлопка грузили линт, улюк – то, что уже хлопком не считается, но внешне на него весьма похоже. Естественно, платились взятки тем, кто закрывал на это глаза. Как итог – не соблюдались нормы, падало качество тканей.
Приписать «на голом месте» невозможно, всегда есть контролирующие органы, и всех взятками не заткнешь. Особенно учитывая реалии того времени, когда подпольные миллионеры ездили на «Жигулях» и закапывали золото на огородах, а за взятку в 100 тысяч (господи, какие смешные деньги по нынешним масштабам – всего пара престижных автомобилей по «рыночной цене») светил «вышак». Можно маневрировать с сортами, пересматривать нормы, но вот так взять и высосать из пальца миллион тонн чего-либо – невозможно, если не впадать в конспирологию и не выдумывать некий вселенский заговор по припискам…».
Повторим, что в Узбекистане многие знали о приписках, в том числе и Рашидов. Не случайно он практически во всех своих выступлениях перед парт– и хозактивом республики повторял о том, что приписчиков ждет суровое наказание. И его слова не расходились с делом: ежегодно в республике на скамью подсудимых отправлялись десятки махинаторов от хлопка. Другое дело, что ситуация в лучшую сторону от этого не менялась, поскольку план по хлопку продолжал расти и соблазн урвать от него жирный кусок толкал многих людей на скользкую дорожку махинаций.
Та же ситуация была и с коррупцией, которая ширилась по мере того, как рос управленческий аппарат. В итоге в конце 70-х имел место неуправляемый рост численности работников аппарата управления – он вырос на 2 млн. 200 тысяч человек, или на 14,2 %, в то время как общая численность работающих увеличилась только на 9,8 %. Легкие нефтяные деньги, которые полились в страну с конца 1973 года, явились той лакомой добычей, на которую устремила свои взоры алчная часть советской бюрократии.
Специалисты в области борьбы с коррупцией различают два ее вида: административный и, так называемый, захват государства. В СССР налицо был первый – то есть предоставление незаконных или законных, но только для избранных, льгот и благ с целью получения выгоды и без изменения существующих законов и правил. Этот вид коррупции существует в большинстве стран и является гораздо меньшим злом, чем коррупционный захват государства. Чтобы сравнить эти два вида достаточно взглянуть на то, что сегодня происходит в России, где победил именно захватнический вариант, при котором коррупционеры влияют на разработку и принятие законов, норм, правил и т. д., из которых потом возможно извлечение выгоды («захватчики», к примеру, отменили такую судебную норму как конфискация имущества, которая в СССР существовала десятки лет).
Между тем, как это ни странно, но коррупция в СССР очень часто выступала в качестве… прогрессивного рычага в экономике, поскольку стимулировала ленивого советского чиновника к более эффективной деятельности и устраняла несовершенства законодательства. Советская система во многих своих частях была настолько неповоротлива, что очень часто требовалось смазывать ее шестеренки… взятками, чтобы она лучше заработала. Как пишет историк А. Шубин:
«Мотивом коррупции в СССР в значительной части случаев была не личная корысть взяткодателей, а их заинтересованность в результатах дела, так сказать – «общественный интерес». Так, например в начале 80-х была арестована группа снабженцев, обеспечивавших поставку стройматериалов и оборудования в сельские хозяйства Пензенской области. Мотив преступления большинства фигурантов этого дела – обеспечить пензенские колхозы, совхозы и мехколонны стройматериалами и оборудованием. Если бы централизованное распределение могло работать нормально, то и смазывать поставки взятками было бы ненужно. Сами поставки были вполне оправданы…
На судах по делам о коррупции то и дело вскрывалось странное противоречие – по версии следствия через руки обвиняемых шли тысячи рублей, но при этом в других эпизодах дела они же уличаются в том, что, рискуя свободой, настаивают на ста рублях. В деле фигурирует и сумма в 10 рублей за оформление наряда на 23 тонны труб. Конечно, отдельные высокопоставленные взяточники (сколько их потом оказалось в правящей касте РФ?) брали по 2–3 тысячи рублей, но более типична была коррупция размером от 10 до 300 рублей на человека. Но даже в наиболее громких делах фигурируют подаренные халаты, десятки тысяч рублей, золотые украшения. Сейчас, когда украденные средства можно вложить в украденные же предприятия, эти масштабы советской коррупции вызывают разве что грустную улыбку. Отсутствие легальной частной собственности ограничивало возможности вложения украденных средств (синдром миллионера Корейко), что ограничивало масштабы коррупции – во всяком случае в сравнении с нынешними…».
Если сравнивать уровень коррупции в Узбекистане в брежневские времена, то он был не больше, чем в любой другой крупной советской республике (РСФСР, Украина, Белоруссия). Однако даже в менее крупных республиках, вроде закавказских, где численность населения по отдельности значительно уступала численности населения Узбекистана (более чем в 2–3 раза), а общая численность была почти равна узбекистанской (в Грузии, Азербайджане и Армении в конце 70-х проживало в общей сложности 13 миллионов человек, в Узбекистане – 15 миллионов), уровень коррупции был не меньшим. Вот как, к примеру, описывал ситуацию в Армении в 1979 году кинорежиссер А. Мкртчян (выступление на кинофестивале молодых кинематографистов в Киеве):
