Лев Троцкий - Между империализмом и революцией
В этой обстановке официальные представители меньшевистской Грузии докладывают организаторам добровольческой армии, что Грузия спасает белых офицеров от большевистских преследований; безвозмездно содержит их; вербует среди них добровольцев и направляет к Алексееву – Деникину; наконец, борется с большевизмом «беспощадно», подавляя его «всеми имеющимися средствами».
Гегечкори не хвастал и не преувеличивал своих заслуг перед контрреволюцией. Он и его друзья действительно сделали все, что могли. Нельзя было, конечно, требовать от них, чтобы они выставили в помощь белым серьезную вооруженную силу, так как им самим приходилось пользоваться немецкими войсками для борьбы с внутренней «анархией». Их реальные ресурсы были гораздо ниже их доброй контрреволюционной воли. Тем не менее, они оказали, по масштабу того момента, огромные услуги белогвардейским военным организациям. Оказавшееся на территории Грузии и захваченное меньшевиками многомиллионное имущество кавказской армии они использовали в очень значительной части для оказания материальной поддержки белым: донским, кубанским и терским казакам, чеченским офицерам, отрядам Геймана[36] и Филимонова[37], добровольческой армии Алексеева – Деникина и пр. Помощь эта в тот момент имела для буржуазно-помещичьих отрядов на Кавказе тем большее значение, что они еще почти ничего не получали извне.
Так как сотрудничество меньшевистской Грузии с контрреволюционерами всех мастей происходило изо дня в день и протоколировалось только случайно, было бы трудно сейчас писать связную историю этого сотрудничества, тем более, что наиболее ценные архивы вывезены меньшевиками за границу. Но даже и те разрозненные и случайные документы, которые остались в канцеляриях Тифлиса, совершенно достаточны для того, чтобы не оставить даже в голове самого заскорузлого нотариуса и тени сомнения насчет так называемого нейтралитета Грузии.
Переговоры и совместная военная работа с организаторами добровольческой армии начинаются уже в июне 1918 г., если не с первого дня самостоятельности Грузии. Некоторые чисто военные операции (напр., продвижение к станице Говорищенской) были предприняты Грузией по просьбе кубанского правительства, действовавшего заодно с «добровольцами». Генерал Гейман, наступавший на большевиков со станицы Дагестанской, получил от уже знакомого нам генерала грузинской службы Мазниева 600 ружей, 2 пулемета и патроны. Генералу Масловскому был передан Грузией бронепоезд в Туапсе, где этот генерал, находившийся, как и Гейман, на службе у Алексеева, действовал совместно с меньшевистским командованием. Гегечкори имел в виду, между прочим, и эти факты, когда напоминал Алексееву и Деникину о помощи со стороны Грузии.
В октябре 1918 года, т.-е. вскоре после знакомого нам совещания Гегечкори – Деникина, грузинское правительство отпустило донскому правительству, находившемуся в войне с советскими войсками, значительное количество интендантского имущества[38]. 3 ноября 1918 г. генерал грузинской службы Мазниев докладывал своему правительству, что он ведет борьбу с большевиками рука об руку с казаками добровольческой армии. «На позициях оставил казаков, а вверенные мне войска отвел в Сочи на отдых» и пр. 26 ноября грузинское правительство постановило отпустить представителю добровольческой армии Объедову необходимое количество медикаментов и перевязочных средств и вообще «оказывать в этом деле всяческое содействие». Это «дело» состояло в гражданской войне против Советской России. Конечно, перевязочные средства и лекарства – очень гуманные, очень нейтральные предметы. Но беда в том, что грузинское правительство сперва с оружием в руках отобрало эти гуманные предметы у «зараженных большевистской анархией» кавказских войск, а затем передало белогвардейцам, атаковавшим с юга Советскую Россию.
Все это вместе называется «строжайшим нейтралитетом» – у Каутского, но не у Жордания. Последний писал председателю императорской германской миссии 15 октября 1918 г., т.-е. в разгаре излагаемых событий: «Я никогда не рассматривал международное положение Грузии, как государства совершенно нейтрального, так как очевидные факты нам показывают обратное». Вот именно! Это письмо напечатано опять-таки самим Жордания в уже цитированной тифлисской цветной книге, которая вполне была к услугам Каутского, когда он писал свою брошюру. Но он предпочитал руководствоваться апостольскими вдохновениями. Весьма вероятно, что Жордания, который не мог не признавать очевидных фактов в «деловых» переговорах с генералом фон-Крессом, считал вполне возможным во время душеспасительных бесед с Каутским водить почтенного старца за нос; тем более, что Каутский привез в Тифлис нос, вполне для этого приспособленный.
Грузия предоставила, по договору, свои железные дороги для перевозки в Азербайджан турецких войск, с помощью которых была низвергнута в Баку Советская власть, установленная почти отрезанными от России бакинскими рабочими. Последствия этого для нас были огромны. Из источника питания Советской России нефтью Баку превращался в опорный пункт для наших врагов. Можно, конечно, сказать, что, отделившись от России, грузинское правительство вынуждено было оказать столь решающее содействие султанским войскам против бакинского пролетариата. Допустим. Но остается тот факт, что Жордания и другие лидеры Грузии приносили свои поздравления реакционно-буржуазной мусульманской партии мусават по поводу взятия Баку турецкими войсками. Насилие турецкого милитаризма шло, следовательно, по линии внутренних побуждений меньшевизма, которых он, как видим, и не скрывал.
Революция не только утратила на время Баку, но и лишилась навсегда нескольких десятков своих лучших сынов. В сентябре 1918 г., почти в те самые дни, когда Гегечкори вел переговоры с Деникиным, 26 большевиков, вождей бакинского пролетариата, во главе с т. Шаумяном, членом Центрального Комитета нашей партии, и Алексеем Джапаридзе, были расстреляны на глухой степной станции за Каспием. Об этом вы можете, Гендерсон, навести справки у вашего Томпсона[39], генерала освободительной войны: его агенты были палачами. Так ни Шаумян, ни Джапаридзе уже не узнали о ликовании Жордания по поводу падения советского Баку. Но они и без того унесли с собой в могилу жгучую ненависть к меньшевистским пособникам палачей.
Рукопись этой книги была уже закончена, когда я получил свежую книгу Вадима Чайкина[40], социалиста-революционера и члена Учредительного Собрания: «К истории российской революции. Казнь 26 бакинских комиссаров», в издательстве Гржебина в Москве. Эта книга, состоящая в значительной своей части из документов, важнейшие из коих воспроизведены фотографически, представляет собою рассказ о том, как английские военные власти организовали, без какого бы то ни было намека на суд, убийство 26 бакинских комиссаров. Непосредственным практическим организатором был глава британской военной миссии в Асхабаде Реджинальд Тиг-Джонс. Генерал Томпсон знал обо всем этом деле, и Тиг-Джонс, как вытекает изо всех обстоятельств, действовал с согласия почтенного генерала. После того, как убийство 26 безоружных людей, которых взяли, якобы для вывоза в Индию, было благополучно совершено на глухой станции, генерал Томпсон помог бежать одному из виднейших участников убийства, продажному негодяю Дружкину. Обращения Вадима Чайкина, отнюдь не большевика, а социалиста-революционера и члена Учредительного Собрания, к английскому генералу Маллесону и к английскому генералу Мильну не привели ни к чему. Наоборот, все эти джентльмены оказались солидарны в укрывательстве убийства и убийц и фабрикации ложных сообщений. Как явствует из документов той же книжки, Гегечкори, министр иностранных дел Грузии, обязался, по настоянию Чайкина, не выпускать уголовного негодяя Дружкина из Грузии. На деле же, по соглашению с великобританским генералом Томпсоном, предоставил Дружкину полную возможность ускользнуть от следствия и суда. В то время, как комитеты русских и грузинских социалистов-революционеров и русских закавказских меньшевиков, обследовав все обстоятельства дела, подписали заявление о преступном образе действий английских военных властей, комитет грузинских меньшевиков, пришедший в комиссии вместе с другими партиями к тому же выводу, отказался, однако, подписать документ, чтобы не ссориться с английскими властями. Телеграф меньшевистского грузинского правительства отказывался принимать депеши Вадима Чайкина, посвященные изобличению великобританских убийц. Если бы о грузинских меньшевиках не было известно ничего, кроме того, что сообщают неоспоримые и несомненные документы в книжке Чайкина, этого было бы вполне достаточно для того, чтобы на веки веков заклеймить клеймом бесчестия и позора этих господ, их демократию, их покровителей и защитников.
