Светлана Алексиевич - Чернобыльская молитва
- Бардак в стране - и сюда бегут люди. От людей бегут. От закона. И живут одни. Чужие люди... Суровые, нет приветствия в глазах. Напьются - подожгут. Ночью спим, а под кроватью - вилы, топоры. На кухне у дверей - молоток.
- Весной бешеная лиса бегала, когда она бешеная, то ласковая-ласковая. Не может смотреть на воду. Поставь во дворе ведро воды - и не бойся! Уйдет.
- Телевизора нет. Кино нет. Одно - в окно смотреть. Ну, и молиться, конечно. То были коммунисты вместо Бога, а теперь остался один Бог. Молимся.
- Мы - люди заслуженные. Я - партизан, год был в партизанах. А когда наши немцев отбили, на фронт попал. На рейхстаге свою фамилию написал: Артюшенко. Снял шинельку, коммунизм строил. А где тот коммунизм?
- У нас тут коммунизм... Живем - братья и сестры...
- Как война началась, не было в тот год ни грибов, ни ягод. Поверите? Сама земля беду чуяла... Сорок первый год... Ой, вспоминаю! Я войну не забыла. Пролетел слух, что пригнали наших пленных, кто признает своего, может забрать. Поднялись, побежали наши бабы! Вечером кто своего, а кто чужого привел. Но нашелся такой гад... Жил, как все, женатый, двое детей... Заявил в комендатуру, что мы украинцев взяли. Васько, Сашко... Назавтра немцы на мотоциклах приезжают... Просим, на колени падаем... А они вывели их за деревню и положили из автоматов. Девять человек. Они ж молодые-молодые, хорошие! Васько, Сашко...
Только б не было войны. Как я ее боюсь!
- Начальство приедет, покричит-покричит, а мы глухие и немые. И пережили все, перетерпели...
- А я про свое... Про своё думаю и думаю... На могилках... Кто причитает громко, а кто тихо. Другие, бывает, прискажут: "Распахнись, желтый песочек. Распахнись, темная ночка". Из лесу дождешься, а из песка никогда. Буду обращаться ласково: "Иван... Иван, как мне жить?" А он ничего не ответит мне, ни хорошего, ни плохого.
- Нет своих, чтобы по них плакать, так я по всех плачу. По чужих. Пойду на могилки, поговорю с ними...
Никого не боюсь: ни покойников, ни зверей, никого. Сын приедет из города и ругается: "Что сидишь одна? А как кто задушит?" А что он возьмет у меня? Одни подушки... В простой хате все уборы - подушки. Как станет бандит лезть, он же голову всунет в окно, а я ее топориком прочь. По-нашему, секеркой... Может, и нет Бога, может, другой кто, но там, высоко, кто-то есть. И я живу...
- Зимой дед повесил во дворе разделанного теленка. И иностранцев как раз привезли: "Дедушка, что ты делаешь?" - "Радиацию выгоняю".
- Было же... Люди рассказывали... Похоронил муж жену, а хлопчик маленький у него остался. Мужчина один... Запил с горя... Снимет с дитенка все мокрое и под подушку. А жена - то ли она сама, то ли только душа ее - явится ночью, помоет, посушит и сложит в одном месте. Раз он ее увидел... Позвал, она сразу как растаяла... Воздухом стала... Тогда соседи ему посоветовали: как тень мелькнет - двери на ключ, то, может, скоро не убежит. А она и совсем не пришла. Что там такое было? Кто там такой приходил?
Не верите? А тогда отвечайте, откуда сказки взялись? Это же, может, когда-то правда была? Вот вы грамотные...
- Отчего тот Чернобыль сорвался? Одни бают - ученые виновны. Хватают Бога за бороду, а он смеется. А нам тут терпи!..
Хорошо мы никогда не жили. Спокойно. Всегда боялись. Перед самой войной людей хватали... У нас троих мужчин приехали на черных машинах и с поля забрали, и до сих пор они не вернулись. Всегда мы боялись...
- А сейчас нам вольно. Урожаи богатые. Живем, как помещики.
- Одно, что у меня есть, коровка. Я пошла б и отдала, только б не было войны. Как я ее боюсь!
- А тут над всеми войнами война... Чернобыль...
- И кукушка кукует, сороки трещат... Косули бегают. А будут ли они дальше вестись, никто не скажет. Утром глянула в сад - кабаны порыли. Дики. Людей можно переселить, а лося и кабана нет. И вода границ не придерживается, идет себе по земле, под землей...
Дом не может без человека. И зверю человек нужен. Все ищут человека. Аист прилетел... Жучок вылез. Всему рада.
- Болит, бабоньки... Ой, как мне болит! Надо тихо... Гроб несут тихо... Осторожно... Не стукнуть о дверь или кровать, ни до чего не дотронуться и не ударить. А то беда - жди второго покойника. Помяни, Боже, душечку их. И царство им небесное! А где хоронят, там и причитают. Тут у нас всё могилки... Кругом могилки... Самосвалы гудят... Бульдозеры... Хаты падают... Похоронщики работают и работают... Закопали школу, сельсовет, баню... Этот самый свет, да люди уже не те. Одно не знаю, если ли у человека душа? Какая она? И где они все на том свете вмещаются?
Два дня дед помирал, за печкой притаюсь и сторожу: как она из него вылетать будет? Пошла корову доить... Вскочила в хату... Зову... Лежит с открытыми глазами... Душа улетела... Или ничего не было? Как же тогда свидимся?
- Говорит батюшка, обещает, что мы - бессмертные. Молимся. Господи, дай нам силы перенести утомления нашей жизни...
Монолог о том, что найдешь дождевого червяка, и курица радуется. А то, что в чугунке кипит, тоже не вечное.
"Первый страх? Первый страх с неба упал... Водой плыл... А некоторые люди и много кто были спокойные, как камни. Крестом побожусь! Мужчины, которые постарше, выпьют: "Мы до Берлина дошли и победили". Скажут, как приклеют к стене...
Первый страх был... Утром в саду и на огороде мы находили удушенных кротов. Кто их душил? Обычно они на свет не вылазят из-под земли. Что-то их гнало. Крестом побожусь!
Сын звонит из Гомеля:
- А майские жуки летают?
- Жуков нет, даже личинок где-то не видно. Попрятались.
- А дождевые черви есть?
- Найдешь дождевого червяка, курица радуется. И их нет.
- Первая примета: где майских жуков и дождевиков нет - там сильная радиация.
- Что такое радиация?
- Мама, это смерть такая. Уговаривайте тату уезжать. У нас перебудете.
- Так мы ж огород не посадили...
Были бы все умные, так кто бы остался дурнем. Горит, ну горит. Пожар временное явление, никто по тем временам не боялся. Атома не знали. Крестом побожусь! А жили под боком у атомной станции, напрямую - тридцать километров, а если по шоссейке - сорок. Довольны были очень. Купил билет и поехал. Снабжение у них московское... Колбаса дешевая, всегда мясо в магазинах. На выбор. Хорошее было время!
А теперь один страх... Мелют, что лягушки и мошки останутся, а люди нет. Жизнь останется без людей. Мелют сказку с присказкой. А, дурак, кто их любит! Но не бывает байки без правды... Старая это уже песня...
Радио включу. Пугают и пугают нас радиацией. А нам при радиации стало лучше жить. Крестом побожусь! Ты погляди: завезли апельсины, три сорта колбасы, пожалуйста... В деревне! Мои внуки полсвета объехали. Меньшая девочка вернулась из Франции, это же когда-то Наполеон оттуда наступал... "Бабушка, я видела ананас!" Второго внука... Братика ее в Берлин на лечение брали... Это туда, откуда на нас Гитлер пёр... На танках... Новый свет теперь... Все по-другому... Радиация эта виновата или кто? А какая она? Может, в кино где показывали? Вы видели? Белая, или какая она? Какого цвета? Одни говорят, что без цвета и запаха, а другие, что она черная. Как земля! А если без цвета, то, как Бог. Бог всюду, а никто не видит. Пугают! А яблоки в саду висят и лист на деревьях, картошка в поле... Я думаю, что никакого Чернобыля нет, придумали... Обманули людей... Сестра моя со своим мужиком уехали... Недалеко тут, за двадцать километров. Два месяца там пожили, бежит к ним соседка: "От вашей коровы радиация перелезла к моей. Корова падает". - "А как она перелезет?" "Она по воздуху летает, как пыль. Летучая". Сказки! Сказки с присказкой... А это быль... У деда моего пчелы, пять ульев. Так они два дня не вылетали, ни одна. Сидели в ульях. Пережидали. Дед по двору носится: что за напасть такая? Что за холера? Что-то в природе случилось. А их система, как объяснил нам сосед, учитель, лучше нашей, разумнее, так как они сразу услышали. Радио, газеты еще молчали, а пчелы уже знали. На третий день только вылетели. Осы... Были у нас осы, осиное гнездо над крыльцом, никто не трогал, и тут их утром не стало, ни живых, ни мертвых. Вернулись через шесть лет. Радиация... Она и людей пугает, и зверей... И птиц... И даже дереву страшно, только что оно молчит. Не скажет. Одна беда. Общая. А колорадские жуки ползают, как и ползали, едят нашу бульбочку, сжирают до листочка, они привычные к отраве... Вот как и мы...
Но как подумаю - в каждой хате кто-то помер... Та другая улица, на том берегу реки... Все женщины теперь без мужиков, нет мужчин, мужчины поумирали. На нашей улице мой дед живет, и там еще один. Мужчин Бог забирает раньше. По какой причине? Никто нам не переведет. А подумать: останься одни мужчины, без баб - тоже не ладно. Пьют, милая моя, пьют. От тоски пьют. Кому умирать охота? Когда человек умирает - такая тоска! Утешиться нельзя. Никто не может и нечем его утешить. Пьют и беседуют... Рассуждают... Выпить, смеяться и бац! - нет. Все мечтают о легкой смерти. Как же ее заслужить? Душа - единственное живое существо. Моя ты милая... А женщины наши все пустые, женское у них вырезано, считай, у каждой третьей. И у молодой, и у старой... Не все успели родить... Как подумаю... Прошло, как не было...
