Миша Гленни - Теневые владыки. Кто управляет миром
Протогенес Куэрос – человек, который победил Лао Кин Чона.
Ведомство Порту заметило, что две группировки развязали борьбу за главенство. «Это были кантонские триады, Сун Йет Он, и их конкуренты из провинции Фуцзянь», – рассказывал он. Обе группировки стали напрямую укреплять свое влияние. «Обе, по всей видимости, присылали из Китая команды боевиков. Эти люди прибывали в Сьюдад, но оставались там всего несколько месяцев». За это время этот бандитский «спецназ» запугивал, угрожал, осуществлял нападения, а если было необходимо, то и убивал всех, кто не платил им за покровительство или вставал у них на пути. «Затем, выполнив свою работу, они возвращались обратно в Китай или бог знает куда еще. У нас попросту не было ни времени, ни ресурсов, чтобы их выслеживать». И Порту рассказывает, что случилось с одним из их немногочисленных осведомителей, которого настигли эти вымогатели: подробности слишком отвратительны, чтобы приводить их здесь, но ясно, что мучений осведомитель не перенес. «У нас нет сотрудников, говорящих по-китайски, – мы можем только нанимать переводчиков», – сокрушался Порту. Я смотрю на его спартанского стиля кабинет с неказистой кушеткой, истертым ковром и шелушащейся краской, и передо мной как на ладони открываются огромные проблемы, которые принес правоохранительным структурам охваченный глобализацией мир. Даже если бы полиция Бразилии была рационально организована, эта страна не может позволить себе средства и оборудование, необходимые, чтобы хотя бы отслеживать, какие люди и товары пересекают ее границы в обоих направлениях. Неуемное стремление торговать, продавать, покупать, делать деньги значительно превосходит возможности и развитых, и развивающихся стран по регулированию своей торговли, – да и установить во всем мире единые этические стандарты невозможно. Можно поносить коррупцию в развитом и развивающемся мире, однако стоит ли удивляться тому, что таможенники, полицейские, судьи, политики и бюрократы так часто подвергаются искушениям в эпоху, когда в мире, где миллиардеры гоняются в прибылью, половина людей живет менее чем на два доллара в день? Роберто Порту, как я выяснил, столкнулся и с куда более серьезными проблемами: я спросил его, есть ли у него возможность сотрудничать с китайской полицией. «Я не уполномочен связываться с китайской полицией напрямую, – поясняет Порту, – поэтому я могу только обращаться в консульство Китая в Сан-Паулу». «А их дипломаты вам помогают?» – осведомляюсь я. «Они помогают преступникам, которых мы собираемся арестовать, – бесстрастным тоном отвечает он. – Мы просим помочь нам по какому-нибудь делу, а они быстро нанимают адвокатов для тех самых людей, которых мы преследуем».
В какую часть мира ни взгляни, граждане Китая заполняют все ниши на рынках труда. В процессе своих путешествий я замечал, что умение китайцев сбивать зарплату и производительность в легальных секторах экономики с точностью воспроизводится и в экономике теневой. Я замечал также, что официальный Китай, который определенно стимулирует перемещения своей рабочей силы по всему земному шару, не делает особенных различий между двумя этими секторами. Влияние китайцев стремительно растет, будь то в легальной или в нелегальной экономике. Я уже довольно давно пришел к выводу, что будущее глобальной теневой экономики будет определяться тем направлением, в котором будут развиваться связи Китая с внешним миром. И теперь я отправляюсь из Бразилии на запад, чтобы оказаться на Востоке, где восходит заря новой эпохи организованной преступности, пока Запад борется со своим затянувшимся кризисом среднего возраста.
Часть четвертая Будущее организованной преступности
Глава тринадцатая Вершины подземного мИРА
Как-то рано утром, в теплую сентябрьскую среду 1994 года, Кадзафуми Хатанака, пятидесяти четырех лет, еще одетый в пижаму, открыл дверь своей квартиры. О том, кто навестил его тем утром, известно очень немногое, за исключением того, что визитер был необычайно рослый. Полиция пришла к такому заключению потому, что единственная пуля, выпущенная им, вошла в правый висок господина Хатанаки (который сам был выше среднего роста) спереди и сверху вниз. Пуля затем вышла из головы в нижней левой части черепа, задержавшись в мозге всего на доли секунды, но успев произвести его массированную контузию. Поскольку пуля прошила голову убитого насквозь, в отчете полиции значилось, что, когда сосед в 7.20 утра обнаружил труп Хатанаки, вокруг было огромное количество крови.
Явных зацепок не имелось. Следователи не обнаружили в квартире следов борьбы, и это указывало, что Хатанака вполне мог знать своего убийцу. Если не считать следов убийства, все выглядело так, словно поработал профессионал. Однако у следствия не было свидетелей, а первое время ему был неясен и мотив.
Два месяца спустя начало казаться, что полиции стало везти. Она арестовала Тадао Кондо, человека с такой богатой криминальной биографией, что он, похоже, вообще не вылезал из тюрем. Кондо, которого, как могло показаться, заела совесть, выдал себя с головой и вручил полицейским армейский пистолет тридцать восьмого калибра. Баллистическая экспертиза подтвердила, что именно это орудие убийства и разыскивали те, кто расследовал убийство Хатанаки. Семидесятитрехлетний Кондо оказался рецидивистом-вымогателем и вором и поведал, что решил из корыстных побуждений вломиться в квартиру Хатанаки, который застал его врасплох.
Полиция, уже было обрадовавшаяся результатам баллистической экспертизы и признанию, разом скисла. «Проникновение со взломом «из корыстных побуждений»? На десятом-то этаже?» – задал риторический вопрос главный следователь. Если бы Кондо решил вломиться в квартиру, он бы непременно выбрал первый этаж, чтобы кто-нибудь, вроде Хатанаки, не застал его на месте преступления, и одновременно была бы возможность быстро удрать. И кроме того, Кондо был не того роста: положение тела Хатанаки указывало на то, что он стоял, когда в него стреляли. Но Кондо был на десять сантиметров ниже своей якобы жертвы, которой никак не мог вогнать в череп пулю в направлении сверху вниз – разве что встал бы на кресло. Все понимали, что это был очень странный способ совершить ограбление или убийство. Когда полиция допросила подозреваемого подробнее, она пришла к выводу, что все подробности этого дела, которые были ему известны, Кондо, очевидно, почерпнул из газет. Он и понятия не имел об уликах, которые полиция придержала от прессы, но о которых должен был знать наемный убийца.
Прошло несколько недель, и Кондо сознался, что насчет убийства он соврал. Его новое, сбивчивое признание выглядело так: в одном нелегальном игорном заведении несколько мужчин пообещали ему уладить его долговые проблемы, если Кондо возьмет на себя убийство Хатанаки.
Игорные долги плюс давняя практика признания в чужом преступлении, за которое светит тюрьма, могли означать только одно: убийство было заказано якудзой, самой крупной и тщательно продуманной в мире мафией из всех, что занимались рэкетом.
В финансовой и деловой элите, к которой принадлежал покойный, убийство Хатанаки вызвало неподдельный ужас. И небезосновательно: с начала 80-х годов группировки якудзы прибегали к насилию лишь в самых редких случаях. Но и тогда, когда они проливали кровь, это была преимущественно кровь конкурентов, относившихся к той же среде. Но Хатанака не был каким-то головорезом с городского дна, которого «успокоили» навсегда. Он был видным деятелем японского и международного финансового мира, главой одного из крупных региональных представительств банка «Сумитомо». В качестве члена совета директоров одного из трех крупнейших банков в мире он участвовал в принятии стратегических решений. (Два других банка также были японскими.) Никто в компании не имел такой репутации управляющего масштабными и трудными проектами, которые приносили высокую прибыль. Так зачем якудзе было заказывать организовывать убийство столь заметной фигуры и подвергать себя такому риску разоблачения?
Прежде чем приступить к поискам ответа, давайте совершим поездку на синкансене, «поезде-пуле». Когда этот поезд, великолепное детище инженерной мысли, отправляется из Токио на запад, он минует визуальную какофонию бетона, металла и прочих рукотворных материалов. На протяжении сотен и сотен километров японская строительная индустрия застраивала даже маленькие, кажущиеся непригодными участки плотно лепящимися друг к другу частными и многоквартирными домами, которые накрывает собой безобразная паутина – хаос толстых электрических проводов. Как правило, невозможно определить, где начинается один город и заканчивается другой. Даже проведя в пути три часа, которые я двигался со скоростью свыше 320 километров в час и за которые попал из Токио в Кобе, я отметил у себя слегка сюрреалистическое ощущение того, что будто и не покидал японской столицы.
