Дмитрий Валовой - Человечество: вчера, сегодня, завтра
Начну с вопроса: кого у нас официально считают бедными? Того, кто имеет доходы ниже прожиточного минимума (ПМ). Это так называемая граница бедности. Однако мало кто помнит, как возник этот показатель и что он означает. «Шоковая терапия» 1992 года привела к катастрофическому падению доходов населения в 2—3 раза. За чертой бедности, которая в Советском Союзе определялась минимальным потребительским бюджетом (МПБ), почти одномоментно оказались 70—80 процентов россиян. Чтобы выделить из них самых бедных, нуждающихся в социальной поддержке, требовалось изменить критерии бедности. Вместо МПБ, который обеспечивал расширенное воспроизводство рабочей силы, был введен другой показатель — прожиточный минимум, обеспечивающий лишь биологическое выживание. Потребительский бюджет «усох» сразу вдвое.
Тогда власти убеждали нас, что период массового обнищания будет очень коротким и показатель ПМ просуществует недолго. Но реформы, которые шли строго по американским рекомендациям и без учета специфики России, вели лишь к дальнейшему ухудшению жизни большинства наших граждан. Границей бедности так и остался ПМ, который логичнее назвать границей нищеты. Поэтому, когда мы говорим о бедных в России, надо понимать, что речь идет о запредельной, крайней бедности. По критериям ООН, для разных стран уровнем бедности считается доход 2—4 доллара в день на человека, тогда как наши малообеспеченные имеют 1,7 доллара.
Сколько сейчас в России бедных? Статистика утверждает, что 20,4 процента, или 29 миллионов человек. Что скрывается за этой цифрой? Как ни странно, точного ответа на этот вопрос не знает никто, поскольку он очень политизирован. Текущие доходы населения измерить практически невозможно — есть теневая экономика, есть скрытая безработица и множество других факторов. К тому же не только текущие расходы определяют уровень благосостояния. К примеру, человек может получать зарплату выше средней, но жить за чертой бедности из-за больших расходов на лекарства.
Экспертные оценки численности бедных очень расходятся — от 10 до 50 процентов населения. Росстат называет цифру около 33 миллионов человек, но она не включает число тех, кто имеет доходы на уровне или чуть выше прожиточного минимума. А ведь при малейшем росте стоимости жизни, допустим, из-за повышения коммунальных платежей, эта обширная группа населения оказывается за роковой чертой.
Драматизм ситуации состоит в том, что период экстремальной бедности в России продолжается уже больше десяти лет. Между тем на самом низком уровне потребления семья не может долго существовать по модели прожиточного минимума. Есть так называемые несжимаемые расходы — жилищно-коммунальные платежи, транспорт, одежда для детей. В условиях роста цен бедные семьи вынуждены увеличивать эти расходы за счет сокращения расходов на питание. Сегодня у нас более 10 процентов подростков страдают дефицитом веса из-за недоедания, у 40 процентов беременных женщин наблюдается анемия, или малокровие.
Затянувшаяся бедность приводит к необратимым последствиям для страны. Общеизвестно, что из-за «русского креста» — низкой рождаемости и высокой смертности — мы по-прежнему теряем до миллиона человек в год. Страшно и то, что дети не замещают родителей не только количественно, но и качественно. Каждое последующее поколение имеет меньший потенциал физического, психического и социального здоровья. Нация не просто вымирает, она деградирует. Вследствие естественной убыли за последние 15 лет нас стало меньше почти на 10 миллионов человек. Частично это сокращение было компенсировано за счет миграции. Но население России ежегодно сокращается примерно на 0,6— 0,8 миллиона человек. И к 2016 году численность составит 134,3 миллиона человек, то есть на 9,7 миллиона меньше по сравнению с данными последней переписи. Миграция не покроет эти потери. По прогнозам ООН, к 2050 году в России останется 115 миллионов жителей вместо сегодняшних 145,2 миллиона.
В целом российское общество устойчиво ориентируется на однодетную семью: одного ребенка имеют более половины семей. Кроме того, по экспертным оценкам, 15—17 процентов супружеских пар бесплодны. В идеале, чтобы избежать депопуляции, в российской семье должно быть трое детей. Но кто на это решится, если, по данным Росстата, более 60 процентов работающих получают заработок, не обеспечивающий даже прожиточный минимум для самого работника и одного ребенка? Но низкий уровень материальной обеспеченности не единственная определяющая причина. Исторический опыт показывает, что введение высоких детских пособий лишь непродолжительное время влияет на рост рождаемости, а затем всё возвращается на круги своя, если не воздействуют другие сопряженные факторы. Кстати, некоторый рост рождаемости в последние год-два стал в основном следствием увеличения численности женщин в репродуктивном возрасте.
По данным ВОЗ (Всемирной организации здравоохранения), уровень здоровья населения на 50 процентов зависит от социально-экономических причин, на 20 процентов — от генетических, на 20 процентов — от экологических и на 10 процентов — от состояния системы здравоохранения в стране. В целом по России около 40 процентов детей уже рождаются больными. Каждое следующее поколение детей обладает меньшим потенциалом здоровья, чем их родители. Так возникает «социальная воронка»: проблемы здоровья перемещаются из старших групп населения в молодежные. Можно смело утверждать, что «удвоения» ВВП недостаточно для радикального улучшения здоровья и долголетия нашего населения. Нас не должен вводить в заблуждение рост средних показателей доходов. Об этом здесь убедительно говорила Ольга Александровна. Рост средних показателей далеко не означает, что доходы в равной мере увеличиваются у всех групп населения. Напротив, усугубляется социальная поляризация. И как больные матери рожают больных детей, так бедные семьи воспроизводят бедность.
Наряду с традиционными бедными, которые есть в любой стране (одинокие матери, многодетные семьи и семьи с инвалидами) у нас возникло уникальное, чисто российское явление — работающие бедные. В любой стране, если человек имеет работу, пусть даже низкооплачиваемую, он может жить на уровне бедности или чуть выше, но не за чертой. А в России примерно 30 процентов работающих — то есть 20 миллионов человек! — имеют заработок ниже прожиточного минимума. Причем — и это тоже российский феномен — в разряд бедных всё чаще попадают работники, которые раньше имели доходы выше средних: врачи, военные, высококвалифицированные инженеры, научные сотрудники.
Уникальным явлением можно считать и бедность российских пенсионеров, которые своим прошлым трудом заслужили несравнимо более высокий уровень жизни. Бывший руководитель Пенсионного фонда России и министерства здравоохранения и социального развития Михаил Зурабов очень гордился тем фактом, что средний размер пенсии в России равен прожиточному минимуму. Но что это значит в реальности? Это значит, что 50 процентов пенсионеров получают пенсию ниже этого прожиточного минимума, а 50 процентов — чуть выше, поскольку дифференциация пенсий очень мала. Резервов же для резкого повышения пенсий практически нет, так как введение накопительной системы отняло часть средств от текущих выплат.
Как и за счет чего выживают неработающие пенсионеры, да и вообще бедные люди? Обследования показывают, что 80 процентов семей с низкими доходами — а значительную их долю составляют сельские жители — существуют благодаря продовольственному самообеспечению. Люди выращивают картофель, держат скотину, продают часть созданного своим трудом па рынке — так и крутятся. Отказывают себе во всем, и в первую очередь — в медицинском обслуживании. Так, по результатам опросов, 50 процентов россиян не покупают назначенные врачом лекарства из-за дороговизны, 40 процентов не лечат зубы — нет денег, 36 процентов — отказываются от платных медицинских обследований, 17 процентов — от госпитализации.
На фоне прогрессирующей бедности правительству очень важно показать позитивные тенденции. Так возник многократно озвученный с высоких; трибун тезис о 30-процентном росте доходов населения за прошедшие три года. Нас убеждают, что жизненный уровень народа все-таки повышается. Однако специалиста на этих цифрах не поймаешь. Дело в том, что распределение доходов очень поляризовано. Есть 5 процентов богатых и очень богатых (по российским меркам) людей со среднедушевым доходом свыше 3 тысяч долларов в месяц. И есть огромный слой бедных, имеющих доходы на уровне примерно 60 долларов. Первые в 30 с лишним раз богаче вторых, но «в среднем по больнице» получается неплохо.
То же самое происходит и со средней зарплатой: ее дифференциация на одном конкретном предприятии составляет 10 — 15 раз, в рамках одной отрасли — 20—40 раз, между регионами — 20—45 раз. При повышении реальных доходов или средней зарплаты прирост в большей степени поступает к тем, у кого жизненный уровень и без того высок. Для большинства же населения ситуация либо не меняется, либо меняется в худшую сторону.
