Анатолий Левандовский - Первый среди Равных
Воссоздать его верный, правдивый образ.
Так о чём же ещё думать? В чём сомневаться? И стоит ли тратить драгоценное время на выбор сюжета, на размышления о содержании будущего труда, если и то и другое давно предложено самой жизнью.
Это будет труд не о Наполеоне.
И не о Робеспьере.
И не о себе.
Это будет труд о Гракхе Бабёфе.
О его тяжёлой и достойной жизни.
О его благородной борьбе.
О его героическом самопожертвовании.
О его мученическом конце.
Это будет исполнение его последней воли.
Но прежде чем приступить к задуманному, следовало ещё раз пересмотреть некоторые теоретические проблемы: ведь со времени «Заговора Равных» минуло тридцать с лишним лет — целая треть столетия — и за это время социальные идеи претерпели известные изменения.
24Хотя слова «социальный» и «социализм» имеют общий корень, они возникли в разное время и первое из них старше второго почти на две тысячи лет: первое было известно древним римлянам, второе Лоран мог услышать не ранее начала XIX века.
Слово «социализм» в итальянской форме (socialismo) впервые было произнесено в 1803 году; англичане стали употреблять его с 1822 года; во Франции оно появилось более десяти лет спустя.
Тем не менее идеи, которые позднее будут названы социалистическими, начали зарождаться гораздо раньше — мысль о «золотом веке равенства» волновала людей с незапамятных времен, и уже в сочинениях Томаса Мора, Кампанеллы и Джерарда Уинстэнли возникли первые системы, основанные на подобных идеях. В годы, когда Лоран продумывал содержание и план своего предполагаемого труда, оформились три системы — попытки создать строй всеобщего счастья на земле, — которые не могли не привлечь его внимания.
25В ноябре 1819 года Анри де Сен-Симон опубликовал небольшой памфлет, позднее названный «Параболой». Это произведение вызвало большой шум в Париже, и автор, обвинённый в оскорблении королевской семьи, вынужден был предстать перед судом.
Между тем никаких оскорблений и подстрекательств в «Параболе» не было; Сен-Симон, обжаловавший приговор в высшей судебной инстанции, блестяще доказал это. Просто здесь с чуть большей остротой, чем раньше, социолог выразил ту же мысль, которую внушал обществу начиная с 1802 года: будущее принадлежит людям труда, производителям, в то время как тунеядцы — принцы, герцоги, маршалы, сановники и епископы — обречены историей на уничтожение. Нынешний мир, утверждал Сен-Симон, воистину перевёрнут вверх ногами. Но время исправит эту ошибку. Золотой век — век равенства и счастья — не позади нас, как полагали древние, а впереди, он грядёт…
Анри де Сен-Симон, разорившийся потомок одного из знатнейших родов Франции, участник американской войны за независимость и Великой французской революции, «последний аристократ и первый социалист», как станут потом его называть, последовательнее и яснее своих предшественников сумел выявить принцип закономерности развития природы и общества. Он впервые подметил чередование эволюционного движения с революционным в историческом развитии. На человеческое общество Сен-Симон смотрел как на целостный организм, который объединяет своих членов не только этическими и моральными принципами, но и полезной трудовой деятельностью, являющейся естественной необходимостью и обязанностью человека и создающей связь между людьми.
В своем последнем труде «Новое христианство», опубликованном в 1825 году, в то время, когда Лоран готовил материалы для будущей книги о Бабёфе, Сен-Симон внушал людям, что они «…должны организовывать общество способом, наиболее выгодным для наибольшего их числа; во всех их работах и действиях целью их должно быть возможно более быстрое и возможно более полное улучшение морального и физического существования самого многочисленного и самого бедного класса».
26Незадолго до выхода «Нового христианства» в продаже появился «Трактат об ассоциации» Шарля Фурье. «Трактат» составлял два увесистых тома, вслед за которыми автор (впрочем, не выполнивший своих намерений) предполагал издать ещё четыре тома. Но и без них «Трактат» остался самым объёмным произведением Фурье, глубже всего раскрывшим его мечту о «фаланге».
Фаланга… Много десятилетий это слово, пришедшее из античности,[5] занимало воображение Фурье. Фаланга — это большая группа людей, сообщество производителей, построенное на принципе гармонического притяжения, гармонического соответствия частных и общих интересов, рабочий коллектив, все члены которого могут применять свои способности и увлечения таким образом, что труд из тяжёлой обязанности превращается в труд-радость, труд-наслаждение, причем каждое социальное или возрастное звено фаланги оказывается именно на том участке деятельности, где оно в силах проявить себя наиболее результативно и полно.
Члены фаланги живут, работают и отдыхают в совершенном по планировке и отделке дворце — фаланстере. Фаланстер включает не только жилые помещения, но и мастерские, столовые, магазины, библиотеки, концертные залы и танцплощадки; отдельные части фаланстера соединены между собой крытыми улицами-галереями, защищёнными от незваных гостей и капризов природы; член фаланги может обойти весь комплекс, так и не узнав, тепло или холодно на улице, идёт ли там снег или дует ветер. Фаланга — акционерное предприятие. Земля под фаланстером и вокруг фаланстера, сам дворец, его инвентарь и оборудование — всё это покупается и создаётся на деньги пайщиков предприятия. Доход фаланги распределяется не только по труду, но и в соответствии с внесёнными средствами: пять двенадцатых всех прибылей приходятся на долю труда, три — на долю таланта, четыре — на долю капитала. Высокий процент на долю капитала ставит целью заинтересовать и привлечь в фалангу богачей; в этих же целях и жильё, и стол богатых акционеров много лучше, чем у всех остальных, а трудовые функции выполняемые ими, значительно легче и приятнее. Однако полагал Фурье, это не создаёт неразрешимых противоречий, поскольку каждый член заинтересован в процветании фаланги. Бедный смотрит на богатого как на своего товарища по работе, богатый же, вовлекаясь в общественно полезный труд, теряет свои прежние взгляды и привычки. Поскольку при этом и бедняки смогут покупать акции фаланги и вследствие этого станут получать доход не только от труда, но и от капитала, прежнее неравенство станет быстро стираться; постепенно устраняя все пороки старого общества, ассоциация охватит весь мир и установит повсюду полную и совершенную гармонию.
27Сен-Симон был деклассированным аристократом, Фурье — сыном богатого купца, Роберт Оуэн происходил из бедной ремесленной среды провинциальной Англии. Решительный и смышлёный, он с десятилетнего возраста стал зарабатывать себе на хлеб. Рано поняв и оценив значение промышленности, он сумел стать одним из пионеров хлопчатобумажного производства Англии — самого перспективного производства в то время.
В отличие от своих французских собратьев, сосредоточивших внимание на идеях, Оуэн с самого начала стал социологом-практиком. Придя к мысли, что благосостояние общества зависит от организации труда, он сумел основать у себя в Ныо-Ланарке образцовое предприятие, приносившее большой доход и вместе с тем создавшее благоприятные условия для жизни рабочих. Однако вскоре он понял, что это лишь капля в море: относительное благополучие нескольких сот человек ничего не меняло в обществе, где голодали и влачили жалкое существование рабов сотни тысяч. И Оуэн стал всё чаще задумываться о коренных причинах неустроенности современного общества. И общих мерах к ликвидации этого неустройства.
В 1817 году он выступил с проектом создания «посёлков единения и кооперации», которые должны были ликвидировать безработицу и сделать мир более обеспеченным и гармоничным.
Проект Оуэна в чём-то перекликался с генеральной идеей Шарля Фурье.
Посёлок объединяет коллектив производителей, основанный на общности труда, расходов и прибылей. Жители поселка — земледельцы, уделяющие достойное место и промышленному производству. Продукты производятся в первую очередь на собственную потребу, а излишки продаются на свободном рынке. С увеличением количества посёлков, утверждал Оуэн, будет возрастать и обмен между ними. Каждый посёлок сможет продавать такое количество продуктов, что с течением времени ликвидирует задолженность учредителям.
Поначалу социолог был настолько наивен, что предложил свой проект парламенту, подчеркивая, что, если бы правительство проявило инициативу, план был бы осуществлён в масштабе всей страны и дал бы наибольшие результаты.
Но правительство, по вполне понятным причинам, оказалось глухо к призывам Оуэна. Мало того, вчера ещё уважаемый промышленник, сегодня он был объявлен «демагогом» и «опасным мечтателем».
