Ханнес Ростам - …Ваш маньяк, Томас Квик
В феврале 1997 года Томас Квик снова заговорил об исчезновении Трине Йенсен, но следователи положили дело в долгий ящик — очевидно, потому, что были слишком заняты другим. В марте 1998 года снова настало время вспомнить о нем — в интервью Коре Хунстаду Квик заявил, что «скоро разговор пойдет об убийстве Трине».
Но только 27 января 1999 года это имя снова возникает на допросе, где Квика спрашивают о целом ряде его вероятных жертв. Тогда он сообщает еще несколько деталей — что он оставил тело Трине на лесной дороге неподалеку от сарая.
Сеппо Пенттинен пытается выжать из него что-то еще:
— Ты говоришь, что надругался на ней, — что ты имеешь в виду?
— Я, стало быть, осквернил ее тело разными способами.
— Ты говоришь — различными способами?
— Угу.
— Ты говоришь так тихо, что я вынужден перепросить. Ты можешь сказать что-нибудь о том, какими способами…
— Нет.
Это все равно что разговаривать с закрытой дверью, но когда на Квика продолжают давить, он выдает еще один фрагмент информации о том, что Трине была оставлена голой в лесу, предположительно, к северу от Осло — «ну, со сторонами света у меня всегда были проблемы», — но вскоре он сам ставит точку, проговорив: «Да-да, ну все, оставим ее в покое».
На допросе две недели спустя он утверждает, что убил Трине ударом по затылку, но не более.
17 мая проводится новый допрос.
Пенттинен: Что касается ее возраста и внешнего вида…
ТК: Нет, я сейчас не в состоянии.
Пенттинен: Что мешает тебе рассказать об этом? Внешний вид — светленькая или темненькая, высокая или низенькая, толстая или стройная?
ТК: Светлее, чем темная; выше, чем низенькая; пухлее, чем стройная.
Томас Квик рисует карту района, которая, без сомнений, совершенно неверна, если не исходить из того, как делают некоторые интерпретаторы, что она отражает проблемы Квика с понятиями «лево-право». Если ее повернуть в зеркальном отражении, то она выглядит получше.
Пенттинен спрашивает, на какие части тела было направлено насилие.
— На живот, — отвечает Квик.
— А ты не помнишь, не говорил ли ты чего-нибудь другого на предыдущих допросах? — интересуется Пенттинен.
— Нет, — качает головой Квик.
Пенттинен спрашивает, не имеет ли он в виду какую-нибудь другую женщину, а не Трине.
— Сомнительно, — отвечает Квик.
— Тогда я должен сообщить тебе, что ты подозреваешься в убийстве Трине Йенсен, — сообщает Пенттинен.
28 мая 1999 года, за шесть дней до запланированного допроса Томаса Квика об убийстве Трине Йенсен, Сеппо Пенттинен позвонил Квику, чтобы тот «сообщил сведения об одежде и предметах, которые у него ассоциируются с жертвой». Важнейшим «предметом» в данном деле являлся, конечно же, ремень от сумки Трине — предполагаемое орудие убийства.
Телефонный разговор на магнитофон не записывался, поэтому мы не знаем, что именно говорилось, но фактом остается то, что Пенттинен и в этом деле предпочитает обсуждать с Томасом Квиком самые решающие сведения в отсутствие записи. И Квик рассказал, в соответствии с заметками Пенттинена, что у Трине Йенсен была «сумка с ремешками, которые были длиннее, чем просто ручки». А как только ты узнал, что у сумки были длинные ремешки для ношения через плечо и что это имеет особое значение, нетрудно вычислить, для чего могут быть использованы эти ремешки.
Когда 3 июня Томаса Квика опять допрашивают по поводу этого убийства, он снова рисует карту, которая при желании может с чем-то совпадать, — разумеется, если ее повернуть в зеркальном отражении. Квик рассказывает, что Трине выходит из машины и идет «своим путем», когда он атакует ее ножом. Он ударяет ее несколько раз и говорит, что на участке протяженностью в тридцать метров остаются следы крови.
Наконец Трине падает на землю, и Квик видит, что она умирает. Тогда он атакует ее еще раз, и она умирает, лежа на земле. Удары ножа приходятся на переднюю часть тела.
— Они локализованы в районе груди и, возможно, живота, — говорит он.
Несмотря на знания о длинных ремнях, Квик дает совершенно неверную версию того, как он убил Трине. Поэтому вместо того, чтобы попросить его продолжать, Сеппо Пенттинен переводит разговор на те вещи, которые были у нее при себе.
Квик упоминает: «сумочка… э-э-э… с теми самыми ремнями». И тут Пенттинен оживляется:
— Какого рода эти ремни, о которых ты говоришь?
Квик не может ответить — сидит молча и вздыхает.
Сеппо подает ему тот же сигнал, который он использует всегда, когда Квик на верном пути:
— У тебя есть воспоминания, связанные с этим ремнем? Я вижу по лицу, что тут что-то, о чем тебе трудно говорить.
— Да, трудно, — отвечает Квик.
— Так что в твоих воспоминаниях связано с сумочкой и ее ремешком?
— Я взял ремень и использовал его, я как раз хотел сказать… э-э-э…
— Ты как раз хотел сказать, что ты использовал его. Каким образом он использовался? Ты можешь пояснить это? — спрашивает Пенттинен. — Если это так… — добавляет он на всякий случай.
Квик вздыхает и говорит, что не помнит. Но Пенттинен уже завелся и не собирается отступать:
— Ты помнишь, что с ремнем что-то происходило?
— Я помню, как я держу ремень в руке… э-э-э…
Квик уточняет, что ремешок был сантиметра два в ширину. Это не очень подходит к сумочке Трине, но Пенттинен подбадривает его:
— А из чего он сделан? Какие у тебя от него ощущения?
— Да, ощущения есть, и… э-э-э…
— Если ты подумаешь о его структуре… — пытается помочь Пенттинен.
— Ну, что-то типа кожи, или как это называется, — предлагает Квик.
Это неправильный ответ — Пенттинен знает, что ему нужен ремень из ткани. Он поскорее меняет тему:
— Что происходит с этим ремнем? Ты все время о нем упоминаешь.
— Я хотел бы сказать, что я связываю ей ноги, но это неверные сведения.
Вопросы Пенттинена все не кончаются, и Квик пытается рассказать, что Трине показалось неприятным, что он взялся за ремень. Наконец Пенттинен выворачивается наизнанку, чтобы направить рассказ Квика в нужном направлении:
— Попытайся выразить свою мысль четко и ясно, Томас! Тут есть что-то, чего ты опасаешься, — ты хочешь об этом рассказать, но это трудно.
— Да, это очень трудно, — подтверждает Квик.
— Ты не связываешь ей ноги, а используешь его каким-то другим образом, если я тебя правильно понимаю?
Томас Квик снова пытается поведать, как Трине испугалась ремня, а потом возвращается к ножу. Но про нож Пенттинен не желает слушать.
— Если я правильно истолковываю твои жесты и положение тела, то что-то происходит с ремнем от сумки. На какой стадии он используется? Где ты находишься в этот момент? Ты не мог бы развить дальше эту мысль?
Вопрос уже не о том, используется ли ремень вообще, а о том, когда и как.
До следующего допроса, 1 сентября 1999 года, у Квика было два месяца, чтобы тщательно обдумать этот момент. Кроме того, он мог уловить информацию из разговоров шведских и норвежских полицейских, которые участвовали в августе в следственном эксперименте на местах, где были обнаружены Трине Йенсен и Грю Сторвик.
И точно: во время психотерапевтического сеанса с Биргиттой Столе Квик сообщил, что важные воспоминания восстановились.
Теперь в ходе допроса Томасу Квику, Сеппо Пенттинену и Кристеру ван дер Квасту удается совместными усилиями прийти к тому, что ремень использовался как удавка.
Наконец-то — через два года и одиннадцать месяцев после того, как Томас Квик взял на себя ответственность за убийство Трине Йенсен, — они пришли к доказательству, которое убедительно прозвучит в суде.
А видео с выезда на место обнаружения трупа? Этот много обсуждавшийся и предъявленный в зале суда фильм показывает, как Квик 16 августа 1999 года ведет группу шведских и норвежских полицейских, а также других людей практически до самого места, где было обнаружено тело Трине Йенсен. Кроме того, по пути машина проезжает вблизи парковки, где нашли тело Грю Сторвик. Там Квик реагирует сильным приступом страха, в то время как все остальные, находившиеся в машине, утверждают, что даже не знали об этом деле. Суду было сказано: только тогда и там возникли подозрения, что Квик убил и Грю Сторвик.
Как ни странно, норвежские коллеги рассказывают мне, что полиция Осло на раннем этапе связала между собой эти два убийства на сексуальной почве и заподозрила, что Трине и Грю пали жертвами одного и того же злоумышленника. Кроме того, я обнаруживаю, что Грю, как и Трине Йенсен, упоминается в газетных статьях в связи со следствием по делу Квика. А учитывая утечку информации и большую свободу в передвижениях Квика, какую ценность имеет то, что он смог показать полиции места находок, одному из которых пятнадцать, а второму — двадцать лет и которые ни в коей мере не были окутаны тайной?
