Ларс Триер - Ларс фон Триер. Интервью: Беседы со Стигом Бьоркманом
По поводу «Сладкой жизни». Об этом, возможно, не всегда упоминают, говоря о Феллини, — об его журналистском стиле изложения. Он делает небольшие репортажи или эссе, а затем объединяет их в большую многокрасочную фреску.
Карл Ларссон (1853— 1919) — шведский художник, создатель монументальных произведений, хранящихся в Национальном Ыузее в Стокгольме. — Прим. перев.
Верно. И это объясняет также, почему его фильмы иногда выходят такими неровными. Например, «Рим», — там есть обожаемые мною сцены, и они соседствуют с другими, очень посредственными. Например, эпизод с фресками на строительстве метро ужасно приторный. Когда его символика становится слишком явной, ее трудно переносить. Лучше, чтобы присутствовала некая загадка.
Мне нравится также работа со звуком в итальянских фильмах. Когда я учился в киноинституте, мне хотелось, чтобы мои фильмы были дублированы на итальянский, то есть были немного несинхронными. А весь фоновый шум чтобы был стилизован. Если два человека сидят в машине, их должен сопровождать не естественный звук мотора, а наложенный равномерный гул. Как у Росселлини в «Путешествии в Италию», - я его тоже очень люблю. Одно время мне он страшно нравился. И еще «Ночь» Антониони. Величественная вещь со своей неповторимой атмосферой. Чего стоит один туман над полем для игры в гольф! Поразительный, своеобразный и глубоко личный фильм.
Но таких фильмов, как те, о которых мы только что говорили, сейчас уже нет. Сегодня я не вижу фильмов с такой мощной экспрессией. Может, я мало смотрю кино, — и они есть, но я пропустил. Чего лично мне не хватает в сегодняшнем киноискусстве, так это увлеченности рассказчика и радости изобретателя. И ощущения загадки. Вот этого, пожалуй, в первую очередь.
Радость изобретателя. Не этим ли ты занимаешься, пытаясь заново изобрести искусство кино?
Да, мне бы этого хотелось. Другое дело — получается ли. Сейчас, когда сам я стал старше, меня больше интересуют старые ленты. Я получаю удовольствие от стиля старого кино. Вот только что посмотрел заново «Семейную жизнь» Кена Лоуча. Отличный фильм.
Или «Эмигранты» Яна Труэльса. До чего хорошо! Взять, к примеру, сцену, где Карл Оскар [Макс фон Сюдов] путешествует по Америке. Мы видим его в панорамных съемках, которые вдруг прерываются и срезаются на середине. Очень необычные ракурсы, любопытные съемки.
Думаю, все объясняется тем, что в противном случае в кадр попал бы какой-нибудь неподходящий, современный предмет реквизита...
Ну, это ты из вредности говоришь! А может, дело в том, что ты тоже швед. Даже не знаю, почему у меня всегда улучшается настроение, когда я смотрю этот фильм. Возможно, все дело в том, что он так выдержан в стилевом отношении.
Да, в современном кинематографе определенно че-го-то не хватает. Многое облекается в очень стандартные традиционные формы или делается по лекалам MTV — быстро сменяющиеся кадры, учащенный пульс. Или фильм настолько стилизован, что за формой не остается места содержанию. Мне не хватает той осознанности и чувства формы, которое демонстрировали режиссеры в сороковые и пятидесятые, как в США, так и в Европе.
Может быть, все это еще вернется. Но тогда был невероятно плодотворный период. Кстати, на днях я посмотрел на видео один старый фильм, годов семидесятых. «Пять легких пьес» Боба Рафелсона. Чудный фильм! Великолепный! Его я никогда раньше не видел. А потом посмотрел «Короля Марвин-Гардене» того же Рафелсона, но не выдержал. Он невыносимо банальный и манерный.
Фильм, конечно, неровный, но он начинается с уникального эпизода, где Джек Николсон, снятый предельно КРупным планом, рассказывает дурацкую историю про своего дедушку и его гастрономические привычки в отношении рыбы.
Да, этот эпизод хорош, но в целом от фильма остается ощущение сплошного расчета, в то время как в «Пяти легких пьесах» чувствовались спонтанность и легкость. Такое ощущение, что все участники картины взяли и сказали друг другу: «О'кей, давайте вместе снимем кино», и сделали «Пять легких пьес» быстро, легко и с удовольствием. Вкус вообще очень интересная вещь. Он требует большой точности. Иногда кажется — вот то, что нужно, единственно верное. Но это верно только для тебя.
Допускаю, что большинство людей не видят разницы между фильмами. Я имею в виду стиль. Мне кажется, большинство просто не задумывается на эту тему. Для них главный критерий — скучный фильм или нет.
А когда ты сам стал замечать эту разницу? Когда стиль и вкус приобрели для тебя особое значение?
Кажется, когда начал снимать первые фильмы на восемь миллиметров. По-моему, уже тогда я воспринимал кино осознанно. Ведь пытался же я построить собственный кран для подъема камеры. У меня были грандиозные планы по поводу того, как его сконструировать и как он должен выглядеть. В одном из первых фильмов я снимал с велосипеда. Я хочу сказать: если человеку двенадцать лет, он снимает кино и хочет, чтобы вышли хорошие кадры, — значит, он понимает, что делает.
Для первых фильмов на шестнадцать миллиметров я конструировал всякие технические приспособления. Во втором фильме сделал к тому же очень изысканные титры. Они были написаны на женском теле, и я сам придумал рельс для камеры, позволявшей ей двигаться вдоль тела с минимальной скоростью. Всю механическую часть я делал сам. Это было безумно интересно.
Наверное, уже к двенадцати годам ты посмотрел немало фильмов, где применялись наезды камеры и другие технически сложные операторские приемы, и обратил внимание именно на технические тонкости.
Наверняка, но я не могу вспомнить какой-то один фильм, который оказал бы на меня особое влияние в этом плане.
Сейчас ты часто смотришь кино?
Нет. В том-то и дело. Я практически не смотрю новых фильмов. Мне не нравятся все эти штуки, которые сейчас в моде. Вроде «Бразилии» Терри Гиллиама. Терпеть не могу этот фильм! Или эти французы, которые сделали «Деликатесы». Смотреть невозможно. Он такой манерный и поверхностный, а смысла никакого. «Деликатесы» — это гротеск, лишенный щедрости, яркости и духа подлинного гротеска. Зато эти качества присутствуют у Феллини.
«Бразилию» я вообще не смог досмотреть до конца. То же самое у меня происходит с фильмами Питера Гринуэя. Потому что в них полностью отсутствует загадка. Тяжеловесная и очевидная эстетика страшно приземляет его фильмы. А самое смешное, что с этими режиссерами меня иногда сравнивают.
Ты поступил в киноинститут в Копенгагене в начале восьмидесятых.
Да, в первый раз я попробовал попасть туда, как я уже говорил, когда мне было лет семнадцать. Потом снова подал документы, и на этот раз поступил. Во второй раз в мою пользу было то, что я уже снял пару фильмов. Кажется, благодаря «Садовнику, выращивающему орхидеи» мне удалось убедить приемную комиссию, что у меня есть потенциал.
Когда дошло дело до последнего, решающего экзамена, я немного схитрил. Каждому абитуриенту дали камеру и отрывок пленки на три минуты, так что в течение трех часов мы должны были снять свою короткометражку, смонтировав ее прямо в камере. То есть нам пришлось бы снимать все кадры в нужном порядке — так, как мы планируем расположить их в готовом фильме.
И тут я пошел на хитрость. Я не особо задумывался над художественными достоинствами своей короткометражки. Вместо этого я задался вопросом — что сделают другие? Само собой, они возьмут свои камеры и пойдут туда, куда успеют дойти: в Кристиансхаун неподалеку от киноинститута. Скорее всего, они пойдут на главную площадь Кристиансхауна и поснимают бедных гренландцев,, которые сидят там и пьянствуют, или в близлежащий парк, чтобы снять хозяев, которые выгуливают там своих собак.
Мне повезло — у меня на тот момент была машина, так что я решил уехать куда-нибудь подальше и поснимать там. Отведу час на дорогу туда, час на дорогу обратно, и у меня останется еще час на съемку. Так что я отправился в Скоуховед — район вилл, где стоят настоящие дворцы богачей. Помню, в этот день выдалась очень солнечная погода, и улицы там были совершенно пустынными. Так что я наснимал этих вилл, кое-где в кадр попадал садовник, работающий в саду, или кто-то из обитателей, расслабляющийся возле своего бассейна. Получился своего рода «репортаж через замочную скважину», и, на мой взгляд, довольно удачный. Фильм вышел забавный и, что самое главное, совершенно не похожий на то, что представили остальные. Это была тактическая хитрость.
Так что я поступил в киноинститут! На нашем курсе подобралась весьма эксцентричная компания. Однако не могу назвать это время своей жизни особенно счастливым. Я постоянно впадал в депрессию и к тому же часто болел — у меня были проблемы с желудком.
