Николай Лесков - С людьми древлего благочестия
— Зачем же у вас инструмент-то в доме?
— Орган-то этот-с?
— Да.
— Так…
— Для мебели?
— И для мебели, да и опять по случаю он попался-то.
— Дешево купили?
— Нет-с. Тут одна барынька была, да прожилась, так уезжала, а мне так безделицу должна была, — ну Бог с тобой, думаю, что с тобой делать, и этот самый орган так и взял. Пусть, думаю, мухи полазят! хи, хи, хи!
«Остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим» небось сколько раз в день пробормочет! Молитву-то Господню еще потолковал бы Павел этому древлему благочестию, этим сугубым фарисеям, спорящим о кресте и не знающим, что с креста сказано.
«О, роде лукавый! Доколе живу с вами, доколе терплю вы? — что мя глаголете: „Господи! Господи“, воли же моя не творите?» — Не боятся в свиней влезть, а озеро недалеко, не мельче Гедаринского.
РЕДКИЕ КНИГИ ПОТАЕННОЙ СТАРОВЕРЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ В ПСКОВЕ
Между книжным хламом, состоящим из груды всяких букварей, цветничков, псалтырей, часословов и проч., я нашел во Пскове три, достойные замечания, книжки потаенной или, лучше сказать, просто заграничной церковнославянской печати. Это старая книга страстей Христовых, напечатанная в 1793 году во Львове, и два тома сочинений инока Павла.
Первую из этих трех книг я видел в моем детстве у моего отца, который брал ее у своего приятеля, покойного орловского купца, Ивана Ивановича Андросова. Андросов вовсе не принадлежал ни к одному из известных видов русского религиозного разномыслия, но услаждал свою старость чтением этой любопытнейшей из апокрифических книг и дорожил ею более, чем остатком дней своей закатывавшейся жизни. Двадцать с лишком лет прошло с тех пор, как я моими детскими руками переворачивал широкие листы толстейшей сине-серой бумаги, на которой напечатана эта книга, но и теперь я помню мельчайшие обстоятельства, при которых я упивался запрещенною книгою, отыскивая в ней именно те подробности Христовых истязаний, которые мне хотелось во что бы то ни стало найти и которых я не мог допытаться ни от священной историй, лежавшей в моем шкафике, ни от тяжелой Библии, которую с благоговейным трепетом снимал со стола моего отца, ни от исключенного за буйственные поступки из философского класса семинарии учителя моего Иосифа Арсеньевича. Я не помню ни одной книги, которая по моим тогдашним понятиям могла представлять интерес мало-мальски ровный содержанию этой книжки, заставлявшей меня плакать по Христу и вскакивать ночью от образов страшного Иуды и чудовищной картины ада, с беседующими в нем людьми Ветхого Завета. Обеднявший на старости лет, купец Андросов, обладавший на законном основании этой книгой, представлялся мне самым счастливейшим человеком. С тех пор я ни разу не встречал другого экземпляра этой книги. Один раз, лет семь назад, я видел рукописную тетрадь о страстях Христовых у одного поповца Черниговской губернии — это были выдержки из львовской книги; другой раз я видел список этой книги у одной монахини ордена базильянок, но этот список был сделан по-польски. Весьма вероятно, что это мог быть перевод с церковнославянского языка, на котором напечатана львовская книга, но с этого времени, в которое я уже не смотрел на каждую книгу с детским доверием, мне всегда почему-то сдавалось, что в издании львовских страстей непременно принимали некоторое участие католические патеры. Никогда я над этим серьезно не задумывался и нигде не справлялся, но так уж мне почему-то сдавалось. Встретив второй экземпляр этой книги в Пскове, и именно такой самый экземпляр, который, двадцать лет тому назад, приносил моему отцу Иван Иванович Андросов, я несказанно ей обрадовался и духом пролетел давно знакомые страницы, облитые деревянным маслом и воском.
«Страсти Христовы», напечатанные в Львове, никогда не читаются у людей древлего благочестия при богомолениях, но они составляют самое любимое и самое обыкновенное домашнее чтение. Легендарность, эффектность и подробность этой книги не может не прельщать умов такого народа, каковы в большинстве наши люди древлего благочестия. Ее с величайшим любопытством и с самой снисходительной улыбкой к наивнейшим вымыслам прочтет не только каждый верующий, но даже и не верующий во Христа человек. В ней интересно все: от распухающего на необъятное пространство Иуды до импровизированных сношений Тиверия Кесаря с Пилатом. Я решился сделать из этой любопытной книги большие выписки и выписал все, что может дать понятие о разноречии этой религиозной легенды с историческою истиною известных событий.
Предлагаю читателям мои выписки из повести о Христовых страданиях просто как интересное чтение, а не как вещь, подлежащую критическому разбору. Разбирать ее нечего.
—
ВЫПИСКА ИЗ КНИГИ «СТРАСТИ ХРИСТОВЫ», НАПЕЧАТАННОЙ ВО ЛЬВОВЕ В 1793 ГОДУ[1]
«…И абие вскоре умерший Лазарь из гроба яко лев из вертепа изшед, или яко орел из бездны возлете: тако и сей Лазарь, друг божий, от гласа Исусова излете из адовых уст». (Глава 2, лист 5-й на обор<оте>.)
«Лазарь же отбежав во остров Кипрскии, и тамо пребывая последи от Апостол поставлен быть архиереом Китейскаго града. По оживлении же своем Лазарь ничтоже ядяше без услаждения, но всякое ядение с медом ядяше, от горести адския, даже до преставления своего. Глаголет же ся яко омофор его, сама Пресвятая Госпожа Владычица наша Богородица и присно дева Мария мати Господня своима пречистыма рукама сотворши и даде ему. Он же приим честно у Владычицы нашея Богородицы, и поклонися ей любезно, и целовав нозе ея, и благодари Бога. Добре же пожив и богоугодно, еще тридесят лет, и успе с миром паки, и пойде в царство небесное. Святое же тело его премудрый царь Лев некиим явлением божественным оттуду принесе в Царьград, и в пречестнем и святем храме, созданнем во имя его, положи честно в раке сребряне, идеже и до ныне пребывая, велие и неизреченное благоухание и ароматныя вони источает, и исцеление подавает всяким недугом с верою приходящим ко гробу его святаго друга божия Лазаря».[2] (Гл. 2-я, лист 6-й на об. и 7-й.)
«И совещаша множество сребренников дати тому, иже бы обещался искупити Исуса от сродников его, и от ученик разлучити, и предати его Христа единаго нощию». (Гл. 4-я, л. 12-й на обор.)
«И ту диавол между ими (апостолами) искаше таковаго апостола, который бы рад был имению, и любил бы суетное богатство мира сего, и тленное собрание. И того не обретеся в Петре апостоле, сей бо остави жену и дети, и вся елико имеяше, и последова Христу. Такожде и Андрей первозванный (sic), сей бо прежде всех пойде за Христом, и ничимже пекеися, токмо еже исполнити волю христову. Такожде Иаков и Иоанн, и сии бо оставиша отца своего в корабли, творяще рыбную ловитву, и последоваша стопам христовым, ничтоже своих имении брегуще. И всех апостолов диавол обыде по ряду, и виде их всех, огражденных постом и молитвою, и сего света во уметы вся творящих, да токмо единаго Христа себе приобрящут. Такожде и нам подобает, о братие, внимати апостольскому учению и житию их подражати, и ограждати себе всегда постом и молитвою непрестанною: да приходящу к нам диаволу и видяшу нас в страсе божии и трепете всегда пребывающих, плевел своих всеяти в сердца наша никакоже возможет». (Гл. 4-я, л. 13 на об. и 14-й.)
«Хощу дамú дáси зде на блюде главу Иоанна Крестителя (говорит дочь Ирода на известном пиршестве). И печален бысть царь. Клятвы же ради, и за возлежащих с ним не восхоте отрещися ея, но повеле дати ей. И абие посла царь в темницу спекулатора, и повеле принести главу св. Иоанна предтечи. Спекулатор же шед усекну его в темнице, и принесе главу его на блюде, и даст ю девице, девица же отнесе ю матери своей. О злочестивыи и прескверныи и злосмрадныи и беззаконныи и блудныи Ироде, како не устрашился еси дати святое некрáдомое сокровище, и непорочное светило церковное, и благовестие царства небеснаго, главу Иоанна крестителя, Иродиаде злосмрадней и нечестивей во мзду сквернаго плясания; о Господи Владыко Царю небесныи, како стерпел еси таково беззаконие, и не повеле земли пожрети всех играющих тамо; скончав же течение свое предтеча господень, и сниде во ад, и познаша ú сущии во аде. Ту бо бяше Авраам и Исаак и Иаков, Исаия и Давыд, и прочии множество святых пророк. И вопрошаху Иоанна о Господе, глаголюще: идет ли убо свободити нас от скорбей сих, или не скончаются пророчествия наша о Нем. Инии же глаголаху: еда како хощет страсть прияти нас ради. Пророцы же крепляхуся глаголюще, еда како хощет смерть прияти; разумехом мы хотящее быти, и тако пророчествовахом миру всему. Рече же святыи Иоанн предтеча всем пророком: приидите вкупе вси вы и поведайте ми что пророчествовасте. Да слышавше подвижнее будете. И отвеща первыи пророк Давид, рече: аз разумех, яко без олвы тихо сходит с небесе, и рекох: снидет яко дождь на руно. Исаия пророк рече: аз разумех, яко от девы родитися хощет, и рекох: се дева во чреве приимет и родит сына и нарекут имя ему, Еммануил. И другии пророк отвещав рече; аз разумех яко дванадесять ученик, вместо дванадесяте патриарх хотяста ему служите, и рекох: во отец твоих место быша сынове твои. И другии рече: аз разумех яко хощет чудеса творити, и рекох: разверзутся очи слепых, и ушеса глухих услышат. Другии же отвещав рече: аз разумех яко ученик его хотяше предати, и рекох: ядыи хлеб мой возвеличил есть на мя лесть. И другии рече: аз разумех яко на тридесяти сребренницех хотяше продан быти, и рекох: поставиша цену мою тридесять сребренник, и Исаия пророк рече: аз разумех яко на суд хощет веден быти, и рекох: сам Господь на судище приидет со старцы людскими. И отвеща Иеремия пророк, глаголя: аз разумех яко нà древе хотят его распяти, и рекох: приидите вложúм древо в хлеб его, и возмем живот его. И другии отвещав рече: аз разумех, яко во гробе хотят положити его, и рекох: положиша мя в рове преисподнем, в темных и сени смертней. Се же пророком глаголющим, и веселящимся о благовещении предотечеве во аде. Слышав же ад[3] глаголы их и рече ко диаволу: о кόм сии глаголют высокомыслении: кто ли радость творя им, не веде: о ком же ли благовествует им токмо вижу в них радость велию. Отвещав же диавол ко аду, глагола ему: ни чтоже не ужасайся и небойся гласа их, и небрезú их веселитися, себо им ныне пришед радость творит Иоанн креститель, есть бо велик богогласник. Егда бе на земли, велико свидетельствоваше о человеце том, и глагола всему миру, яко сей есть Христос хотя избавити вселенную. И аз внидох во Иродиаду советницу мою и снаследницу, и тою прогневах Ирода царя на обеде и повеле в темнице Иоанну крестителю и пророку мирови главу усекнути, и дати отроковице, дщери Иродиадине, еюже Иродиада яко яблоком поигрá на блюде. Егоже глаголаше яко сей хотя избавити вселенную, но ни сего самого не избави. И отвеща ад ко диаволу глаголя: блюди откуду и чий есть сын; себо вельми радуются вси слышавше о нем. Блюди испытно, еда хощем единаго приобрести и всего мира лишени будем. Но еже не токмо не будет мú лишение, но и смеху, и поруганию достойни будем. Сия слышав диавол от ада страшливыя словеса, и иде ко Июдеом, и вооружи их на Господа Бога и спаса нашего Исуса Христа, сына Божия. И пребываше диавол в соборищи иудейском, и неотхождаше от них, научая их на распятие Господне. Неведяше бо окаянный диавол, яко Господня смерть всему миру будет воскресение. Абие же сатана пойде ко Господу нашему Исусу Христу сыну Божию, и искаше во апостолех како бы и котораго обрести молитвою не ограждена и постом, и обрете Июду не храняща заповеди Христовы. Тогда же посла Христос Июду во Иерусалим купли ради снедныя, и виде его диавол, постом и молитвою неограждена, но просто идуща путем, и напусти нань несытьство богатству, и сотвори его любителя сребру, и нача готовити его на предание Господа Бога и спаса нашего Исуса Христа сына Божия». (Гл. 5, листы 16–21.)
