Русская пятерка. История о шпионаже, побегах, взятках и смелости - Гейв Кит
Однако пройдет еще год, прежде чем Клима, которому уже недолго оставалось до дембеля, наконец даст согласие на побег из Чехословакии в Детройт. К тому моменту Полано уже повысили до помощника генерального менеджера. Его первым большим заданием было продолжать окучивать Климу, в то время как Дэвеллано в нехарактерной для себя манере подписал целую группу игроков для укрепления состава – трех ветеранов НХЛ и пятерых недрафтованных студентов. Терпение владельцев клуба подходило к концу. На тайной встрече с Полано во время Чемпионата мира 1985 года в Праге Клима вновь заявил о своей готовности перейти в «Детройт» и подтвердил, что вскоре начнет заниматься этим вопросом.
В середине августа того же года Полано позвонил его связной в ЧССР и сообщил, что Клима готов к побегу. В составе сборной Чехословакии он отправился в ФРГ – в город Розенхайм, который располагался в пятидесяти минутах езды на юг от Мюнхена, столицы Баварии. Хоккеисты остановились в отеле невдалеке от Нусдорфа. Полано, Джим Лайтс и их переводчик тоже вскоре прибыли в ФРГ. Они встретились с Климой в лесу за отелем.
– Мы понятия не имели, кто к нам выйдет из кустов, – вспоминает Полано. – Было страшно.
Полано и Лайтс призывали Климу бежать с ними в ту же минуту, но он был не совсем к этому готов. Более того, огорошил их новыми требованиями. Во-первых, он хотел, чтобы «Детройт» помог с побегом и его девушке Ирене Зеленак, поскольку был уверен, что больше никогда не вернется на родину. Во-вторых, потребовал пересмотреть условия контракта. Он хотел больше денег. С финансовой частью вопроса «Крылья» разобрались быстро, а вот новость о том, что им придется организовывать еще один побег, к тому же более проблематичный, их совсем не обрадовала.
– Мы твердили ему: «Петр, в Америке полно девушек. Не надо никого с собой тащить», – рассказывает Полано. – Но он настаивал.
После того как Климу заверили в том, что его девушке помогут с побегом, а ему заплатят сколько он просит, форвард дал свое согласие. Договорились, что побег состоится через два дня, в воскресенье. Клима пришел в условленный час в джинсах и футболке, однако в последний момент решил вернуться в свой номер, чтобы взять еще пару вещей – в основном сувениры.
– Это были самые длинные пять минут в моей жизни, – признается Полано.
– Мне никогда не было так страшно, – подтверждает Лайтс. – Сами подумайте, игроков ЧССР во всех поездках сопровождали русские военные. Вокруг них постоянно находились вооруженные люди.
Прошла, как показалось, вечность. И вот глубокой ночью Клима вылез через окошко гостиничного номера и бросился к машине, где его уже ждали сидевший за рулем Лайтс, Полано на пассажирском месте и переводчик на заднем сиденье.
– Это был сумасшедший дом! – восклицает Лайтс.
Будущий перебежчик сел на заднее сиденье взятого напрокат 500-го «Мерседеса», и машина рванула вперед. Клима осмотрел салон.
– Клевая тачка, – сказал он через переводчика. – До какой скорости разгоняется?
Ответ не заставил себя долго ждать. Лайтс пришпорил роскошный седан и мгновенно загнал стрелку спидометра за отметку 190 км/ч, устремившись по автобану – немецкой трассе – без ограничений скорости. Лайтс рассказывает, что ему хотелось как можно быстрее и дальше умчаться от гостиницы сборной ЧССР, где скоро хватятся Климы, когда он не явится на вечернюю поверку в 23:00. Они гнали вглубь Баварии – да так, что только пятки сверкали.
Почти пять недель их троица пряталась по отелям Западной Германии, проводя большую часть времени на юге страны. Полано утверждает, что они побывали в Штутгарте, Франкфурте, Кобленце и многих других городах. Спустя полтора месяца они наконец отважились обратиться в посольство США, хотя опасались, что за ними следят чехословацкие агенты. Благодаря политическому влиянию Майка Илича, у которого тогда были связи в Вашингтоне с правительством Рейгана, иммиграционная служба США предоставила Климе так называемое «разрешение на въезд по гуманитарным соображениям».
Беспокойство Петра росло день ото дня. Стараясь не привлекать внимания, он постоянно боролся со скукой. Однажды ему удалось уговорить своих кураторов дать ему прокатиться на «Мерседесе» по загородному шоссе. Прав у него не было даже на родине, но Клима заверил Лайтса и Полано, что уже не раз водил.
Из этой поездки он вернулся в целости и сохранности, хотя, по собственному признанию, любил полихачить. А вот машина не вернулась. Он разбил ее в лепешку.
– Петр со смехом рассказывал нам про аварию, – говорит Полано. – А вот девушке из автопроката «Херц» было совсем не смешно.
Лайтс был рад уже тому, что для Климы все обошлось без единой царапины.
– Слава богу, это был «Мерседес», – говорит он. – Не машина, а танк.
Клима получил визу 22 сентября 1985 года и тут же вылетел в Детройт вместе с переводчиком. Полано с ними не полетел. Не выезжая из Германии, Лайтс договорился о том, чтобы девушку Климы тайно доставили из Чехословакии в Австрию. Полано должен был встретиться с ней в Вене, чему предшествовал остросюжетный побег, в котором немалую роль сыграла корзина для грязного белья из гостиничного номера.
– Мне и тогда было страшно, потому что я не знал, с кем мне предстоит встретиться, что это вообще за люди, как они себя поведут, – рассказывает Полано. – Петр сказал мне, что я узнаю ее по родимому пятну на веке.
Все прошло по плану, после чего Полано отвез девушку в ФРГ и начал заниматься ее визой.
Клима прибыл в Детройт к началу тренировочного лагеря в Порт-Гуроне, который располагался в ста километрах к северу от Детройта на реке Сент-Клэр, по другую сторону от канадского города Сарния. Он хотел как можно скорее начать карьеру в НХЛ и сильно переживал. Я был в числе немногих журналистов, которые приехали встретить его в аэропорту Детройта. И допустил чудовищную ошибку: пожал ему руку, заговорил по-русски.
Я решил, что для него, как для большинства людей, которые выросли в подконтрольных СССР странах, русский был вторым родным языком. И оказался прав. Но когда с уст Климы пропала улыбка, а в глазах мелькнул ужас, я понял, что сильно просчитался. Он убрал руку, опустил голову и поспешно удалился.
– Я был уверен, что ты пришел по мою душу, – сказал мне потом Клима. – Я подумал, что ты из КГБ.
Ушли недели на то, чтобы вернуть его доверие. В конце концов Петр понял, что я – безобидный местный спортивный журналист, которого он видит на каждой тренировке и на матчах. Позже Клима станет моим самым надежным источником в команде.
Но самое главное, «Детройт» разработал алгоритм по вызволению спортсменов из-за железного занавеса. Приобретенный опыт в деле Климы весьма пригодился, когда из доживавшего последние годы Советского Союза уехали еще трое игроков. Через несколько лет они навсегда изменят курс многострадального клуба.
– На примере Климы мы поняли, как доставать оттуда хоккеистов, – объясняет Лайтс. – Прежде чем драфтовать советских игроков, мы выбрали прекрасного молодого чеха и нашли способ привезти его сюда. Это была наша проба пера. Мы узнали, как все работает с точки зрения политики, как получить визу. Мы поняли все, что нам было нужно для того, чтобы через несколько лет перевезти сюда русских. Это было очень важно. Так создавался фундамент для дальнейшей работы.
Вдохновившись результатом, Дэвеллано захотел большего. «Детройту» требовались еще игроки. К тому же Иличи были готовы пойти на все ради победы в Кубке.
– Петр Клима был нашей первой звездой из Европы, – рассказывает Дэвеллано. – Он разбудил в нас аппетит.
Скауты все чаще ездили в Европу и постоянно давили на него, чтобы он выбирал побольше иностранцев на драфте.
– Мы понимали: Клима там такой не один, – вспоминает Дэвеллано. – И знали, что искать надо в СССР.
Приезда Петра Климы тем знаменательным летом 1985 года в Детройте ждали больше всего. Но он был отнюдь не единственным новичком в команде.
Прошло уже три года с момента смены владельцев клуба. «Ред Уингз» дважды вышли в плей-офф, но оба раза вылетели в первом раунде. Майк Илич решил ускорить процесс. Было очевидно, что он теряет терпение, поскольку дал указание любой ценой укрепить состав игроками, с которыми на что-то можно рассчитывать в плей-офф.
