Н Томашевский - Театр Кальдерона
Даже такая благонамеренная тенденция не встретила восторга при дворе. Пьесу приняли холодно. Картина, написанная страстным пером Кальдерона, оказалась настолько удручающей, что покровительствовавший автору монарх едва ли не увидел в ней злого умысла. Правдивая благонамеренность обернулась чуть ли не революционным выступлением, посягательством на основы испанской государственности. Так эта пьеса и читалась в последующие века. "Саламейский алькальд" стал восприниматься как один из самых смелых и революционных по мысли памятников испанского театра XVII века. Как это нередко случалось в литературе, сила художественного обобщения оказалась намного сильнее исходной тенденции, лежащей в основе замысла.
Такому восприятию революционности пьесы немало содействовал и замечательный характер Педро Креспо, созданный Кальдероном: мудрого, справедливого, мужественного и в высшей степени гуманного крестьянина, которого автор противопоставил своевольному дворянину капитану Атайде. Под пером Кальдерона логикой развитая этого необыкновенно цельного характера Креспо вырос в защитника народных прав, защитника древних испанских фуэросов, потомка тех испанцев, которые провели победоносную реконкисту своих земель у мавров. И замечательно то, что, хотя Кальдерон много раз оговаривается, что Креспо действует только в рамках законности и не призывает к бунту, подобно героям "Фуэнте Овехуны" Лопе, что он, в сущности, является всего лишь выразителем собственных умеренных политических идеалов Кальдерона, - в глазах зрителей и читателей он стал выразителем прав и чести широких народных масс.
Кальдерона нередко называют если не "асоциальным" писателем, то, во всяком случае, писателем, который, за исключением едва ли не одного "Саламейского алькальда", никогда не обращался к социальным темам. Между тем такое мнение не более чем дань традиции. Романтики сосредоточили внимание на философской и религиозной стороне творчества Кальдерона. Несмотря на ниспровержение романтического культа Кальдерона, эта точка зрения сохранилась до наших дней. В связи с драмой "Любовь после смерти" уже говорилось, что там Кальдерон затронул один из самых животрепещущих вопросов испанской политики - отношение к порабощенным народам. В "Саламейском алькальде" социальная тема настолько очевидна, что с этим никто не спорил. Можно назвать еще множество пьес Кальдерона (вплоть до ауто), проблематика которых имеет глубокий социальный смысл.
Неоднократно в разных своих пьесах Кальдерон подходил к теме идеального, справедливого монарха (затрагивает он ее, например, во "Враче своей чести" в лице дона Педро Справедливого). Непосредственно Кальдерон пытается ее решить в одной из самых знаменитых своих драм - "Жизнь - это сон". Там начертана если не программа формирования идеального правителя, то, во всяком случае, назидательная картина его самовоспитания.
Подобно многим другим произведениям мировой литературы, драма "Жизнь это сон" в глазах последующих поколений намного переросла рамки своего первоначального содержания.
Если собрать воедино существующие толкования драмы "Жизнь - это сон", то получится любопытный сборник противоречивых и часто взаимоисключающих оценок.
Долгое время ее понимали только как религиозно-символическую драму, смысл которой сводится к теологическому тезису утверждения свободной воли и толкованию жизни как сна, грандиозной комедии, где люди играют лишь отведенную им сценическую роль, чтобы потом воскреснуть к высшей правде уже в загробном существовании. Действительно, нельзя отрицать присутствие этих мотивов в пьесе. Для Кальдерона они были характерны на протяжении почти всего его творчества и нашли свое прямое выражение в священных ауто "Великий театр мира", "Жизнь есть сон" и в ряде других. Частично они были подсказаны Кальдерону модными в католических проповедях конца XVI века метафорическими уподоблениями жизни сну и жизни театру. Как заметил еще М. Горький, ощущение жизни как скоротечного мгновения ("сна") было присуще мироощущению испанцев задолго до Кальдерона. В кальдероновский период национального упадка это ощущение усилилось еще больше, и Кальдерон дал ему наиболее четкую художественно-философскую формулу, предельно сгустив горестное признание Сервантеса, сделанное устами Дон-Кихота {Идея ауто "Великий театр мира", вероятно, подсказана Кальдерону прилежным чтением "Дон-Кихота" Сервантеса (глава XII, часть 2), где Дон-Кихот развивает перед Санчо мысль о том, что жизнь - та же комедия, и что смерть всех уравнивает. А Санчо назвав это сравнение "превосходным", подкрепляет его аналогичным сравнением жизни с шахматной игрой. (Кстати, последнее явно восточного происхождения. Ср. с соответствующим стихотворным афоризмом Омархаяма.) В свою очередь, от идей кальдероновского ауто отправлялся Луиджи Пиранделло в своей пьесе "Шестеро персонажей в поисках автора".}.
Однако новейшие исследования ряда ученых убедительно показали, что центральным заданием пьесы является попытка дать наглядный урок воспитания идеального государя. Таким идеальным государем может быть человек, обладающий просвещенным разумом, умеренностью, терпимостью и, главное, умением подавлять личные свои страсти и интересы. Основная победа принца Сехизмундо - это победа над самим собой. Если бы Кальдерон задался целью показать просто торжество человека над своими страстями, его умение обуздать себя, то навряд ли ему понадобилось бы делать своего героя принцем, переносить действие в экзотическую абстрактную обстановку. Интересна одна незамеченная подробность. Разрешение линии Росаура - Астольфо имеет разительное сходство с концовкой "Врача своей чести" (когда король дон Педро, по прозванию Справедливый, желая восстановить честь Леоноры, заставляет Гутьерре на ней жениться). Если принять точку зрения тех, кто видит в пьесе "урок царям", то совпадение это не покажется случайным. Сехизмундо превращается в того идеального монарха, каким, согласно принятой Кальдероном легенде, был король Педро. Сехизмундо, как и дон Педро, соединяет молодых людей, разъединенных примерно сходной ситуацией. И там и тут присутствует мотив жалобы государю со стороны оскорбленной женщины. В пьесе "Жизнь - это сон" финал этот к тому же усилен мотивом, который отсутствует во "Враче своей чести",- принц сам влюблен в Росауру. И он отказывается от своего счастья ради восстановления ее доброго имени. И там и тут идея справедливого монарха. Только во "Враче своей чести" справедливый король дан как бы "мимоходом", как готовая легендарная или историческая данность. Здесь - это итог воспитания идеального государя, достойно увенчанный торжеством принца над самим собой.
Есть еще один существенный момент в пьесе, подкрепляющий эту точку зрения: история с солдатом, которого велено казнить, хотя именно он поднял восстание в пользу Сехизмундо. Каким бы благим ни было намерение солдата, он нарушил закон верности своему сюзерену. Благое намерение не избавляет его от наказания. Солдат поднял бунт против установленного порядка (вспомним, что Педро Креспо с самого начала вершит правосудие, он не бунтует, он лишь требует признания и уважения своих прав). Справедливый монарх не может не покарать бунтаря, потому что любой бунт есть произвол, нарушение незыблемого закона. В первом случае государь награждает бунтовщика (Креспо), во втором государь наказывает его. Креспо отстаивает права, данные ему короной, солдат их попирает. Именно так, по мнению Кальдерона, должен поступать идеальный монарх.
В этом процессе самовоспитания принца Сехизмундо в идеального монарха решающую роль сыграло восприятие жизни как мимолетного сна. "Что вас дивит? Что изумляет? - говорит принц Сехизмундо. - Если был мой наставник сон", и далее: "И вот я пришел к тому, что все-то счастье людское проходит как будто сон". В начале драмы Кальдерон показывает, как человек, обуянный гордыней, верящий в длительную прочность земного существования, приходит к злоупотреблению властью. Принцем руководит необузданный разумом инстинкт. В последнем действии Сехизмундо под воздействием горького опыта ("сна") приходит к восприятию жизни как явления настолько скоропреходящего, что ее смело можно приравнять ко сну. Ощущение жизни как сна влечет за собой указание на близкое возмездие. Это раскрыл еще в XIX веке один крупный немецкий испанист, который писал: "Вслед за сном последует пробуждение, которое находится в точном соответствии с нашими поступками во время сна и более того - является прямым его следствием" {V. Schmidt, Die Schauspiele Calderon's dargestellt und erlantert, 1857. Цит. по переводу К Бальмонта (в его издании Кальдерона, т. 2, стр. 37).}. Люди-актеры, жизнь-сцена, на которой каждый играет отведенную ему роль. Надо сыграть эту роль хорошо. Человек расплачивается за содеянное на земле. Подробно эту идею Кальдерон развил в ряде своих священных ауто, являющихся любопытным памятником теологического красноречия Кальдерона.
