Эксперт Эксперт - Эксперт № 03 (2013)
Второй этап — 1930–1980-е годы — характеризуется довольно высоким уровнем насыщения потребности населения в продовольствии. Это послевоенное время, когда все страны старались как можно быстрее накормить население. Это время зеленых революций, когда даже в развивающихся странах стали осваивать современные технологии, внедрять систему орошения, применять удобрения, выводить более продуктивные сорта растений. В условиях высокой насыщенности потребности в продовольствии спрос растет медленно, становится менее эластичным, плохо реагирует на сигналы, которые посылает ему рынок, — к таким сигналам относятся растущие доходы населения и низкие цены на продовольствие. И поэтому спрос на втором этапе начинает отставать от предложения.
Вместе с тем рынок пытается через снижение цен сократить предложение до уровня спроса, но не может этого сделать. Напомню, что в кризис те, кто работает в сельском хозяйстве и в промышленности, ведут себя неодинаково. Если в промышленности могут свернуть убыточное производство и перейти на выпуск более прибыльных товаров, то в сельском хозяйстве мелкие и средние фермеры (а в России это и личные подсобные хозяйства) в кризис продолжают производство и даже наращивают его, чтобы выжить. Бедный фермер не может сокращать производство, даже если оно неприбыльное, он не может на своей земле начать производить более выгодную несельскохозяйственную продукцию. Он хочет получить хоть какую-нибудь выручку, чтобы удовлетворить самые неотложные нужды, например к началу учебного года купить детям обувь. И поэтому в сельском хозяйстве производство продолжается даже в условиях кризиса, что ведет к длительному, затяжному перепроизводству. В результате этого цены и доходы в сельском хозяйстве устойчиво занижены, что проявляется в диспаритете цен между сельским хозяйством и промышленностью.
Раз рыночный механизм не в состоянии уравновесить и сбалансировать агропродовольственный рынок, необходимо его государственное регулирование. В связи с этим госполитика в западных странах этого периода была направлена на расширение спроса на продовольствие, на адресную поддержку сельхозпроизводителей — государственные закупки, субсидирование процентных ставок по кредитам, компенсацию затрат на ГСМ и электричество, продовольственные талоны для малоимущих слоев населения. Многие из этих мер господдержки — это то, что в ВТО называется «желтая корзина». Сегодня такая поддержка, по правилам ВТО, подлежит сокращению, так как считается, что она искажает принцип равной торговли между странами. Но ее активно использовал Запад на втором этапе.
На третьем этапе, в 1980-е — начале 2000-х, наступило полное насыщение рынка. Если на втором этапе перепроизводство было только по сравнению с денежным спросом, а не с потребностями, то на третьем перепроизводство стало абсолютным. Желудки американцев и европейцев наполнились, население стало употреблять в пищу продуктов даже больше рациональных медицинских норм. И в этой ситуации прежняя госполитика, которая была направлена на стимулирование роста спроса и предложения, становится неэффективной, потому что спрос перестал расти, а производство продолжало увеличиваться. В результате уже в 1980–1990-е годы Запад не знал, куда девать огромный объем избыточной продукции. Перепроизводство из относительного превратилось в абсолютное.
— А как же экспорт?
— Экспорт не всегда возможен, например из-за отсутствия достаточного спроса на продовольствие на мировом рынке или из-за низкой конкурентоспособности продукции. Например, в 1985 году Западная Европа произвела лишние 30 миллионов тонн зерна. При этом на внешнем рынке зерно тогда продавалось по 130 долларов за тонну, а внутри страны — за 180 долларов. Что делает государство? Оно вынуждено каждому фермеру давать экспортные субсидии, чтобы он мог этот убыток компенсировать. Это огромное бремя на плечи налогоплательщиков: расходы госбюджета на стимулирование производства избыточной продукции, расходы на то, чтобы экспортировать ее.
Сейчас в условиях ВТО такие прямые выплаты сельхозпроизводителям, если они не ограничивают торговлю других стран, называются «голубой корзиной». То есть фермерам стали доплачивать за сокращение производства сельхозпродукции. Вводили квоты, стимулировали вывод земли из оборота: допустим, фермеру за то, что он не посеял пшеницу, предлагалось выплатить в качестве компенсации стоимость годового урожая, который он получал со своих площадей в среднем за последние три года. Поддерживали досрочный выход фермеров на пенсию.
И наконец, несколько лет назад начал формироваться новый, четвертый этап: спрос на продовольствие снова начал расти быстрее, чем предложение, и цены поползли вверх. Но здесь уже следует рассматривать спрос не на внутренних рынках, а мировой, который появился, как я уже говорил, за счет новых факторов — растущей экономики развивающихся стран, производства биотоплива и финансовых спекуляций.
— Какие перспективы для сельского хозяйства вы видите на новом этапе?
— Возможности наращивания производства на основе использования традиционных агротехнологий ограничены. Сейчас, когда в промышленности доминирует технологический уклад, связанный с изобретением компьютеров и информационными технологиями, сельское хозяйство в развитых странах тоже пытается не отставать. Новые технологии производства в сельском хозяйстве сегодня связывают с развитием биоинформатики, генетического тестирования, генного программирования, с расшифровкой геномов растений, с нанотехнологиями. Эти направления науки могут существенно повысить продуктивность растений, животных и обеспечить ускорение роста предложения вслед за растущим спросом.
— Как конкретно нанотехнологии могут применяться в сельском хозяйстве?
— Когда я говорю о нанотехнологиях воздействия на молекулярном уровне, я имею в виду следующее. В лабораторных условиях уже сегодня ведутся работы над тем, чтобы получить, допустим, из клеточки вишневого листочка плод вишни. Конечно, подобные эксперименты пока рано внедрять в промышленное производство, но не исключено, что через сто-двести лет они станут необходимостью, и к такому будущему надо готовиться уже сегодня. С этой точки зрения переход к новым технологиям — тот путь, который может спасти человечество. А чтобы мы не погибли от своих изобретений, необходима глубина исследований. Затраты на науку должны быть значительно больше, чем сейчас, чтобы суметь разработать безопасные технологии, которые в силах нейтрализовать негативные последствия и наращивать позитивный эффект.
Отстали на два шага
— А на каком этапе развития находится Россия?
— Россия в своем развитии сельскохозяйственного сектора экономики до сих пор находится на втором, частично на третьем этапе. По сравнению с 1980-ми годами мы сделали шаг назад, тогда у нас было механизированное, частично автоматизированное сельскохозяйственное производство. Другое дело, что зачастую эти технологии были не очень эффективными, затратными, но они были. С развалом Советского Союза мы утратили даже их. В современной России, только представьте, почти половину всей отечественной сельхозпродукции мы производим на доиндустриальной технологической основе в личных подсобных хозяйствах населения. Сейчас нам требуется время, чтобы «вернуться» хотя бы к индустриально-машинному укладу, который был у нас в советское время.
— Получается, что Россия не готова к вступлению в ВТО. Эту тему сейчас активно обсуждают отечественные сельхозпроизводители. С другой стороны, может быть, нашей стране уже нечего бояться — ведь в 1990- е годы мы уже открывали свои границы?
— Да, Россия по сравнению с западными странами находится в неравных условиях, наше сельское хозяйство на другом этапе развития. Но вопрос с ВТО решен, поэтому сейчас и в дальнейшем важно искать любые возможности поддержки своих сельхозпроизводителей. Такие возможности есть: надо часть мер «желтой корзины» перевести в «зеленую»: по условиям ВТО это так называемая разрешенная поддержка. Меры «зеленой корзины» не оказывают искажающего влияния на торговлю и могут применяться без ограничений — это инвестиции, направленные на повышение конкурентоспособности отрасли, на поддержку науки, образования, инфраструктуры.
