Сергей Переслегин - Мифы Чернобыля
Люди, конечно, делали все, что от них зависело, и даже больше, но и информационный объект Голем старался как мог: в таких условиях, при таком объеме работ, при 50 000 человек (действительно, армия величиной в два стандартных корпуса) — ни одного несчастного случая, это ведь тоже выбивается из общих статистических закономерностей. Повторю еще раз: Голем в физическом пространстве ничего сделать не может, но он в состоянии повысить согласованность, часть коммуникационных и ведомственных проблем решить "автоматически", на уровне подсознательных действий, не рефлектирующихся их непосредственными исполнителями.
Големы и некоторые другие информационные объекты ("кольца", "эгрегоры") были описаны к началу 1990-х годов, хотя их математическая теория начала создаваться только в 2000-х силами Ф. Дельгядо и Р. Исмаилова. Однако в 1995 году возникли сначала смутные, а затем все более оформленные подозрения относительно существования принципиально нового класса этих "живых" квазиорганизмов. Толчок к этому дала публикация в юбилейном издании "Цусимы" А. Новикова-Прибоя материалов суда над офицерами Второй Тихоокеанской эскадры.
К тому времени у меня сложилась концепция "презумпции честности". В противовес расхожим представлениям, что "все постоянно врут", а "нас обманывали с детства" (люблю я эту фразу из "Дракона" Е. Шварца, поэтому и поставил ее в текст второй раз!), что ложь разлита везде — в мемуарах, в докладах и документах, в показаниях, в официальной статистике и т. д., я пришел к выводу, что абсолютное большинство людей говорит и пишет правду хотя бы потому, что врать не умеет.
Сразу введем уточнение: "правда" не означает соответствия информации объективной Реальности (даже в предположении, что такая Реальность есть и она — единственная). Имеются в виду субъективные намерения "свидетеля", его "добросовестность". Он может ошибаться, его позиция может быть обусловлена личными, групповыми или социальными интересами (это легко вскрывается и учитывается при анализе), но он не лжет осознанно, не говорит того, во что сам не верит.
Дело здесь просто в системных свойствах информации. Построить "самосогласованную ложь", отвечающую минимальным критериям правдоподобия, очень трудно. Эта работа эквивалентна построению Отражения, например, в форме самодостаточного литературного мира, имеющего потенциал к самостоятельному развитию и способного принимать в себя внешнее рефлектирующее сознание (хотя бы на время ролевой игры). И много таких миров, не опирающихся на Текущую Реальность везде, где это только возможно, вы знаете? Ну Толкиен, ну Стругацкие, ну Желязны. Может быть, Ван Зайчик еще. Кого-то я, наверное, опустил. Если снять оговорку насчет Текущей Реальности, удастся вспомнить пару сотен фамилий… скажем так, первую тысячу. Учтем, что не все, способные к сотворению миров силой своего воображения, работают в области литературы и кино (есть еще музыка, живопись, наука, разведка и государственная безопасность), оценим количество способных "врать" в 10 тысяч человек. С учетом того, что на земле живут 6 миллиардов людей, вероятность столкнуться с "системной ложью" составляет 1,7 на десять в минус четвертой процента.
Что же касается "несистемной лжи", то ее действительно много, но даже когда это делается вполне профессионально, то есть на уровне государства, "белые нитки" выползают отовсюду и "картинка" сразу рассыпается. Провокацию в Глейвице готовили профессионалы из германских спецслужб, но она не убедила толком даже самих немцев. Пришлось А. Гитлеру выдавать действительное за желаемое: "…а будет ли этот правдоподобным, не имеет значения".
Поскольку построить "правдивую ложь" трудно, а в статистике — почти невозможно, поскольку быть "пойманными за руку" на явном обмане унизительно и в большинстве случаев небезопасно, поскольку, наконец, ложь надо "придумывать", то есть затрачивать интеллектуальные усилия, в то время как люди в этом плане обычно, очень ленивы, то люди говорят и пишут "субъективную правду", разумеется приукрашивая ее по мере возможности и подавая со своей личной позиции.
Так вот, анализируя показания офицеров со сдавшихся кораблей, я пришел к выводу, что либо их всех надо считать тупыми идиотами, не способными придать показаниям хотя бы внешнее правдоподобие (на уровне школьников, объясняющих директору причины опоздания), либо… обычно на этом "мысль останавливается" (О. Куваев), хотя осталось сделать лишь один шаг: либо они говорили правду.
Но как же неправдоподобно выглядит эта правда!
"Я машинально приказал поднять белый флаг… Наверное, кто-то поднял японский флаг, но я не знаю кто… вообще этого момента не помню… все, как в тумане…" И так далее.
В рамках того, о чем говорилось выше, перед нами явная попытка отрефлектировать задним числом бессознательные действия. Но Голем здесь уж точно ни при чем, капитуляция эскадры была ему крайне невыгодна.
Неожиданно я понял, что события в Японском море подчеркнуто сюжетны. В самом деле, если бы я сочинял фантастический роман в жанре "альтернативной истории" и в этом романе находящаяся на подъеме Япония должна была разгромить старую, "беременную революцией" Российскую Империю, какой финал мне бы понадобился? Да, этот самый: капитуляция остатков эскадры, сдача в плен адмирала З. Рожественского, беседа в японском госпитале между ним и X. Того. В дальнейшем в истории отыскались многие события или событийные линии, которые все воспринимают, как само собой разумеющееся, которые исторически достоверны, но совершенно невозможны психологически. Якобинский террор и практически все "великие революции". "Сто дней" и Ватерлоо. Расстрел царской семьи. Капитуляция германского флота в 1918 году. Самоубийство Гитлера. Уничтожение южнокорейского "боинга". Падение "башен-близнецов". Вторжение С. Хуссейна в Кувейт. Приход У. Черчилля к власти в Великобритании весной 1940 года. Путч ГКЧП в августе 1991 года. (…)
Во всех случаях бросается в глаза следующее:
события психологически недостоверны (эти люди не могли поступить в таких ситуациях подобным образом), но воспринимаются окружающими и впоследствии мировой общественностью без внутреннего протеста;
события сюжетны, литературно-кинематографичны, их участники часто произносят (это документировано!) "исторические фразы", которые прекрасно смотрятся на бумаге, но невозможны "по жизни"[2] — в стрессовых ситуациях люди так — гладкими литературными афористичными фразами — не говорят (недаром подобные фразы постоянно обыгрываются в анекдотах и пародиях);
для поведения участников характерна амбивалентность, попытки одновременно предпринять ряд действий, направленных на достижение прямопротивоположных результатов (в символьной форме: "Открыть огонь, но ни в коем случае не стрелять!", "Поднять белый флаг, но не сдаваться", "Реактор цел, подавайте воду, а графит с площадки уберите!", "Провести первомайскую демонстрацию, а людей эвакуировать!", "Авианосец взять на буксир, предварительно затопив", "Жертв и разрушений нет, но после самоотверженного труда город стал еще краше, а память о погибших навеки останется в наших сердцах");
для показаний участников "постфактум" характерны семиотические конструкции "машинально", "как в тумане", "не припоминаю", "будто во сне", свидетельствующие о бессознательности и нерефлектируемости ряда поступков, некоторые моменты полностью вытесняются из памяти свидетелей, характерно психологическое "переключение", когда поступки, ранее считающиеся в принципе невозможными, вдруг начинают восприниматься как единственно возможные[3];
ощущение выполненного долга у непосредственных участников событий ("я все сделал правильно!") при острых депрессивных состояниях, вплоть до реактивных психозов, у тех, кто до самого конца сохранял свою психическую независимость и способность к рефлексии[4].
Все это хорошо объясняется гипотезой о существовании информационных объектов, заданных не просто на совокупности людей (подобно Големам и Эгрегорам, представляющим собой, как уже отмечалось, аналог нейронных сетей, сотканных из людей-носителей и организационных структур, формальных и неформальных, в которые эти люди погружены), но на совокупности поступков людей. Големы и Эгрегоры, в принципе, принимают человека таким, каков он есть, и лишь иногда, в критических ситуациях, подправляют его бессознательные действия. Объекты нового класса, Динамические сюжеты (скрипты) модифицируют поведение людей, подчиняя их слова и поступки определенной жестко заданной логике: человек, находящийся "под управлением" Сюжета делает все, чтобы реализовать этот Сюжет, невзирая ни на какие последствия. Как отмечал еще Эсхил:
Бог заманивает в сети
Человека хитрой лаской,
И уже не в силах смертный
От сетей судьбы уйти.
Понятие судьбы, кармы, предопределенности — древняя попытка рефлексии Динамических Сюжетов. Огромна была роль христианства (и буддизма) в освобождении человека от поведенческих "скриптов", но полностью разрешить эту задачу не удалось.
