KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Публицистика » Сергей Есенин - С. А. Есенин в воспоминаниях современников. Том 1.

Сергей Есенин - С. А. Есенин в воспоминаниях современников. Том 1.

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Сергей Есенин, "С. А. Есенин в воспоминаниях современников. Том 1." бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

1921 г. Мы несколько раз посетили с Есениным музеи новой европейской живописи: бывшие собрания Щукина и Морозова. Больше всего его занимал Пикассо. Есенин достал откуда-то книгу о Пикассо на немецком языке, со множеством репродукций с работ Пикассо.

Ничевоки выступают в кафе "Домино" 24. Есенин и я присутствуем при их выступлении. Ничевоки предлагают нам высказаться об их стихах и теории. С эстрады мы не хотим рассуждать о ничевоках. Ничевоки обступают нас во втором зале "Домино", и поневоле приходится высказываться. Сначала теоретизирую я. Затем Есенин. Он развивает следующую мысль: В поэзии нужно поступать так же, как поступает наш народ, создавая пословицы и поговорки. Образ для него, как и для народа, конкретен. Образ для него, как и для народа, утилитарен; утилитарен в особом, лучшем смысле этого слова. Образ для него – это гать, которую он прокладывает через болото. Без этой гати – нет пути через болото. При этом Есенин становится в позу идущего человека, показывая руками на лежащую перед ним гать.

После первого чтения "Пугачева" в "Стойле Пегаса" присутствующим режиссерам, артистам и публике Есенин излагал свою точку зрения на театральное искусство. Сначала, как почти всегда в таких случаях, речь его была путаной и бессвязной, затем он овладел собой и более или менее отчетливо сформулировал свои теоретические положения. Он сказал, что расходится во взглядах на искусство со своими друзьями-имажинистами: некоторые из его друзей считают, что в стихах образы должны быть нагромождены беспорядочной толпой. Такое беспорядочное нагромождение образов его не устраивает, толпе образов он предпочитает органический образ. Точно так же он расходится со своими друзьями-имажинистами во взглядах на театральное искусство: в то время как имажинисты главную роль в театре отводят действию, в ущерб слову, он полагает, что слову должна быть отведена в театре главная роль. Он не желает унижать словесное искусство в угоду искусству театральному. Ему как поэту, работающему преимущественно над словом, неприятна подчиненная роль слова в театре. Вот почему его новая пьеса, в том виде, как она есть, является произведением лирическим. И если режиссеры считают "Пугачева" не совсем сценичным, то автор заявляет, что переделывать его не намерен: пусть театр, если он желает ставить "Пугачева", перестроится так, чтобы его пьеса могла увидеть сцену в том виде, как она есть.

1922 г. Есенин в кафе "Домино" познакомил меня с Айседорой Дункан. Мы разместились втроем за столиком. Пили кофе. Разглядывали надписи, рисунки и портреты поэтов, находящиеся под стеклянной крышкой столика. Показывали Дункан роспись на стенах "Домино". Разговор не клеился. Была какая-то неловкость. Эта неловкость происходила, вероятно, потому, что Дункан не знала русского языка, а Есенин не говорил ни на одном из европейских языков. Вскоре начали беседу о стихах. И время от времени обращались к Айседоре Дункан, чтобы чем-нибудь показать внимание к ней: по десять раз предлагали то кофе, то пирожное. В руках у Есенина был немецкий иллюстрированный журнал. Готовясь поехать в Германию, он знакомился с новейшей немецкой литературой. Он предложил мне просмотреть журнал, и мы вместе стали его перелистывать. Это был орган немецких дадаистов. Есенин, глядя на рисунки дадаистов и читая их изречения и стихи: – Ерунда! Такая же ерунда, как наш Крученых. Они отстали. Это у нас было давно. Я возразил: – У нас и теперь есть поэтические группы, близкие к немецким дадаистам: фуисты, беспредметники, ничевоки. Ближе всех к немецким дадаистам, пожалуй, ничевоки. ‹…›

В творчестве Есенина наступил перерыв. Он выискивал, прислушивался, весь насторожившись. Он остановился, готовясь сделать новый прыжок. За границей прыжок этот был им сделан: появилась "Москва кабацкая". Для "Москвы кабацкой" он взял некоторые элементы у левых эротических поэтов того времени, разбавил эти чрезмерно терпкие элементы Александром Блоком, вульгаризировал цыганским романсом. Благодаря качествам, которые Есенин придал с помощью Блока и цыганского романса изысканной и малопонятной левой поэзии того времени, она стала общедоступней и общеприемлемей.

Перед отъездом за границу Есенин спрашивает А. М. Сахарова: – Что мне делать, если Мережковский или Зинаида Гиппиус встретятся со мной? Что мне делать, если Мережковский подаст мне руку? – А ты руки ему не подавай! – отвечает Сахаров. – Я не подам руки Мережковскому, – соглашается Есенин. – Я не только не подам ему руки, но я могу сделать и более решительный жест… Мы остались здесь. В трудные для родины минуты мы остались здесь. А он со стороны, он издали смеет поучать нас!

1923 г. По возвращении из-за границы Есенин перевез свое небольшое имущество в Богословский переулок, в комнату, где он обитал раньше. Здесь он в первый раз читал своим друзьям "Москву кабацкую". Комната долгое время оставалась неприбранной: в беспорядке были разбросаны его американские чемоданы, дорожные ремни, принадлежности туалета, части костюма. На окне бритва и книги: "Антология новейшей русской поэзии" на английском языке 25 и Илья Эренбург "Гибель Европы". Есенин по адресу Эренбурга: – Пустой. Нулевой. Лучше не читать.

Прошло два или три дня после возвращения Есенина на родину. В эти дни я почти не расставался с ним. Вечером мы у памятника Пушкина. Берем извозчика, покупаем пару бутылок вина и направляемся к Зоологическому саду, в студию Коненкова. Чтобы ошеломить Коненкова буйством и пьяным видом, Есенин, подходя к садику коненковского дома, заломил кепку, растрепал волосы, взял под мышку бутылки с вином и, шатаясь и еле выговаривая приветствия, с шумом ввалился в переднюю. После вскриков удивления и объятий, после чтения "Москвы кабацкой" Коненков повел нас в мастерскую. Сергей хвалил работы Коненкова, но похвалы эти были холодны. Вдруг он бросается к скульптору, чтобы поцеловать ему руки. – Это гениально! Это гениально! – восклицает он, показывая на портрет жены скульптора. Как почти всегда, он и на этот раз не мог обойтись без игры, аффектации, жеста. Но работа Коненкова, столь восторженно отмеченная Есениным, была, пожалуй, самой лучшей из всех его вещей, находившихся в мастерской.

"Стойло Пегаса". Сергей показывает правую руку; на руке что-то вроде черной перчатки: чернила. – В один присест написал статью об Америке для "Известий". Это только первая часть. Напишу еще ряд статей. Ряда статей он, как известно, не написал. Больше не упоминал об этих статьях 26. ‹…›

Осень. У Есенина наступает временный перерыв в творчестве. Он хочет заняться редактированием и переделкой старой литературы для широких читательских масс. Встретив меня в "Стойле Пегаса", сообщает: – Я начинаю работать над Решетниковым. Подготовляю Решетникова для Государственного издательства.

Осень. Ранним утром я встречаю Есенина на Тверской: он несет целую охапку книг: издания "Круга". Так и несет, как охапку дров. На груди. Обеими руками. Без перчаток. Холодно. Вечером того же дня в "Стойле Пегаса" он говорит мне: – Я занимаюсь просмотром новейшей литературы. Нужно быть в курсе современной литературы. Хочу организовать журнал. Буду издавать журнал. Буду работать, как Некрасов 27.

1924 г. Летний день. Нас четверо. Идем к одному видному советскому работнику. Хлопотать о деле. Жарко. Есенин не пропускает ни одного киоска с водами. У каждого киоска он предлагает нам выпить кваса. Я нападаю на него: – У тебя, Сергей, столько раз повторяется слово "знаменитый", что в собрании сочинений оно будет на каждой странице. У Игоря Северянина лучше: тот раза два или три написал, что он гений, и перестал. А знаешь, у кого ты заимствовал слово "знаменитый"? Ты заимствовал его, конечно бессознательно, из учебника церковной истории протоиерея Смирнова. Протоиерей Смирнов любит это словечко! Дальше я привожу из Есенина целый ворох церковнославянских слов. Он долго молчит. Наконец не выдерживает, начинает защищаться. В ожидании приема у советского работника продолжаем прерванный разговор. – Раньше я все о мирах пел, – заметил Есенин, – все у меня было в мировом масштабе. Теперь я пою и буду петь о мелочах.

Лето. Пивная близ памятника Гоголю. Есенин, обращаясь к начинающему поэту, рассказывает, как Александр Блок учил его писать лирические стихи: – Иногда важно, чтобы молодому поэту более опытный поэт показал, как нужно писать стихи. Вот меня, например, учил писать лирические стихи Блок, когда я с ним познакомился в Петербурге и читал ему свои ранние стихи. Лирическое стихотворение не должно быть чересчур длинным, говорил мне Блок. Идеальная мера лирического стихотворения двадцать строк. Если стихотворение начинающего поэта будет очень длинным, длиннее двадцати строк, оно, безусловно, потеряет лирическую напряженность, оно станет бледным и водянистым. Учись быть кратким! В стихотворении, имеющем от трех до пяти четверостиший, можно все сказать, что чувствуешь, можно выразить определенную настроенность, можно развить ту или иную мысль. Это на первых порах. Потом, через год, через два, когда окрепнешь, когда научишься писать стихотворения в двадцать строк,- тогда уже можешь испытать свои силы, можешь начинать писать более длинные лирические вещи. Помни: идеальная мера лирического стихотворения – двадцать строк.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*