Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле
Под громкие аплодисменты толпы обессиленный Вилли Брандт сел в поезд, состоявший из двух вагонов, в котором он путешествовал от одного города к другому. Следующая остановка была в Киле на побережье Северного моря [65].
Когда Брандт выступал в Нюрнберге, Аденауэр проводил кампанию ближе к Бонну, в Любеке. В отличие от Брандта речь Аденауэра была более пространной. В числе прочего он попросил восточных немцев прекратить паническое бегство на Запад, оставаться дома и помогать готовить Восточную Германию к объединению. «Наш долг – сказать нашим немецким братьям и нашим немецким сестрам с другой стороны границы: прекратите паниковать», – заявил Аденауэр, сделав акцент на слове «долг». В один прекрасный день немцы преодолеют разделение, сказал он, и вновь станут едины.
Гросс-Дольнзее, Восточная Германия
17:00, суббота, 12 августа 1961 года
Гостям, присутствовавшим на приеме, устроенном на открытом воздухе в Гросс-Дольнзее, приблизительно в двадцати пяти милях от Берлина, Вальтер Ульбрихт показался непривычно расслабленным. Гостевой дом правительства ГДР, известный как «Дом среди берез», когда-то был охотничьим домиком командующего люфтваффе Германа Геринга. Гости Ульбрихта знали об этом, но не показывали виду.
Приглашая гостей, Ульбрихт преследовал две цели. Во-первых, он изолировал правительственных чиновников. Во-вторых, это был отвлекающий маневр. Любая западная спецслужба, следившая за его передвижениями, доложила бы, что восточногерманский лидер устраивает вечеринку в загородном доме.
Его гости строили предположения относительно того, зачем Ульбрихт устроил этот прием. Некоторые отметили большее, чем обычно, количество солдат и военных транспортных средств в лесу, окружавшем загородный дом. Однако никто внешне не выказал удивления – ни один из них никогда бы не занял то положение, которое занимал, если бы задавал слишком много вопросов.
От безжалостных лучей августовского солнца гости прятались в тени берез на берегу озера. Те, кто остался в доме, смотрели советскую комедию «Полосатый рейс», получившую в Германии название «Спасайся, кто может!», о беспорядке, воцарившемся на советском грузовом судне, перевозившем львов и тигров.
Только несколько гостей знали, что в четыре часа дня Ульбрихт подписал приказ, согласно которому Хонеккер мог приступать к реализации операции «Роза». В тот вечер перед ним находились главные участники операции: члены политбюро Вилли Штоф и Пауль Вернер; министр национальной обороны Хайнц Гофман; министр государственной безопасности Эрих Мильке; министр внутренних дел Карл Марон; министр транспорта Эрвин Крамер; заместитель министра внутренних дел Фриц Эйкемайер и начальник народной полиции Хорст Энде.
Хонеккер сообщил высокопоставленным чиновникам о задачах, стоящих перед ними в этот вечер, и никто не задал ни одного вопроса и не высказал ни единого возражения. Затем он вручил каждому письменные инструкции, подписав их, как все приказы, которые он будет подписывать в течение этого вечера, «с социалистическим приветом, Э. Хонеккер».
Хайяннис-Порт, Массачусетс
Суббота, полдень, 12 августа 1961 года (в Берлине 18:00)
На Кей-Коде стояла девяностоградусная жара (порядка 32 градусов по Цельсию), и президент Кеннеди, очевидно не подозревавший, что происходит в Берлине, отправился в полдень на морскую прогулку. Он потратил субботнее утро на чтение отчетов, составленных по итогам совещания по подготовке к возможному Берлинскому кризису, с государственным секретарем Раском и министром обороны Макнамарой.
Для беспокойства были причины. На митинге советско-румынской дружбы, состоявшемся накануне, Хрущев произнес речь, которая вызвала сильное беспокойство в американском посольстве в Москве. Хрущев открыто угрожал «полным уничтожением» членам НАТО, Греции, Италии и Западной Германии. В то же время советский лидер решительнее, чем прежде, заявлял о готовности обеспечить доступ в Западный Берлин и гарантировал невмешательство во внутренние дела города.
Оба этих заявления могли рассматриваться как послание Кеннеди – «кнут и пряник». Государственный секретарь Раск направил телеграмму, выдержанную в резких тонах, американскому послу в Германии Доулингу, которая начиналась со слов: «Ситуация в Восточной Германии вызывает у нас все большую озабоченность». Он предупредил, что «сейчас крайне нежелателен такой взрыв, как в 1953 году».
Раск опасался, что восстание, в ответ на угрозу «закрытия аварийного люка», начнется раньше, чем «вступят в силу те военные и политические мероприятия по берлинской проблеме, подготовка к которым сейчас идет полным ходом». Он сказал, что «особенно нежелательно, если взрыв в Восточной Германии будет базироваться на ожидании неотложной военной помощи со стороны Запада».
Раск потребовал, чтобы Доулинг сообщил, что западногерманское правительство думает относительно «возможности раннего взрыва», «какие действия собирается предпринять, чтобы не допустить его, и какие действия, по его [правительства Западной Германии] мнению, требуются со стороны Соединенных Штатов и других союзников». Раск напомнил Доулингу, чтобы он сказал западным немцам, «что в рамках проводимой политики союзники не должны предпринимать никаких действий, которые бы привели к обострению ситуации».
Несмотря на озабоченность в связи с надвигающейся проблемой, в полдень Кеннеди отложил бумаги и отправился на морскую прогулку на катере с женой, трехлетней Кэролайн и давним другом Лемом Биллингсом, сотрудником нью-йоркского рекламного агентства. После того как лодки береговой охраны и полиции очистили плавательную зону для первой семьи Соединенных Штатов Америки, президент бросил якорь в бухте Котуит. Джеки в бело-голубом купальнике, прятавшаяся от горячих солнечных лучей под зонтом от солнца, сразу закрыла зонт и прыгнула в воду.
Последний доклад о действиях Хрущева не вызвал особого интереса у президента. В выходные дни Хрущев отправился в Крым, где готовился к октябрьскому съезду своей партии, и сообщалось, что он планировал вернуться в Москву не раньше начала сентября. Куда больше эмоций вызывали игры бейсбольной команды «Нью-Йорк янкиз». 1961 год был экстраординарным для этого клуба. Микки Мантл только что сделал сорок четвертый хоум-ран, а Роджер Марис – сорок второй [66].
После возвращения из четырехчасовой морской прогулки Кеннеди какое-то время оставались на своем пляже и купались вместе с Кэролайн, на которой был оранжевый спасательный жилет. «Лос-Анджелес таймс» [67] сообщила, что хотя «президент плавал спокойно, не делал никаких энергичных движений… он не выказал никаких признаков недавно перенесенной болезни спины, когда проворно поднимался по трапу на корму «Мэрлин».
В то время как в Восточной Германии солдаты тайно загружали в грузовики колючую проволоку, столбы и козлы, Кеннеди вел свой белый «гольф» в направлении деревни Нантакет, где купил Кэролайн мороженое в местной кондитерской. Джеки в своей синей блузке и красных шортах, казалось, сошла прямо со страниц журнала мод.
Восточный Берлин
19:00, суббота, 12 августа 1961 года
Корреспондент агентства Рейтер Келлетт-Лонг наделал столько шума своей пятничной статьей, в которой предсказал предстоящие события в Берлине, что его редактор новостей Дэвид Кэмпбелл в тот же день вылетел в Берлин, чтобы посмотреть, как будут развиваться события.
Наступил вечер, а эти двое все еще не могли найти доказательств, подтверждающих сенсационное сообщение Келлетта-Лонга. «Из-за тебя мы оказались в неприятном положении. Лучше бы уж что-нибудь случилось», – сказал Кэмпбелл своему молодому репортеру.
Перечитывая свою статью, Келлетт-Лонг задавался вопросом: не слишком ли он все преувеличил? Он и Кэмпбелл ездили на автомобиле по Восточному Берлину, тщетно пытаясь отыскать намек на предсказанный репортером кризис. Все, что им удалось увидеть, так это толпы довольных людей, отдыхающих в парках и сидящих в кафе.
Вероятно, что-то произойдет этим вечером, но позже, сказал репортер своему редактору.
Штаб Национальной народной армии, Штраусберг, Восточная Германия
20:00, суббота, 12 августа 1961 года
Хайнц Гофман, министр национальный обороны ГДР и генерал армии, с надменным видом стоял перед своими офицерами. В свои пятьдесят лет этот неестественно прямой в безукоризненно сидящем мундире, на котором медали располагались в восемь рядов, с зачесанными назад волнистыми с проседью волосами человек был похож на немецких генералов, какими их изображают в фильмах о Второй мировой войне. Его можно было даже назвать слишком красивым.
В довоенной Германии он, как и большинство восточногерманских руководителей, был неугомонным молодым коммунистом. Участвовал в антинацистских демонстрациях и, под угрозой ареста, бежал из страны. В 1937–1938 годах воевал под псевдонимом Хайнц Рот в Испании в составе интернациональной бригады, был серьезно ранен. Проведя два года в лагере для интернированных, он приехал в Советский Союз, где закончил специальные курсы по подготовке к будущей работе. В 1949 году взял на себя ответственность за создание восточногерманских вооруженных сил, которые теперь он собирался развернуть против своего народа.
