Игорь Дамаскин - Сталин и разведка
Активно работала «легальная» военная разведка в США. Главный резидент ГРУ в США, П.П. Мелкишев (Мольер), официально под фамилией Михайлов занимал должность вице-консула в Нью-Йорке с 1941 по декабрь 1945 года. Он поддерживал контакты с А. Эйнштейном через Маргариту Коненкову, жену известного русского скульптора. Ее роман с великим физиком длился с 1935 года и стал особенно бурным после смерти его жены Эльзы. Маргарита в 1942 году стала секретарем авторитетного Комитета помощи России и получила возможность официально общаться с Эйнштейном и Оппенгеймером. В августе 1945 года она уговорила Эйнштейна встретиться с советским консулом Михайловым. Встречи вскоре стали регулярными и проходили как в коттедже Эйнштейна, так и на квартире Михайлова. В своих письмах к Маргарите Эйнштейн называл Михайлова «наш консул», упоминая при этом о его «советах» и «рекомендациях». В одном из них он сообщает, что «в соответствии с программой» сам нанес визит «консулу».
Наводит на размышление следующее письмо Эйнштейна, в котором есть такие строки: «Оттуда (из Нью-Йорка) смог вернуться только вечером. Так тяжело задание, которое несет большие перемены для тебя… Хотя по прошествии времени ты, возможно, будешь с горечью воспринимать свою порочную связь со страной, ставшую местом твоего рождения…»
Неизвестно, что передал Эйнштейн Мелкишеву. Известно лишь, что Мелкишев, как и.о. генконсула, помог супругам Коненковым беспрепятственно получить советские визы и вернуться в СССР.
Выдающимся военным разведчиком-нелегалом был Артур Александрович Адамс. Он въехал в США в 1938 году как гражданин Канады и надежно обосновался там в качестве «радиоинженера», «торговца химреактивами» и устроился «частично занятым инженером» еще на ряд фирм, что позволяло ему свободно разъезжать по стране. Он не получал заданий по добыче информации об атомных исследованиях в США, но сам обратил внимание на то, что с 1940 года из американских научных журналов исчезли публикации по урану.
21 января 1944 года его агент Кларенс Хискей («Эскулап») сообщил, что один из его друзей, ученый, имеет доступ к секретным документам, касающимся создания атомной бомбы. На свою телеграмму в Москву ответа Адамс не получил и решил, на свой страх и риск, завербовать ученого, который, по убеждению «Эскулапа», придерживался левых взглядов. В публикации исследователя В. Лота ученый фигурирует под именем Мартина Кемпа. Так будем называть его и мы.
Первая встреча Адамс с «Кемпом» произошла в конце января 1944 года. Уже на следующей встрече, 23 февраля 1944 года, праздничном дне для советских военных разведчиков, «Кемп» передал Адамсу около 1000 листов различных документов и образцы урана и бериллия. Среди документов были доклады о разработке нового оружия, инструкции по отдельным вопросам, отчеты различных отделов лаборатории, схемы опытных агрегатов, другие документы, а также научные доклады, относящиеся к атомному проекту. Вкратце Адамс информировал о них в Москву радиограммой, а затем с первым же курьером отправил в Центр все документы и материалы.
На имя начальника ГРУ И. Ильичева Адамс направил два доклада, в которых изложил свое мнение как о характере производимых работ, так и об их целях. В заключение он писал:
«…Мой источник сообщил, что уже проектируется снаряд, который будет сброшен на землю. Своим излучением и ударной волной этот взрыв уничтожит все живое в районе сотен миль. Он не желал бы, чтобы такой снаряд был сброшен на землю нашей страны… Проектируется полное уничтожение Японии, но нет гарантии, что наши союзники не попытаются оказать влияние и на нас, когда в их распоряжении будет такое оружие. Никакие противосредства не известны всем исследователям, занятым в этой работе. Нам важно также иметь такое оружие, и мы теперь имеем возможность получить достаточно данных, чтобы вести самим работы в этом направлении. Прошу выразить вашу реакцию на это предложение „проволокой“ (по радио). Посылаю образцы ураниума и бериллиума…»
Резолюция Ильичева: «Материал срочно обработать и направить тов. Первухину. Сообщить Ахиллу оценку по получению ее от тов. Первухина. (В 1944 году М.Г. Первухин, заместитель председателя СНК СССР, курировал Лабораторию № 2. Надо думать, что эту информацию он доложил Сталину.)
На следующей встрече «Кемп» вручил Адамсу для перефотографирования 2500 страниц секретных материалов, а с мая по август 1944 года еще 1500 страниц. Приказом начальника ГРУ 59-летнему Адамсу было предоставлено редчайшее право: вербовать агентов, имеющих доступ к атомным секретам, без санкции Центра.
Но в том же, 1944 году, Хискей попал под наблюдение американской разведки. Был зафиксирован его контакт с Адамсом и контакт последнего с вице-консулом Михайловым. В ноябре 1944 года Хискея уволили из университета и отправили служить в армию на Гавайи, а Адамса взяли в разработку. К нему направили «подставу», но он быстро разоблачил ее.
ФБР доложило Рузвельту о своих подозрениях в отношении Адамса. Но, не желая портить отношения с СССР, с делом особенно не торопились. Так что в 1946 году Адамсу удалось перебраться в Канаду, а оттуда в СССР. Здесь он встретился с женой, получил советское гражданство и звание инженер-полковник. Умер в 1970 году и был с почетом похоронен на Новодевичьем кладбище.
В Центре было известно, что и Канада принимает участие в исследовательских работах по проблематике атомной бомбы. Соответствующие задачи были поставлены резидентуре ГРУ в Оттаве. Ей удалось привлечь к сотрудничеству ряд канадских ученых — Дэнфорта Смита (Бадо), Нэда Мазерала (Басли) и Израэля Гальперина (Бэкона). Важная информация он них стала поступать с марта 1945 года, однако она все же носила общий характер.
Прорывом стала вербовка английского ученого Аллана Нана Мэя, однокашника Дональда Маклейна по Кембриджу. Он был талантливым физиком-экспериментатором и сочувствовал коммунистическим идеям. Правда, сотрудничал с нашей разведкой он без особого удовольствия. Позднее он так вспоминал об этом периоде: «Вся эта история причиняла мне огромную боль, и я занимался этим лишь потому, что считал это своим долгом….Это все равно, что быть привратником в туалете — воняет: но кто-то должен это делать».
Доклад Мэя был предельно четким и исчерпывающим. В нем подробно описывались конструкция бомбы, ее детали и отдельные узлы, технология их изготовления. Он представил подробные схемы организации атомного проекта в Канаде и США: его структуру, фамилии ученых и военных руководителей. Перечислил все сверхсекретные заводы в различных точках США и Канады, дал их подробное описание, назначение, перечень выпускаемой продукции. Он также составил список ученых, через которых можно было установить контакт с участниками «Проекта Манхэттен».
Доклад Мэя и микроскопические образцы полученного от него урана были отправлены в Москву не с дипломатической почтой, а с сотрудником резидентуры Мотиновым. На аэродроме в Москве его встречал лично начальник ГРУ Ф.Ф. Кузнецов (Директор).
Из воспоминаний Мотинова: «…С большими предосторожностями я достал из-за пояса драгоценную ампулу и вручил ее Директору. Он немедленно отправился к черной машине, которая стояла тут же на аэродроме, и передал ампулу в машину. „А кто там был?“ — спросил я потом Директора. „Это Берия“, — прошептал Директор». А от ампулы с ураном у меня до сегодняшнего дня мучительная рана, и приходится менять кровь по несколько раз в год».
Мэю удалось выполнить еще несколько заданий резидента Заботила, но осенью 1945 года он должен был вернуться в Англию.
А 5 сентября 1945 года произошло событие, последствия которого можно назвать катастрофическими. Шифровальщик Оттавcкой резидентуры ГРУ Гузенко, прихватив из сейфа секретные документы, попросил политического убежища у канадских властей. .
Образованная после побега Гузенко Канадская королевская комиссия по вопросам шпионажа выявила имена девятнадцати агентов ГРУ в Канаде, из которых девять были осуждены. 4 мая 1946 года в Англии арестовали Мэя. Он признался, что передавал Советскому Союзу материалы по атомной бомбе. Его осудили на 10 лет каторжных работ.
Были провалены нелегальные резиденты ГРУ. Нелегалам Черняку и Литвину с трудом удалось бежать из США.
В записной книжке арестованного Гальперина обнаружили фамилию К. Фукса, который позже был осужден на 14 лет.
Предательство Гузенко, реализация дела «Венона» (материалов радиоперехвата и их дешифровки), предательство бывшего советского агента г-жи Бентли способствовали развернувшейся в США беспрецедентной кампании антисоветизма, антикоммунизма и «охоты на ведьм». Ее инициатором стал сенатор Маккарти (отсюда— «эпоха маккартизма»), которому подпевал молодой сенатор Ричард Никсон.
Я изучал все доступные материалы, касающиеся всех предателей, изменников и перебежчиков, и должен сказать, что, по моему мнению, ни один из них не причинил большего вреда нашей Родине, чем Гузенко. Речь идет даже не об оперативном вреде — выдаче ряда агентов, — и другие перебежчики выдали их немало. Нет. Дело в том, что именно он явился детонатором гигантского взрыва «холодной войны», закончившейся нашим поражением и развалом Советского Союза, а может быть длящейся и сейчас, пока существует Россия. Это, правда, тема других исследований.
