Илья Гилилов - Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса
Западные исследователи, в том числе и Роуз, занимавшиеся книгой Эмилии Лэньер, считают, что в этой заключительной (можно сказать - дополнительной) поэме описывается тот самый Кукхэм в Беркшире, где находилось имение Камберлендов (из-за него, кстати, наследники умершего в 1605 году графа Камберленда вели упорную тяжбу). Однако имение вовсе не напоминало райский уголок, описываемый в поэме, не говоря уже о том, что никаких тринадцати графств из него увидеть было нельзя. Да и хозяйка Кукхэма, графиня Камберленд, которой в 1610 году пошел шестой десяток (возраст, считавшийся тогда достаточно почтенным), не очень подходит для роли олицетворенной Красоты, о которой вспоминает автор поэмы, целующий кору ее любимого дерева: к ней она - в его присутствии - прикоснулась губами.
...Лучи солнца не греют больше эту землю, ветви деревьев поникли, они роняют слезы, грустя о покинувшей их госпоже. Цветы и птицы, все живое в этом прекраснейшем земном уголке помнит о ней, тоскует о ней, само эхо, повторив ее последние слова, замерло в печали. Холмы, долины, леса, которые гордились тем, что могли видеть эту Феникс, теперь безутешны. Осиротевшим выглядит ее любимое дерево, под которым было прочитано и обдумано так много мудрых книг. Здесь хозяйка дома когда-то музицировала вместе с юной девушкой, теперь ставшей графиней Дорсет {Анна Клиффорд, дочь графини Камберленд, кузина Люси Бедфорд, подруга Елизаветы Рэтленд (младше ее на пять лет), с 1609 года - жена графа Дорсета. Потом, после смерти Дорсета, она стала женой младшего сына графини Пембрук - Филипа, графа Монтгомери. Ее стараниями воздвигнуты памятники Спенсеру и Дэниелу, возможно - и некоторые другие.}. Прекрасная хозяйка поведала автору поэмы о связанных с этим деревом светлых воспоминаниях, а на прощание подарила (через "посредство" этого любимого дерева) невинный, но любящий поцелуй. В воспоминании об этом последнем, чистом поцелуе мы слышим голос страдающего, тоскующего друга:
"Я говорю здесь последнее "прощай" Кукхэму;
Когда я умру, твое имя останется жить здесь,
Где мною исполнена благородная просьба той,
Чей чистый облик укрыт в моей недостойной груди,
И пока я буду продолжать жить,
Мое сердце связано с ней драгоценными цепями".
Многочисленные аллюзии показывают, что автор этой дополнительной поэмы-эпилога описывает замок Рэтлендов Бельвуар и грустит об отсутствии его хозяйки Елизаветы Сидни-Рэтленд, перу которой принадлежат помещенные ранее обращения к королеве и знатнейшим дамам - ее друзьям, и сама поэма о страстях Христовых, давшая название книге. Время написания поэмы о "Кукхэме" - конец 1609 - первая половина 1610 года; наиболее вероятный ее автор Фрэнсис Бомонт, живший от Бельвуара всего в двух десятках миль и безусловно (как считают его биографы) бывавший там. Ему же принадлежит поэтическое послание к хозяйке Бельвуара (относящееся примерно к тому же периоду, что и "Описание Кукхэма"), а также потрясающая элегия на ее смерть. Оба эти произведения имеют много общего с "Описанием Кукхэма"; они были напечатаны уже после смерти самого Бомонта, в посмертном издании сочинений Томаса Овербери, злодейски умерщвленного в Тауэре. Но в 1609-1610 годах Овербери находился еще на свободе и, по свидетельству Джонсона, был влюблен в Елизавету Рэтленд; нельзя полностью исключить вероятность его причастности к поэме о "Кукхэме", хотя эта вероятность и не слишком высока... Также, как вероятность того, что поэма написана самой Елизаветой Рэтленд и речь в ней идет о подлинном Кукхэме и его почтенной и благочестивой хозяйке. Исследование продолжается и участие в нем не заказано никому, благо подлинные тексты и документы сегодня не так недоступны, как когда-то...
Определенные сложности в процессе исследования книги были связаны с ее датировкой. Запись о книге в Регистре Компании книгоиздателей сделана 2 октября 1610 года; там указано имя издателя Р. Ба-ньяна и название только первой поэмы - о страстях Христовых. Имя автора отсутствует, нет и упоминания об "Описании Кукхэма". На титульном листе книги была проставлена дата 1611 и помещено оглавление - без поэмы о "Кукхэме"; появилось наконец и имя автора:
"Написано Эмилией Лэньер, женой капитана Альфонсо Лэньера, слуги Его Королевского Величества" - представление достаточно необычное. Автор поэмы и "все живое в этом райском уголке" скорбят об ушедшей от них Феникс. В сочетании с другими аллюзиями в сторону Бельвуара это выглядело, как указание на уход из жизни Елизаветы Рэтленд, а это печальное событие произошло летом 1612 года и было оплакано Фрэнсисом Бомонтом в его потрясающей элегии. Поэтому я первоначально предположил, что поэма о Кукхэме написана во второй половине 1612 года, следовательно, и вся книга вышла из печати не ранее этой даты.
Однако потом, уже после выхода в свет первого издания "Игры об Уильяме Шекспире", я ознакомился с фактом, который гипотезе о датировке "Описания Кукхэма" 1612 годом противоречил. На одном из сохранившихся экземпляров книги "Славься Господь Царь Иудейский" есть надпись о том, что он подарен 8 ноября 1610 года Альфонсо Лэньером архиепископу Дублинскому Т. Джонсу. Таким образом, если надпись подлинная, она свидетельствует, что книга вышла не позже, а несколько раньше даты, указанной на титульном листе.
Мы не знаем, был или не был капитан Альфонсо Лэньер осведомлен о действительном авторстве книги, вышедшей под именем его жены, и о ее роли в этом издании. Отношения между супругами, судя по ее разговору с Форманом, особенно теплыми и доверительными не были. Зато теперь точно известно, что Лэньер участвовал в экспедиции на Азорские острова и в ирландской кампании вместе с Рэтлендом и Саутгемптоном и пользовался покровительством последнего. Мэри Сидни-Пембрук, Люси Бедфорд, Анна Клиффорд-Дорсет, родственницы и ближайшие друзья Елизаветы Сидни-Рэтленд, не могли не знать Эмилию Лэньер, чье имя стояло на титульном листе книги, содержащей обращенные к ним прочувствованные посвящения. Все эти факты свидетельствуют о какой-то связи четы Лэньеров с кругом Саутгемптонов - Рэтлендов Пембруков - Сидни, с "поэтами Бельвуарской долины". Они оказывали своим высоким покровителям услуги, в которых те иногда нуждались, выполняли разные поручения, получая взамен определенные материальные выгоды. Так, в 1604-1605 годах эти покровители выхлопотали Лэньеру неплохую синекуру - взимание платы за взвешивание продаваемой в Лондоне соломы и сена. Интересно, что, как помнит читатель, Уильям Шакспер тоже имел отношение к соломе и сену, откупив право на взимание десятины от стоимости этого товара, продаваемого фермерами в Стратфорде и окрестностях... Разумеется, когда о каких-то делах или затеях высоких покровителей надо было помалкивать - проблем не возникало...
* Глава четвертая. ВЕЛИЧАЙШИЙ ПЕШЕХОД МИРА, ОН ЖЕ КНЯЗЬ ПОЭТОВ ТОМАС КОРИЭТ ИЗ ОДКОМБА *
Все поэты Англии славят Гиганта Ума и его "Нелепости". - Галопом по Европе. - "Капуста" на десерт для идиотов-читателей. - Пешком в Индию под хохот Водного Поэта Его Величества. - Раблезианский карнавал
Все поэты Англии славят Гиганта Ума и его "Нелепости"
Изучая творчество Бена Джонсона, Майкла Дрейтона, Джона Донна, Джона Дэвиса и других английских поэтов шекспировской эпохи, я неоднократно встречал в их произведениях имя некоего Томаса Кориэта. В основном это были хвалебные стихотворения, написанные поэтами специально для выпущенной этим Кориэтом в 1611 году книги о своем пешем путешествии по Европе. Как сообщали комментаторы, для книги Кориэта поступило так много поэтических панегириков, что часть из них пришлось поместить в другом издании.
Названия этой и последовавшей за ней книг Кориэта показались мне весьма странными для трудов о путешествиях: "Coryat's Crudities" ("Кориэтовы Нелепости") и "Coryat's Crambe" {В оригинале в обоих случаях апостроф отсутствует. Crudities можно в контексте всего заглавия перевести как "нелепости", "незрелости", "непереваренности" и даже "экскременты", так как cruditas (лат.) - несварение желудка. Crambe (греч. и лат.)- капуста, но crambo - старинная игра в отыскание загаданного слова по рифмам к нему, косвенным намекам или мимике.} ("Кориэтова Капуста", но также и "Кориэтова игра в слова"). Странную смесь из безмерных восхвалений, многозначительных и не всегда поддающихся расшифровке намеков и грубо-гротескного высмеивания представляют из себя и сами обращенные к Кориэту панегирики. А ведь смысл публикации панегирических обращений к авторам заключался именно в том, чтобы воздать им хвалу, рекомендовать их произведения читателям. Очень трудно представить, чтобы какой-то автор, рассказывающий от своего имени о путешествии за границу, мог дать собственным трудам такие издевательские названия и поместить в них такие материалы, как джонсоновские "комментарии" к рисункам на титульном листе "Нелепостей", развязно высмеивающие якобы незадачливого путешественника. Однако эти двустишия Джонсон почему-то назвал "ключом, которым можно открыть тайну Кориэтовой книги".
