Джоан Дежан - Как Париж стал Парижем. История создания самого притягательного города в мире
Это не могли не отметить современники, которые понимали, что пестрота и активность парижской толпы способна не только вызвать особый интерес у туристов, но и стать предметом национальной гордости. В 1652 году писатель Клод Луи Берто писал друзьям из провинции, что не собирается утомлять их описанием очередного великого памятника. Вместо этого он хотел поведать им о настоящем Париже, «месте, полном не чудес, но хаоса и суеты». Он начинал свой отчет рассказом о Пон-Нёф и его социальной роли. В путеводителе 1684 года Брис отмечает, что гости Парижа всегда удивляются тому, как «деловит и переполнен людьми» Новый мост, а также и тому, что там «можно встретить людей всех сословий, одетых на любой манер». «Все это дает прекрасное представление о Париже», – заключает он.
Одна особенность совершенно точно гарантировала посетителям, что они получат «прекрасное представление» о городе, – это тротуары. Тротуары на Пон-Нёф являлись первыми в мире; они познакомили европейцев с идеей разделения пешеходов и транспорта. Авторы путеводителей, осознавая, что читателям подобное явление незнакомо, – например, Клод де Варенн в 1639 году, – особо подчеркивают, что они предназначены «исключительно для пешеходов». Путеводитель Немейтца 1719 года все еще называет тротуары «удобным новшеством», неизвестным иностранцам. (Первые тротуары на парижских улицах, а именно на улице Одеон, появились только в 1781 году, вслед за лондонским Вестминстером в 1762 году.)
Несколько десятилетий у данного новшества не было четкого названия. Чаще всего его называли banquette; это слово можно перевести с французского как уступ, оно использовалось для обозначения защитного выступа на укреплениях, откуда могли стрелять солдаты. Однако многие употребляли слово levées, возвышение или дамба, или allées, дорожка или аллея. Признанное ныне слово trottoir, тротуар, появилось только в 1704 году.
Точно так же никто не знал, как правильно называть людей, которые ходили по этим banquettes. В официальных документах использовалось выражение gens de pied, буквально «люди на ногах», или пехота, военный термин для войск, ведущих боевые действия в пешем порядке. К 1690-м годам во французские словари был включен термин piéton, – «пешеход». Ранние упоминания piétons в основном связаны с жалобами на плохо вымощенные улицы и слишком быстро едущие кареты. С самого начала типичный городской пешеход был вынужден бороться за место под солнцем в переполненной метрополии.
И в самом деле, Пон-Нёф был построен как раз тогда, когда в Париже резко возросло количество транспортных средств. Благодаря своим размерам и расположению он сразу же стал использоваться всеми для пересечения реки и оказался поражен болезнью, которая охватила позднее все современные города, – пробки.
Эта картина датируется примерно 1700 годом и изображает один из самых первых транспортных заторов. У нее двойное название: «Пон-Нёф» и L’embarras de Paris. В ходе XVII века и особенно в его последние десятилетия слово embarras, до того означавшее «замешательство» или «затруднение, помеха», приобрело новое значение: «ситуация на улице, когда несколько предметов преграждают друг другу путь». Таким образом, появилось новое городское «затруднение».
Иностранные гости Парижа XVII века всегда отмечали «суматоху» и «постоянный шум» на улицах города. Люди, по их словам, «объехавшие всю Европу», утверждали, что в этом отношении Париж не имеет себе равных. (Один из путешественников даже сказал, что Париж может поспорить с самым забитым городом в мире – Пекином). Все жаловались, что кареты, которых становится все больше и больше, не только издают такой громкий шум, что невозможно услышать звук приближающегося экипажа, но и движутся настолько быстро, что пешеходы «живут в постоянном страхе быть раздавленными». По словам одного из этих умудренных уличным опытом индивидов, «в Париже человеку нужны глаза со всех сторон головы». А самым оживленным и беспокойным местом столицы, «которое не стоит на месте ни днем ни ночью», являлся Пон-Нёф.
И очевидцы ничего не выдумывали: во второй половине XVII века карет стало невероятно много. Первая карета была замечена на улицах города около 1550 года, и, по утверждению историка Соваля, она принадлежала не королю и не крупному аристократу, а супруге зажиточного аптекаря. Долгое время экипажи оставались не меньшей диковинкой, чем зубы у курицы. К тому времени, как был построен Пон-Нёф, во всем Париже, как говорили, их насчитывалось не больше десяти, – и даже сам король владел всего одной каретой. Но в путеводителе Бриса издания 1700 года сказано, что их число возросло уже до двадцати тысяч. В течение этой половины столетия в Париже появилась масса новых улиц; многие из старых были продлены и расширены. Увеличилась общая площадь города, но это не помогло справиться с количеством транспорта.
Парадоксально, что первая транспортная магистраль Парижа, предназначенная специально для того, чтобы решить проблему транспорта, стала воплощением переполненного города, но многочисленные иллюстрации, на которых показан Пон-Нёф, помогают нам понять почему. Приподнятая платформа для пешеходов прерывалась в центре, где была воздвигнута статуя. Чтобы пересечь мост, люди должны были спуститься на несколько ступенек вниз, миновать среднюю часть и подняться наверх с другой стороны. (Возвышения были удалены в 1775 году.) Эта центральная секция 75 футов шириной, с ее восхитительным видом, стала истинной достопримечательностью, и насладиться чудом хотели не только пешеходы, в результате чего возникала настоящая анархия.
Мост задумывался как многополосная дорога, достаточно широкая для того, чтобы по ней одновременно могли проехать четыре кареты. Однако каретам приходилось бороться за место с носилками, запряженными лошадьми телегами и всадниками, и никаких правил относительно того, как разделить пространство между различными видами транспорта, придумано не было. На переднем плане картины, изображающей транспортный затор, мы видим водоноса, который из-за коромысла на плечах занимает довольно много места. Там же пастух со своей собакой и отарой овец; некоторые отбились от стада, чтобы обогнуть носилки, и разлили воду, которую несет домой хозяйка рабочего сословия. Мужчина пытается помочь женщине, которая упала на землю. Аристократическая пара наблюдает за происшествием; под ногами у них путаются куры, но они обращают на птиц не больше внимания, чем овцы. На мосту Пон-Нёф час пик.
На мосту Пон-Нёф собиралось так много людей, что он вскоре стал известен своими заторами. Художник Николя Герар был первым, кто запечатлел на полотне новую городскую реальность
И никто не мог предположить, как много всего будет происходить на мосту уже в скором времени.
Начнем с того, что Пон-Нёф являл собой яркую иллюстрацию жадного аппетита, с которым город требовал новостей, а также скорости, с которой развивались новые технологии, создаваемые для того, чтобы его удовлетворить. Слухи разлетались в толпе с невероятной быстротой; в народе даже появилось выражение «c’est connu comme le Pont Neuf» – «Это известно так же, как Пон-Нёф», то есть все уже об этом знают. Однако в основном новости распространялись все же более цивилизованным способом.
Первая французская газета, Le Mercure françois, или «Французский Меркурий» Жана Рише, начала выходить в 1611 году, намного позже, чем открыли Пон-Нёф. В ней публиковались новости сразу за год; и выпускалась она спустя несколько лет после того, как эти события произошли; в первом томе, например, содержался отчет за 1604 год. В основном это были иностранные новости, как требовала цензура тех лет. То же самое можно сказать и о втором французском периодическом издании, Gazette de France, или «Французской газете» Теофраста Ренодо, которая увидела свет в 1631 году. Чтобы узнать, что происходит в городе, парижане полагались на Пон-Нёф.
Гравюры с изображениями известных людей и ключевых событий расклеивались на мосту. Их также можно было купить в лавках, которые торговцы устраивали на Пон-Нёф или около него. То же самое происходило и с напечатанными новостями. Эдикты, приказы и объявления различных размеров распространялись по всему Парижу, но больше всего их было на мосту. По словам современников, люди часто читали их вслух для тех, кто не умел делать это сам. Очень трудно определить существовавший в то время уровень грамотности населения, поскольку многие архивы были утрачены, но доподлинно известно, что в Париже грамотных людей было значительно больше, нежели в сельской местности. Такие доказательства, как расклеивание печатных листков на Пон-Нёф, свидетельствуют о том, что число людей, способных читать и писать, среди жителей Парижа неуклонно росло, и новые технологии использовали это преимущество и тем самым поощряли распространение грамотности.
