Л. СИМОНОВА - Надо посоветоваться!
Скажу тебе по секрету, мне трудно с сыном. Ему двадцать лет, он женат, у него ребенок. Денег у меня он не берет ни за что, работает и учится. Но каждый раз, как я что-то ему покупаю, я с трепетом несу эту вещь, зная, что услышу: «Ну зачем это? Обошлись бы и так». Мне трудно с ним, но я уважаю это стремление не быть обязанным никому, даже родной матери.
Ты скажешь, что тебе всего четырнадцать. Все это так, но состояние взрослости, к которому ты стремишься, диктует: не считай никого обязанным помогать тебе.
Взрослый человек прежде всего отвечает за себя сам. Как в пустяках, так и в более серьезном, так и в самом серьезном — во всей своей жизни.
Ты пишешь: «Мы с мамой очень дружим, но на этой почве у нас всегда разногласия». Я не знаю, что ты называешь дружбой, но, как мне представляется, дружба (и любовь тоже) — это прежде всего умение чем-то поступиться, чем-то пожертвовать ради другого. Уметь глубже и острее чувствовать за другого, чем за себя. В твоем случае — это умение подумать: а бог с ними, с этими часами, была бы мама спокойна...
Меня поразили однажды две девушки-близнецы. Они пришли из парикмахерской в прическах и с маникюром, торопились на выпускной вечер, но одна из них успела заметить, что мать с больным сердцем моет пол в коммунальной уборной. «Стой, Люська, я сейчас», — сказала она сестре и как была, в красивом платье, мгновенно вымыла руками с маникюром унитаз и стены, протерла пол и, положив тряпку у порога, удовлетворенно вздохнула: «Вымою руки и пойдем». Сестра стояла рядом отрешенно и надменно, оберегая свое платье и свой маникюр. Почему они выросли такие разные? Потому что одна только принимала то доброе, которое ей щедро давали, а другая воспитывала себя сама, училась обращать это добро на других.
Вот теперь вернемся к твоим родителям. Я уже говорила, что, на мой взгляд, они напрасно считают тебя маленькой. Ты уже достаточно взрослая, чтобы воспитывать себя сама. Но я совершенно уверена: если бы они убедились, что ты не только стремишься выглядеть взрослой, но хочешь и умеешь поступить как взрослая, они поняли бы тебя.
Когда маленькая двухлетняя девочка примеривает перед зеркалом мамины бусы или шляпку, мы умиляемся: в такой малышке уже просыпается женственность! В четырнадцать лет женственность — большое достояние, его можно умножить, а можно и растерять. Стремление украсить себя естественно, против него нечего возразить. Но оно может обернуться жестоким эгоизмом, если его не смирять, не обуздывать. А главное в подрастающей женщине другое — умение взять на себя заботу о других, умение отказаться от того, чего тебе очень хочется, ради человека, которого ты любишь. Пока тебе четырнадцать — это родители. Потом, когда вырастешь, это будет муж, ребенок и те же мама и папа, только уже постаревшие.
Леночка, поверь мне: я знаю остроту желаний в твоем возрасте. Но ты станешь старше, и у тебя может возникнуть простой вопрос: что купить — чулки себе или колготки ребенку? Очень захочется пойти в театр, а мама заболеет, и надо будет отказаться от театра. Да мало ли может возникнуть таких обстоятельств, к решению которых надо приготовить себя сейчас, заранее — иначе не получится из тебя настоящая женщина.
Может показаться, что я сама себе противоречу: с одной стороны, говорю: мама неправа, с другой — призываю тебя стерпеть ее неправоту. Но это и есть основа человеческих отношений, когда обе стороны чем-то жертвуют друг ради друга. Не думай, что все это — насилие над твоей личностью. Наоборот, человек только тогда и становится личностью, когда выучивается смирять свои желания ради другого.
Все это, по-моему, и есть то главное, о чем нужно думать девочке в четырнадцать лет, — как приготовить себя к тому, чтобы быть взрослой.
А часы — ну что такое часы? Конечно, их можно носить в твоем возрасте. Но только отдай себе отчет: доросла ли ты до своего возраста? Выросла ли настолько, чтобы считать себя взрослой по существу, а не только по внешности. И поверь, если ты выросла, тебе не захочется ничего требовать, потому что все эти внешние вещи окажутся пустяками по сравнению с тем увлекательным и серьезным взрослым миром, который откроется перед тобой.
Не сердись на меня, Лена, если я сказала тебе некоторые горькие истины. Это тоже входит в понятие взрослости — уметь выслушивать не только одно приятное. Вероятно, я не во всем и не сразу убедила тебя. Ну что ж, и это не страшно — мне только хотелось, чтобы ты задумалась над словом «вырасти». Если ты подумаешь, я буду считать, что достигла своей цели. А может быть, задумаются и другие девочки: таких, как ты, действительно много.
Л. С. СИМОНОВА
АВТОРИТЕТ
Выбрали мы совет отряда, вроде все ребята стоящие, все хорошо учатся. А начался учебный год, и на совет отряда никто не смотрит, никто его не слушает. Всеми делами заправляет Мишка с последней парты. Что он скажет, то все и делают. Вот я и хотел спросить: как заслужить авторитет? Как сделать так, чтобы ребята шли за тобой?..
Вася СЕРОВ, г. Краснодар. Васе СЕРОВУ отвечает заведующая отделом школьно-пионерской жизни, член редколлегии журнала «Пионер» Л. С. СИМОНОВА.Ты задал, Вася, вопрос сложный и очень важный. Многих ребят волнует вопрос: как завоевать авторитет, как повести за собой товарищей, если они доверили тебе быть председателем или членом совета отряда? Давай вместе подумаем, поразмышляем.
Я знаю, что, к сожалению, часто авторитет завоевывают силой. У кого кулаки крепче, кто сильнее, тот и герой. Одна девочка, Лена Зарецкая, рассказывала мне такой случай. Был у них в классе мальчик по фамилии Ильин, очень «авторитетная фигура». Подошел он как-то к Лениному соседу по парте и приказывает: «А ну пересядь!» Тот спрашивает: «Зачем?» А Ильин отвечает: «Не твое дело, я с ней сяду...» Лену, конечно, он и не подумал спросить, хочет ли она его соседства. Лена решила подбодрить того мальчика, который с ней не первый год уже сидел, говорит ему: «Не вздумай пересаживаться!» А Ильин рядом стоит с ухмылочкой, дожидается. И мальчишка струсил, побоялся кулаков, пожал плечами, сделал вид, что ему все безразлично, и пересел на другую парту.
Плохо получилось. Плохо, потому что один раз испугался, другой, а потом само собой получилось, что Ильин командует — все подчиняются. Скажет Ильин: побежим с урока — все готовы портфели складывать, хотя многим на этом уроке интересно. Начнет Ильин над кем-нибудь подсмеиваться — все улыбаются, хотя чувствуют, что поступают плохо, потому что ни за что обижают человека. «Авторитетная фигура» Ильин, да только авторитет его ничего не стоит, не настоящий это авторитет, потому что держится он не на уважении, а на кулаках.
И всем в таком отряде скверно живется. А так немного нужно, чтобы все изменить. Так немного: не испугаться, выступить против, убедить ребят, что все вместе они сильнее любого Ильина. Вот Алеша Овчаренко рассказывал. Как-то они с ребятами на рыбалку пошли. Вдруг, откуда ни возьмись, к ним здоровенный парень подходит. «Гоните, — говорит, — спички». А спичек не было. Парень размахнулся да самого маленького — по уху. Тут неожиданно один мальчик, на вид слабенький, подскочил к хулигану — и кулаком его. Большой парень не ожидал удара, покачнулся, а потом опомнился и пошел на того мальчишку. Да увидел, что все его товарищи, не сговариваясь, стеной стали на защиту. И он отступил: «Ладно, — говорит, — я пошутил». И пошел прочь. Такие «храбрецы» очень часто, если их не боятся, оказываются трусами и при первом же сопротивлении отступают.
Но бывает и так, что в совет отряда выбирают ребят только потому, что учительница так посоветовала, или только потому, что человек хорошо учится, или только потому, что никому больше не хочется. Что ж, что у Иванова или Петровой одни пятерки, а организовать ребят, настроить их на хорошее общее дело они не могут. Может быть, Анне Ивановне или Полине Петровне удобнее, спокойнее работать с послушной Надей или примерным Сережей, которые будут выполнять все ее советы и поручения. Но тогда получится, обязательно так получится, что совет отряда к отряду никакого отношения не имеет. А отряд ведет за собой совершенно другой человек. Володя Николаев из Вязников рассказывал мне, что у них в классе все шли за Сашей Спасским. «Саша всегда что-нибудь интересное предлагал. Один раз говорит: «Мой сосед под Сталинградом орден Красной Звезды получил. Хотите, сходим к нему, он интересно про войну рассказывает». Мы пошли, послушали — правда интересно. Потом этот Сашин сосед с нами «Зарницу» провел. Потом поехал с нами, показал, где партизанский отряд сражался, там его друг погиб. Еще Саша стал всех учить приемам самбо, он в секции занимался. Еще предложил юмористическую газету выпускать, не газету, а боевой листок. И всем с ним было интересно...» Алла Кошелева из Чернигова в письме рассказывала, что у них в классе была девочка Таня, которая пользовалась большим авторитетом, хотя и не была ни членом совета отряда, ни звеньевой. Она совсем не была похожа на девчоночьих «прим», чьи просвещенные мнения о нарядах и сплетни ловят на лету. Наоборот, она очень простая, откровенная, веселая. Увидит, что тебе плохо, — подойдет. Нужна помощь — поможет. И не соврет. И не струсит. Она всегда со всеми, вот и все всегда с ней. И хотя по математике у нее бывали тройки, ребята выбрали ее на следующий год председателем совета отряда. И не ошиблись. А Таня с помощью ребят стала гораздо лучше учиться, добилась по математике четверки...
