Савелий Дудаков - Этюды любви и ненависти
Евреи, отпущенные на свободу для сбора средств, вероятно, не смогли собрать нужную сумму и, как сказано, по наущению поляков, обратились прямо к Румянцеву с просьбой им помочь. Румянцев, желая пресечь казацкую самодеятельность, напомнил казакам, что они часть регулярного российского воинства, в котором обычай выкупа не практикуется: "По военному общему праву, пленник взятый оружием, принадлежит своею особою всегда государю; следственно, и свобода его не зависит от партикулярной воли воина…" Впрочем, препятствовать получению дохода казаками Румянцев не стал. Но достать евреям 8000 тыс. рублей было невозможно, а потому фельдмаршал написал "увещевательное" письмо кошевому атаману:
Государь Петр Иванович.
Обыватели польского местечка Янова и других, жиды, принесли вторичное прошение о освобождении взятых войском запорожским их однородцев, удержанных по сие время в селениях, войску принадлежащих, по той токмо причине, что назначенного выкупа восьми тысяч рублей не могли собрать по крайней нищите своей. Надеяся на известное мне ваше благорассуждение, прошу вас, государь мой, приказать их освободить, ибо, положим, хотя бы и было обыкновение брать с пленных за выкуп деньги; но в уважении крайнего несостояния их выплатить требуемое количество денег надлежит показать человеколюбие над сими бедными людьми, кои, сидя в неволе, лишены всех к тому способов: а однородны их, пребывая в Польше, от войны и болезней обнищавшиеся, о исправлении своем стараяся, конечно, пособить им не могут… граф Румянцев. Октября 1771 года".
Получив хотя и любезное, но все же приказание, атаман собрал в декабре сходку, на которой было решено принять от "жидов" 600 рублей и отпустить. Последние удостоились и письма, отправленного 14 января 1772 г. "Жидам Самуилу Марковичу, Марку Лазаревичу и Мошку Осиповичу", о принятии денег и сукна и отправлении их родственников на родину. На десяти повозках, нанятых евреями по 8 злотых "за всякую", на польский рубеж были доставлены 77 евреев с детьми и женами. Благодарные евреи отписали из Умани 15 февраля 1772 г.:
"За освобождение нашего рода жидов, до границ семлицкого форпоста без приключения и ни от кого никакой обиды благополучно препровожденных, и за такое вашей ясневельможности милосердие и не остановление рода нашего приносим всепокорнейшую и нелицемерную нашу со всякою учтивостью и старшинам и всему войску запорожскому благодарность. Да и впредь ясневельможность вашу всенижайше упрашиваем, если, по воле всемилосердного Бога, еще случай наш род в запорожское низовое войско попадется, не оставлять… Те же евреи, под покровительством ново-сербского майора Павла Эрделя, достигли Умани, где мы достали, и в презент вашему ясневельможности посылаем 8 голов сахару, и просим оный принять и себе в здоровье употребить" (Еврейский плен в Запорожье 1770-1772 гг. / Публ. А.
Скальковского // Киевская старина. 1884. Т. VIII. № 1. С. 159-165). Послесловием к этой эпопее может служить тот факт, что Запорожская сечь была ликвидирована Екатериной II уже в 1775 г. 11 октября Обратил внимание, что в книгу "Парадоксы и причуды…" не вошла значительная и важная для меня часть о писателе А. С. Серафимовиче. О его деде Е.Н.
Котельникове я подробно писал в "Истории одного мифа" (М., 1993). Вот эта часть, вошедшая и не вошедшая.
Удивительное дело, но земля Войска донского, вопреки господствующей религии и устойчивому представлению о казачестве, как о истово православном, стала рассадником различных сект с ярко выраженным приматом Ветхого завета. На мой взгляд, это было обусловлено относительной грамотностью населения, а также возможностью во время службы на границах империи познакомиться с носителями иных исповеданий. Так, есаул Евлампий Никифорович Котельников (ок. 1775-1855) основал секту "духоносцев". Во время службы на границе с Австрией он познакомился с евреями и выучил не только еврейский, но и европейские языки. С точки зрения ортодоксии, Котельников – идеальный герой: участник войны 1812 года, адъютант фельдмаршала М.Б. Барклая де Толли, человек, написавший несколько книг, в том числе по истории Дона, не утратившую значения до сих пор. Автор хвалебной песни в честь Дона: "Преславный тихий Дон Иванович…", но, увы, сектант… Написано о Котельникове много, но при этом подробности его учения опускаются (см., например:
Лидин Вл. Книга донского казака // Он же.
Друзья мои книги. М., 1960. С. 121-124; Антология одного стихотворения // Дон. 1989. № 1. С. 120-122). Писатель Александр Серафимович, изучая свою родословную, обнаружил, что дедом его матери был Е.Н. Котельников (Астапенко М. Прадед Александра Серафимовича // Лит. Россия. 1988. 15 янв. № 12).
Семья Котельникова сохранила ген филосемитизма и правдоискательства. Александр Серафимович Серафимович (настоящая фамилия Попов, 1863-1949), уроженец станицы Нижнекурмоярской Войска донского. Уже в первых очерках "Мариупольские картинки", опубликованных в 1897 г. в газете "Азовский край", он с негодованием писал о дискриминации евреев в области образования. В одной из антисемитских статей того времени была приведена статистика нарушений дисциплины гимназистами-евреями, вдвое превосходившая статистику таковых нарушений детьми неевреями. Серафимович с презрением пишет об этих подтасовках: "Откровенно сказать, плохо верится всему этому. Дело в том, что доступ евреям в гимназию ограничен известным процентом. В Мариуполе их много, и они буквально рвутся в гимназию, убивая последние силы и средства на подготовку. И действительно, еврейские дети являются в гимназию с блестящей подготовкой, лучшие ученики – евреи. Кроме того, это забитый, затравленный, загнанный народ: они вечно озираются в ожидании окрика… да и родители их знают отлично, что их положение в гимназии очень непрочно. И при таких-то условиях ученики евреи вдруг выказывают вдвое большую склонность к шалостям, проступкам, нарушениям дисциплины, чем христианские мальчики. Как хотите, господа, но поверить этому почти невозможно! То же самое говорят в обществе. Остается предположить одно, что племенная рознь вторгается и в такие области, где место только человеческим отношениям. Очень печальное явление" (Серафимович А.С. Мариупольские картинки. Еврейские гимназисты // Собр. соч. М., 1959. Т. 1. С. 539-540).
Естественно, что Серафимович был среди защитников еврейского народа от кровавого навета во время суда над Бейлисом.
Свою лучшую вещь, роман "Железный поток" (1924), посвященную одному из эпизодов Гражданской войны – прорыву Таманской армии, обремененной обозами с женщинами, детьми, стариками и ранеными, с Кавказа на Север – Серафимович "построил" по принципу Исхода. Все герои имеют библейские прототипы, включая главного – Кожуха, в котором соединились пророческий дар и косноязычие Моисея, религиозный экстаз Аарона и военная выучка Иисуса Навина. "Железный поток" движется в Землю обетованную, в Совдепию, преодолевая неимоверные препятствия – географические, политические, движется вопреки недоверию и слабости духа детей "Корея", сминая новых и новых амаликитян. Язык романа лаконичен и афористичен – точная ориентация на Библию. Не исключаю влияния рассказа Льва Лунца "В пустыне" (1922), которому близкий к Серафимовичу М. Горький дал высокую оценку. 13 октября К рассуждению о "деле" А.В. Сухово-Кобылина (1817-1903). Я уверен, что барин пожелал избавиться от Симон-Деманш. Слуги угадали и выполнили непроизнесенный приказ. Можно сказать, таких слуг нет: увы, в России были Савельичи и герои "Кому на Руси жить хорошо", вроде совершенно счастливого дворового:
Я счастлив, видит Бог!
У первого боярина,
У князя Переметьева
Я был любимый раб,
Жена – раба любимая… или Ипата, хваставшего тем, что он холоп князей Утятиных: "и весь тут сказ", или крестьянина Клима Яковлевича, ломавшего комедию перед выжившим из ума помещиком:
"Горда свинья: чесалася о барское крыльцо". Или самый страшный пример "Про холопа примерного – Якова верного", повесившегося на глазах барина, – такой была его месть за надругательство.
Где Некрасов, где Шекспир, где Сухово-Кобылин? У Шекспира в "Антонии и Клеопатре" есть дивная сцена. Триумвират (Лепид, Антоний, Октавий) пируют на корабле в гостях у Секста Помпея (сына великого Гнея). Его слуга советует убить гостей и стать владыкой Рима. На это Секст отвечает знаменитой тирадой:
Зря болтаешь
О том, что надо было сделать молча.
Такой поступок для меня – злодейство,
А для тебя – служенье господину.
Нет, выгоде я честь не подчиню.
Вини язык, что погубил он дело.
Свершенное одобрить я бы мог,
Замышленное должен осудить
… (Шекспир У. Антоний и Клеопатра. Акт II, сц. 6) Иными словами: спрашивать не надо – надо делать. И слуги Сухово угадали без приказа… Таковы рабы в России… Их имел Сталин.
17 октября Вспомнил великого историка Полякова. Он меня любил и ценил. Познакомил меня с ним друг Давид Черняховский. Поляков назвал меня гением, что зафиксировано в личном ко мне письме. До этого в устной беседе нечто похожее произнес Шмуэль Эттингер.
