Л. Феоктистов - Оружие, которое себя исчерпало
Через две недели я был приглашён на заседание Президиума ЦК КПСС…
Результатом заседания… были два постановления, вскоре принятые Советом Министров и ЦК КПСС. Одно из них обязывало наше Министерство в 1954 amp;ndash;1955 гг . разработать и испытать то изделие, которое я так неосторожно анонсировал. … Другое постановление обязывало ракетчиков разработать под этот заряд (подчёркнуто А.Д. Сахаровым. — Л.Ф.) межконтинентальную баллистическую ракету.
Существенно, что вес заряда, а следовательно, и весь масштаб ракеты был принят на основе моей докладной записки. Это предопределило работу всей огромной конструкторско-производственной организации на долгие годы. Именно эта ракета вывела на орбиту первый искусственный спутник Земли в 1957 г. и космический корабль с Юрием Гагариным на борту в 1961 г. Тот заряд, под который это всё делалось много раньше, однако, успел „испариться“, и на его место пришло нечто совсем иное… “
Из приведённых цитат становится ясно, что в конце 1953 года в СССР принимались необычайно важные военные решения на самом высоком уровне. Но, как теперь проясняется, они имели лишь косвенное влияние на реальное развитие последовавших вскоре событий. Почему? Что случилось за короткий промежуток времени конца 1953-го — самого начала 1954 года?
Запомнилось одно не совсем обычное совещание у руководства. Как я, тогда совсем „зелёный“, туда попал, не знаю. Скорее всего — по прихоти Я.Б. Зельдовича. Детали обсуждения стёрлись из памяти, но главный мотив, ради чего собрались, отчётливо запомнился. Речь шла ни много ни мало о том, чтобы прекратить всю предыдущую деятельность, включая „трубу“ и „слойку“, и переключиться на поиск новых решений.
— Зачем так резко? — подал реплику кто-то из присутствовавших. — Давайте развивать старое и искать новое…
— Нет-нет! — незамедлительно последовало возражение И.Е. Тамма, выраженное в энергичной форме и потому хорошо запомнившееся. — Человек консервативен. Если ему оставить старое и поручить новое, то он будет делать только старое. Мы должны завтра объявить: „Товарищи, всё, что вы делали до сих пор, никому не нужно. Вы безработные“. Я уверен, что через несколько месяцев мы достигнем цели…
Мудрый И.Е. Тамм оказался прав. Должен оговориться, что в то время мне очень нравился революционный характер совещания и последовавший затем бурный порыв. Понимание того, почему всё так обернулось, пришло гораздо позже, спустя десятилетия.
В какой-то момент „наверху“, видимо, поняли, что ни Зельдович со своей командой, ни Сахаров со своей не сделали того, что надо, и требуется решительный шаг. Прорыв, если хотите. Этот шаг и был сделан. Как — это другой вопрос.
Спустя некоторое время после „революционного переворота“ до меня дошёл слух, что радиостанция Би-би-си передала в общих чертах содержание состоявшегося совещания. Была ли такая передача на самом деле или всё это домыслы, искусственно возбуждаемые и направляемые на поддержание нашей бдительности, мне не известно.
Тогда же появился эскиз, по поводу которого было сказано, что его просил рассмотреть А.П. Завенягин, работавший в то время заместителем министра среднего машиностроения. По своему плоскостному изображению эскиз напоминал лезвие безопасной бритвы (поэтому так и назывался у нас: „бритва“) , а по содержанию, как теперь ясно, — механическую модель Улама. Хотя затем этот вариант из-за тяжеловесности был отвергнут, некоторые принципиальные черты, зародившиеся на ранней стадии, сохранились до конца.
Я не помню другого времени, до такой степени насыщенного творчеством, поиском, что разом пропали внутренние перегородки, делившие людей по узким темам, а вместе с ними исчезла и мелочная секретность. Возник могучий коллектив единомышленников. Помнится, шутили:
— Если нарисуешь один круг — это секретно, два — совершенно секретно, а уж когда три — особой важности…
Спустя несколько месяцев внезапно появились, как свет в тёмном царстве, новые идеи, и стало ясно, что настал „момент истины“. Молва приписывала эти основополагающие, в духе радиационных идей Теллера, мысли то Я.Б. Зельдовичу, то А.Д. Сахарову, то обоим, то ещё кому-то, но всегда в какой-то неопределённой форме: вроде бы, кажется… К тому времени я хорошо был знаком с Я.Б. Зельдовичем, но ни разу не слышал от него прямого подтверждения на сей счёт. Как, впрочем, и непосредственно от А.Д. Сахарова. То, что мы сотворили тогда, по своей сути вошло во все последующие устройства.
Посчитав, что дело сделано и патриотический долг выполнен, уезжали с „объекта“ в Москву группы И.Е. Тамма и Н.Н. Боголюбова. А между тем как раз в это время активизировалась деятельность основных исполнителей — теоретиков, математиков, физиков-экспериментаторов, конструкторов, инженеров. Вера в плодотворность идеи, в её универсальность была настолько велика, что тогда же было принято решение о создании нового научно-ядерного центра — на Урале.
Переезды, затрагивающие судьбы людей, совсем не способствовали тому, чтобы сосредоточиться на доведении новой конструкции до испытания. По сути дела, над её созданием мы работали только в 1954 году и в начале 1955-го. А в ноябре 55-го было проведено испытание водородной бомбы нового образца — результат оказался ошеломляющим. Все прочие варианты были отставлены. Появились первые в стране лауреаты Ленинской премии во главе с И.В. Курчатовым, многим руководителям было присвоено звание Героя (кому впервые, кому во второй и даже в третий раз) , чинам поменьше раздали ордена разного достоинства.
* * *
Оглядываясь на то время и оценивая влияние американского „фактора“ на наше развитие, могу вполне определённо сказать, что у нас не было чертежей или точных данных, поступивших извне. Но и мы были не такими, как во время Фукса и первой атомной бомбы, а значительно более понимающими, подготовленными к восприятию намёков и полунамёков. Меня не покидает ощущение, что в ту пору мы не были вполне самостоятельными.
В статье Хирта и Мэтьюза многое сказано про американскую водородную бомбу. Особенно много — для тех, кто понимает, кто варился в этом котле. Подобной откровенности мы не допускали. А они решились. И стало ясно, что мы, в общем-то, их повторяли.
Не так давно мне пришлось побывать в известном ядерном центре США Ливерморе. Там рассказали одну историю, которая горячо обсуждалась в Америке и почти не известна в России. Вскоре после испытания „Майк“ в поезде, следовавшем из Принстона в Вашингтон, доктор Виллер (J.A. Wheeler) перевозил сверхсекретный документ, касающийся новейшего ядерного устройства. По неизвестным (или случайным) причинам документ исчез — он всего на несколько минут был оставлен без присмотра в туалете. Несмотря на предпринятые меры — остановлен поезд, осмотрены все пассажиры, обочины железнодорожного пути на всём протяжении, — документа не обнаружили. На мой прямой вопрос к учёным Ливермора, можно ли по тому документу получить информацию о технических деталях и устройстве в целом, я получил утвердительный ответ.
В связи с этим вспоминается эпизод, описанный в „Воспоминаниях“ А.Д. Сахаровым:
„ Я расскажу тут об одном забавном эпизоде, который, возможно, произошёл много раньше или позже (я нарочно не уточняю даты) . Нам показывали фотографии каких-то документов, большинство из них были перекошены, видимо, фотографу было некогда установить свой микроаппарат. Среди фотографий был один подлинник, ужасно измятый. Я наивно спросил: „Почему этот документ в таком состоянии?“ — „Видите ли, его пришлось выносить в трусиках. “
Хочешь не хочешь — выстраивается и у меня своя, доморощенная версия „влияния“.
* В нашей „слойке“ и в последующих модификациях советского водородного оружия вместо жидкого дейтерия использовался „сухой“ гидрит лития-6 . Нейтрон (первоначально от деления урана) с хорошим сечением взаимодействует с литием-6 , образующийся тритий тут же вступает в реакцию с дейтерием. Характерно, что если на входе имеется нейтрон произвольной энергии, то на выходе появляется высокоэнергетичный нейтрон, способный делить любой уран, включая уран-238 . По совокупности причин в последовательности деление-синтез-деление возникает разветвлённая цепь, очень эффективная по темпу энерговыделения и технически привлекательная. Была построена целая индустрия изотопного разделения лития, которая предусматривала использование ртути. Помню время, когда в аптеках исчезли градусники. Идея применения реакции на литии-6 исходила от теоретиков ФИАНа (В.Л. Гинзбург) и была очень плодотворной.
** Термоядерная детонация, несостоявшаяся в своём первоначальном виде Д amp;ndash;“трубы„, много позднее была развита на другой основе, в свете новых идей. Рассуждения, приведшие к реальной конструкции, кратко сводятся к следующему.
Вообразим себе полый цилиндр, внутри которого эквидистантно расположены шары, наполненные дейтерием. Реакция в первом шаре путём его сжатия инициируется слабомощным атомным взрывом. Выделившаяся термоядерная энергия первого шара транслируется на второй шар, от второго — на третий и т. д. Такой заряд в „чистом“ исполнении (за исключением инициирования) был применён при строительстве трассы канала для переброски воды из Печоры в мелеющий Каспий. Модная в своё время экологическая задача вскоре потеряла актуальность, а искусственная траншея от ядерного взрыва постепенно заплыла и заросла.
