Николай Устрялов - Германия. В круговороте фашистской свастики
Отто Штрассер, уйдя от наци, опубликовал ряд своих бесед с Гитлером. «Мы должны, — заявил ему последний в одной из этих бесед, — отобрать людей нового склада характера, вождей, которые в своем поведении не будут руководствоваться моралью жалости, но которые поймут, что, будучи высшей расой, они имеют право управлять, приказывать и утверждать свое господство без всяких церемоний». Того же порядка суждение высказывает Гитлер в своей дюссельдорфской речи промышленникам начала 1932 года: «Величие народа, — говорит он, — получается не от суммы всех его дел, а только от суммирования величайших, рекордных дел отдельных личностей. Истинным народовластием является правление, при котором народом во всех областях его жизни руководят выдающиеся личности, прирожденные таланты». Эти личности утверждают себя в борьбе. И отсюда очевидно, что нужно отбросить «лжеучение, будто бы жизнь в этом нашем мире не должна поддерживаться путем постоянной борьбы».
Это принципиальное социологическое «ницшеанство» с его ставкой на людей «высшей породы», творцов и героев, на аристократию ума и воли — весьма типично для немецкого фашизма, является, как пишет сам Гитлер, «ведущим фактором национал-социалистического миросозерцания». Вожди — это особая раса, обладающая естественным правом на власть: таков закон природы, такова интуиция арийства, столь ненавистная евреям, разлагателям и разрушителям по призванию. Правда, у теоретиков фашизма встречается и другая постановка вопроса, на первый план выдвигающая долг, социальную обязанность вождей, как и рядовых партийцев, а не их исконное аристократическое право; «помните, — наставлял фашистскую молодежь Муссолини, — фашизм не сулит вам ни почестей, ни должностей, ни выгод, а только бремя долга и борьбу». Однако приведенные суждения Гитлера, конечно, не случайны: своей грубой откровенностью, примитивностью своего социального натурализма они красноречивы и показательны. Такова же и философия героев этого героя масс. «Мировая история, — пишет он в своей книге, — творится меньшинством, поскольку в этом количественном меньшинстве воплощено большинство воли и решимости». Кому, как не гениям, не избранным вождям, удастся добиться толку от «тупого бараньего стада нашего многотерпеливого народа», кому, как не им, по плечу одолеть «гранитную глупость нашего человечества»?!
В годы моды на Ницше острили, что сверхчеловеки повсюду бродить стали стадами. Так и теперь «тупые бараны» и счастливые обладатели «гранитной глупости» приходят в экстаз от соответствующих сентенций их великого Адольфа и, встречаясь, вместо «здравствуй», приветствуют друг друга священным возгласом — «ура Гитлеру!»
В точном согласии с идеологическими предпосылками, авторитарный принцип осуществлен и практически в партийной организации. После первого периода бурного и стихийного роста партии движение вводится в планомерное русло. Сразу же устанавливается неуклонный централизм. Весь аппарат партии подчинен мюнхенскому центру, знаменитому «коричневому дому»: это генеральный штаб германского фашизма. Ему непосредственно подчиняются областные организации, руководимые единолично вождями, назначаемыми из центра: политическая организация без вождей — все равно что армия без офицеров. Областное руководство назначает работников на места. Это, по существу, — то же большевистское «секретародержавие», но только узаконенное, откровенное, не облеченное и в форму выборности. «Демократизм» вытравлен вызывающе и принципиально. При областных организациях функционируют агитационно-пропагандистские отделы; обер-агитатор партии д-р Геббельс станет министром пропаганды в правительстве Гитлера, «дабы страна не впала в летаргический сон». Большое влияние уделяется гитлеровскому союзу молодежи, фашистскому сколку ленинского комсомола. Постоянно подчеркивается значимость воспитания, школы. При партии работает ряд вспомогательных организаций непартийного типа: союз студентов и учащихся, объединения юристов, врачей, учителей и проч. Гитлер, несомненно, знаком с ленинским учением о профсоюзах как школе коммунизма, а также с итальянским корпоративным опытом: «профессиональное движение, — пишет он, — нужно направить в каналы патриотизма». Нужно, чтобы профессиональные союзы не только оттолкнулись от марксизма, но и прониклись положительным национал-социалистическим миросозерцанием. Нужно, чтобы они были орудием не марксистской классовой борьбы, а междуклассового, общенационального трудового сотрудничества и фундаментом грядущего представительства профессий, хозяйственного парламента. Не организуя на данной исторической стадии своих профсоюзов, национал-социалисты должны проникать в чужие, чтобы разрушить их и потом переделать по-своему. В третьей империи, разумеется, не будет никаких корпораций, кроме национальных, т. е. расистских.
И, наконец, — штурмовые отряды, Sturmabteilungen. Идея нуждается в материальном воплощении и реальной защите внешней силой. Старые буржуазные партии обанкротились прежде всего потому, что хотели «бороться лишь духовным оружием», когда нужно было постоять за идею не только «духовно». Революция обнаружила их жалкое бессилие, они позорно капитулировали перед улицей. С другой стороны, и чисто военные организации оказывались не на высоте положения, будучи отравлены роковой идеей «внеполитичности» армии. Жизнь требовала создания партии нового типа, партии, воодушевленной новой целью и построенной на новых организационных основах. Таков примерно ход мысли Гитлера. Ясно, что его истоки — в России и Италии.
Марксистскому миросозерцанию необходимо противопоставить иное, но столь же целостное миросозерцание, рассуждает он дальше. Против марксистских массовых организаций нужно выдвинуть массовые же организации национальные, состоящие не только из преданных отечеству душ, но и из натренированных выучкой тел.
Так создаются штурмовые отряды, «камло короля Гитлера», как их называет Малапарте. Это — не армейская организация для защиты государства от внешних врагов и не какой-либо тайный союз с многоэтажными целями. Нет, они — непосредственное порождение политической партии нового типа; их задача — обеспечить победу партийной идеи в национальном масштабе. Вместе с тем, они — школа воспитания молодежи в духе расистской программы. Может быть, впоследствии они также смогут облегчить задачи возрождения и чисто военной силы Германии.
Еще в 1921 году партийные вожди работают над организацией ударных дружин. Мюнхенский путч рассеивает их, сводит на нет. Они возрождаются в 1929 году, вместе с ростом красной опасности и притоком денежных средств. Успех партии на сентябрьских выборах 1930 года дает новый мощный толчок их процветанию и развитию. В 1929 году они насчитывают в своем составе около 80 тысяч человек; к концу 30-го года в них входят уже 200 тысяч; а к моменту появления Гитлера у власти они распухают до 400 тысяч. Теперь правительство всеми путями стремится ввести их в государственный аппарат. В первую очередь в форме «вспомогательной полиции». Принимаются меры к их вооружению.
Вербовались штурмовые отряды из элементов изрядно пестрых, но приводимых к единству военноподобной муштрой. Безработные рабочие и патриотические студенты, императорские офицеры и вчерашние красные фронтовики, фанатики идеи и жертвы нужды, искатели приключений и герои корысти — этот парадоксальный человеческий сплав устремляется под штурмовые гитлеровские знамена спасать Германию. Тут и отбор политических единомышленников, тут и, говоря словами одного немецкого журналиста, — «исключительно мутный бассейн, в коем стеклись все отбросы, все недовольство страны». Однако мельница партийной идеократии перемалывает этот разношерстный материал в одноцветную и вескую массу. Состояние отрядов особенно улучшилось в 1931 году, когда во главе их был поставлен некий капитан в отставке Рем, человек распорядительный и способный.
Так в лоне веймарской демократической республики зрел и вооружался ее могильщик и наследник — Третий рейх национал-социализма.
Внешняя политика Третьей империи
Какова международно-политическая ориентировка национал-социализма? Какой курс внешней политики рекомендует Германии Гитлер?
Исходная общая предпосылка его рецептов — подъем национального самосознания, мужество, энергия, смелость: «сила — вечная мать права». Мир не для трусливых народов: «добрый Бог принципиально не делает трусливые народы свободными». Пацифизм — преступление против истории и против собственно расы: «мир опирается не на пальмовые венки плаксивых пацифистских кликуш, а на победный меч миродержавного народа, ведущего человечество к служению высшей культуре». Германии подобает решительная, активная внешняя политика. Первая ее задача — отвоевание утраченной свободы, возрождение Германии как свободного самостоятельного государства. А затем уже сам собою встанет вопрос и о воссоединении с немецким народом отторгнутых от него и пребывающих под чужеземной властью братьев по крови. Но решать этот вопрос придется со всей осторожностью, диктуемой трезвой реальной политикой, чуждой фантастики и сентиментальности.
