Владимир Матикевич - Нашествие. Неизвестная история известного президента.
– Садитесь, товарищи. Вопрос у нас один. Положение в связи с результатами выборов в Беларуси. Вы сами понимаете, руководство России поддерживает выбор белорусского народа. Победил человек, на которого мы делали ставку. Победа Лукашенко – это есть наша победа, победа наших геополитических интересов, Беларусь нам нужна, чтобы суметь достойно ответить в случае, если НАТО захочет поиграть мускулами или продвинуть свои силы на Восток. К тому же все мы помним: белорусы – это наши генетические союзники, наши братья. Мы обязательно поможем молодому Президенту. Я дал распоряжение Геращенко проработать вопрос о выделении кредитов. Я соберу кое-кого, понимаешь, кто имеет деньги и тоже поможет… А вы должны обеспечить стабильность на нашем восточном рубеже. Надеюсь, сил и возможностей у вас хватит. А вас, Евгений Максимович, я поздравляю особенно. Будем считать, что Лукашенко ваш крестник.
– Все понятно, Борис Николаевич, – сказал Степашин – Есть одна проблема. Беларусь суверенна… Мы будем проводить какие-то оперативные действия. В случае утечки информации не будут ли такие действия расцениваться как наше вмешательство?
Ельцин махнул рукой:
– Действуйте спокойно. Еще в 1992 году я подписал с Кебичем соглашение о взаимодействии нашего ФСБ и белорусского КГБ. Пригласи ихнего председателя КГБ и детально обсудите ваше будущее сотрудничество.
* * *
Через несколько дней в Москву с «дружественным» визитом прибыл председатель КГБ Беларуси Владимир Егоров. Он предстал перед Степашиным.
После часовой беседы Степашин подвел черту.
– Итак, обо всем договорились. Связь с вашим Президентом осуществляет мой сотрудник Невзоров. Вместе с Грачевым я встречался с вашим генералом Максимчиком. И наши военные, и наши разведчики будут работать в тесном контакте. В отличие от политиков мы всегда были вместе. Я принимал вашего представителя, генерала Степаненко. Ему обеспечены условия для работы, выделена квартира на Можайском шоссе. Координировать всю работу будем через Латыпова и его людей. Любые перемещения, назначения, касающиеся Урала Рамдраковича, согласовывать с нами. Нам тут в Москве виднее, где и на каком участке он будет полезнее всего. Все понятно?
– Так точно.
– Ну, с богом…
«Разберемся со всеми»
Площадь бурлила. Море народа. Пускай себе погуляют. Рев голосов из мегафонов:
– Победа, победа!
Потом:
– Гончарик, Гончарик!
Значит, и у них полно кретинов, авторов всяких там сценариев. Ладно, у него есть такой, или, вернее уже был – Заметалин. Тот тоже страшный умник. Накануне выборов российские каналы приказал запретить. А еще кучерявый дебил по телевидению заявил:
– Мы доказали, что можем продемонстрировать свою власть…
Может, они его наняли для составления сценария этой вакханалии! Он победил с огромным отрывом, ладно там какие-то сорок процентов голосов по деревням подтасовали, но все равно победил, а тут – на тебе, победу празднуют. Жалкий профсоюзно-партийный взяточник Гончарик, так называемый единый кандидат от демсил, хотел пилюлю ему подсунуть. Да им-то и денег никто на кампанию не дал. Еще не победили, а давай портфели делить – Гончарик Президент, а Домаш —премьер… Цирк на дроте! Домаш давай на Москву нести… Мол, нам дорога на Запад. Он сам хорошо знает, куда должна вести дорога, он этой дорогой и пойдет. Но Домашу откуда знать. Из Москвы они кукиш и получили. Как хохотал он в тот вечер, даже страшный мрак ночью не давил, отступил.
Спросил:
– Ну, что там, на площади?
– Все нормально, орут, празднуют…
– Нехай празднуют, орут.
– Два человека… В дымину пьяный поэт Некляев и главный редактор «Народной воли» Середич призывают идти на штурм резиденции. Никто не идет.
Он усмехнулся:
– Пускай бы пошли?!
Вспомнил поэта Некляева, вечно пьяного, заискивающего. Старательно ему он жопу лизал, в самолетах стишки читал, а потом проворовался, борцом стал, в эмиграцию сбежал, но тут же явился. Победы ждал. Пришел бы лучше, так и так, Александр Григорьевич, проблядовался, пропился, денег чуток взял, да и писал бы себе песенки да стишки. А тут на захват резиденции зовет…
В кабинет вошли Шейман и Коноплев.
– Результаты отличные,—сказал Шейман.
– А я будто бы без вас не знал, какие. Сейчас дело в другом. Думать надо, думать… Многое менять.
Он глянул на Шеймана:
– Тебя уже поменяли… В самое время, а так бы садить надо было. Доигрались со своими сценариями. Тоньше надо было убирать, тоньше…
– Мы работали тонко. Другие сдрейфили, а теперь на дачах отсиживаются.
– Разберемся со всеми. Иных далече, а иных… Время покажет.
– Тут информация свежая и достоверная,– сказал Шейман и запустил руку в папку.
– Информация типа той, что я на выборах победил?! – он захохотал.
Шейман замолчал, слегка надулся.
– Другая… Мясникович имел несколько тайных встреч с Мариничем. Искал, скотина, запасной вариант. И не только в Риге, о чем я докладывал вам. С ним встречался, с премьером Ермошиным. Договаривались.
Он встал из кресла и стал ходить по кабинету.
– Знаешь, куда засунь такую информацию?! Я это раньше тебя знал, службы работают. Вот, слава богу, забздели они и все провалилось. А если бы не забздели? Нас бы с тобой к эшафоту повели бы… Его вот, – он кивнул на Коноплева, – может бы, и пожалели… Политика дело такое. Убирать их надо, убирать… Сперва Мишку, но спокойно, все-таки в последний момент не подвел, а потом и Ермошина. Тоже спокойно. Время твоих решительных действий прошло,– он снова резко глянул на Шеймана. – Еще долго откручиваться и отговариваться.
– Кого на администрацию? Неужели Заметалина? – спросил Коноплев. Он спал и видел, когда горло мяснику перегрызет, как когда-то Синицыну.
– Нет, только не его. Пользу принес. И принесет. Но одни скандалы, чумная личность. Отморозок.
– А кого? – у Шеймана вытянулось горло.
– Ну и не тебя. Хотя вариант был бы железный. Урал Рамдракович сядет в соседний кабинет.
Тишина в кабинете.
– Вроде как мусульманин… А практически третий человек в стране.
– А ты кто? Такой фамилии, как Шейман, у белорусов не встречал, – жестко произнес Лукашенко. – А если серьезно… Человек он спокойный, честный, нескомпрометированный, в отличие от вас.
– Ну я-то, Александр Григорьевич, в парламенте за вас ору, пинки получаю…
Он глянул на Коноплева. Хлопнул рукой по столу:
– Я сейчас список всех твоих фирм дал, банк один назову. Молчи уж. И еще одно… Кто Мясниковича на спину положил, кто переиграл его вчистую? Мишка вертикаль подбирал, расставлял, чтобы в нужный момент лишить его власти. А Латыпов его самого от власти увел, «под колпак» взял. Видели, как все получилось? Как раз накануне выборов. Тончайшая работа! Команду свою подобрал, в душу ко всем залез. Как говорил один герой фильма, «Восток дело тонкое»…
– Восток дело тонкое, но и опасное. Как бы паренек не переиграл, – сказал Шейман. – Явная креатура Москвы. Полковник, гэбэшник, доктор наук… Бестия еще та! Дети в Америке учатся, жена в Москве живет…
Лукашенко рассмеялся:
– Так это ж креатура, как ты грамотно выразился, Москвы, а не Вашингтона. А моя жена не в Москве, а в Шклове живет. И ты свою отправь. Сам знаю с какими бабами барахтаешься. И детей в Америке учи. Только бы прок от всего был.
– Пускай идет на администрацию, – сказал Коноплев. – Человек надежный, авторитет у него есть… А не пойдет – отправим.
– Вот это другой разговор.
Указ № 361
Он вошел в кабинет. Зеленый ковер… Зеленое покрытие стола. Когда-то, вернее, осенью 2001 года, Президент сам ему сказал:
– В кабинете все меняй… Меняй как хочешь. В средствах не ограничиваю.
Да, он любит зеленый цвет. Он мусульманин и не скрывает этого. Позвал начальника матснабжения Ткачева и сказал:
– Сделаешь вот так! – даже сам нарисовал.
Потом, когда привезли мебель, пришел Лукашенко, сказал – нормальный кабинет, но очень зеленый… Хотя и у нас во флаге много зеленого.
Он знает, что в этом кабинете – пришелец, человек временный, собственно, как и все обитатели этого дома. Но он более временный, чем все остальные. Придется уезжать. Он не знает куда и когда. Недавно пришел к Президенту, сказал:
– Я бы уехал…
Лукашенко глянул на него, глаза его сузились.
– Это в каком смысле?
– Ну, скажем, послом…
– Середич и так навалял, что в Америку чешешь. А мне куда уезжать… И что за причины у тебя?
– Не получается многое. Состыковок мало. Делаем одно, а потом на ровном месте проваливаемся.
– Ты Москву в виду имеешь?
– И это тоже. Я помогаю как могу, а потом все превращается в пыль.
Он вспомнил последнюю встречу с женой. Не на московской квартире. В городе. В кафе. Ребята подослали машину. Он едва оторвался от двоих человек, ехавших в соседнем «СВ», пролетел мимо машины посла в России Григорьева, вскочил в «мерседес», присланный ребятами из Ясенево.
