Игорь Дамаскин - Сталин и разведка
Немало пользы принес и Питер Смоллет — руководитель Русского отдела министерства информации Великобритании. Он действовал вопреки указанию Черчилля: «противодействовать возникшей у английской общественности в связи с военными подвигами русских готовности забыть про ту опасность, которую таит в себе коммунизм», и сделал все для создания просоветских настроений у народа Англии.
* * *Непосредственно на советско-германском фронте разведка провела ряд радиоигр и крупных дезинформационных мероприятий, некоторые из них курировал лично Сталин. В 1942—1945 годах по линии НКВД, военной разведки и контрразведки было проведено более 90 радиоигр с немецкими спецслужбами. Успеху этих радиоигр способствовало внедрение надежных агентов в школы по заброске разведчиков-диверсантов абвера в наши тылы. Такие операции, как «Сатурн», «Школа», позволили обезвредить или принудить к сотрудничеству более 200 немецких агентов.
Крупнейшей радиоигрой стала операция «Монастырь», имевшая стратегический дезинформационный характер. В ее проведении участвовали не только высокие руководители НКВД и Генштаба, но и лично И.В. Сталин. Вкратце ее суть заключалась в том, что через линию фронта был заброшен наш агент А. Демьянов — «Гейне», которого немцы «перевербовали» и забросили в наш тыл в качестве резидента. Поначалу с его помощью было захвачено более 20 агентов противника. Но затем масштабы игры изменились. «Гейне» якобы устроился на работу в Генштаб и получил возможность черпать информацию из окружения Б.М. Шапошникова и К.К. Рокоссовского. В Оперативном управлении Генштаба под руководством генерала С.М. Штеменко готовилась дезинформация, которую затем визировали в Разведуправлении и передавали в НКВД для легендирования обстоятельств ее получения. При необходимости привлекалось и руководство Наркомата путей сообщения (для легендирования переброски войск, вооружения, стройматериалов). Утверждались мероприятия на самом высоком уровне.
Некоторые военные операции Красной армии действительно проводились там, где их предсказывал «Гейне», но они имели лишь отвлекающее, вспомогательное значение.
4 ноября 1942 года, когда Сталинградская операция была уже практически подготовлена, «Гейне» сообщил немцам, что Красная армия нанесет удар не под Сталинградом, а на Северном Кавказе и под Ржевом. Для закрепления этой легенды Сталин пошел на беспрецедентную акцию. Жуков, готовивший операцию и бесспорно ожидавший, что именно она станет вершиной его воинской славы, внезапно был отозван в Москву, где Сталин поручил ему провести операцию под Ржевом. Трудно описать обиду Жукова: ведь, возможно, даже ему Сталин не объяснил причину своего решения. А она заключалась в том, что Жуков был известен немцам как «Генерал-Вперед!», и его появление на Ржевском фронте означало неминуемое наступление русских. Если Сталин действительно не открыл Жукову истины, то сделал это для того, чтобы тот действовал не «понарошку», а в полную силу.
Немцы всполошились, перебросили войска под Ржев, предпринятое там наступление закончилось бесславными потерями, а Сталинградская операция была успешно завершена и стала триумфом Верховного Главнокомандующего.
Благодаря дезинформации «Гейне» и поддерживающим ее мерам немцы несколько раз переносили сроки наступления на Курской дуге, что дало возможность подготовиться к его отражению и переходу к контрнаступлению. Еще одна операция с участием «Гейне», получившая кодовое название «Березино», была проведена по прямой личной инициативе Сталина. Накануне летнего наступления 1944 года в Белоруссии— операции «Багратион» — Сталин вызвал к себе начальника Разведывательного управления Кузнецова, начальника военной контрразведки «СМЕРШ» Абакумова и представителя НКВД Судоплатова. Одобрив деятельность «Гейне», Сталин предложил легендировать впечатление активных действий в тылу Красной армии попавших в окружение остатков немецких войск. Так родился план операции «Березино». «Гейне» направил абверу, а тот 14 августа 1944 года в немецкий Генштаб «информацию» о том, что в тылу советских войск действует соединение под командованием подполковника Генриха Шерхорна (нашего агента) численностью 2500 человек.
До самого конца войны абвер и немецкое руководство (включая самого фюрера) тешили себя иллюзией о деятельности группы Шерхорна, забрасывали для ее поддержки радистов, вооружение, продовольствие, медикаменты и специалистов по диверсиям, рассчитывая, что те причинят серьезный вред советским армейским коммуникациям. Все они были захвачены нашей контрразведкой.
В своих воспоминаниях шефы немецкой разведки Гелен, Шелленберг, Скорцени с восторгом вспоминают о «прекрасном агенте», доставлявшем им информацию из русского Генштаба. Более того, в одном из писем Сталину Черчилль предупреждал его о немецком агенте, «засевшем в Генштабе». И в том, и в другом случаях имелся в виду «Гейне».
Коль скоро речь зашла о Черчилле, напомним, что с самого начала войны он отдал распоряжение передавать «дядюшке Джо» (Сталину) информацию, полученную в результате расшифровки немецких радиограмм. Она передавалась в обезличенном виде, типа «по сообщению заслуживающего доверие источника» или «как сообщил офицер германского Генштаба» и т.д. и, к сожалению, не всегда соответствовала действительности. Значительно более полной была информация Кернкросса, о чем уже было сказано выше.
* * *В конце ноября 1943 года в Тегеране состоялась конференция руководителей трех держав-союзниц.
Советская разведка располагала сведениями (или легендировала этот факт) о намерении немцев совершить покушение на Сталина, Рузвельта и Черчилля.
Когда президент США ФД. Рузвельт прибыл в американское посольство в Тегеране, расположенное в полутора километрах от места проведения встреч глав государств, он получил письмо И.В. Сталина с приглашением переехать, в целях безопасности, в советское посольство и остаться там на все время конференции. Президент США принял приглашение. Черчилль не возражал против этого и даже поддержал решение Рузвельта, но он же впоследствии говорил, что «русские украли президента».
И ход, и результаты этой выдающейся конференции достаточно хорошо известны, так что нет смысла повторяться. Коснемся лишь одного вопроса: воспользовались ли советские спецслужбы тем обстоятельством, что президент США временно оказался на «их» территории.
На этот счет есть два сомнительных источника, которые, для соблюдения объективности, придется все же привести. Один из них — книга О. Гордиевского и К. Эндрю, в которой авторы пишут: «…НКВД разработал простой, но при этом достаточно эффективный способ подслушивания Рузвельта и его советников в Тегеране. Молотов заверил американцев, что имеет информацию о готовящемся немецком покушении, и заявил, что резиденция США, расположенная в миле от советской и английской резиденций, недостаточно безопасна. Когда Черчилль предложил Рузвельту жить в английском посольстве, американский президент, видимо не желая давать русским повода для подозрений в англо-американском сговоре, легкомысленно принял настойчивое предложение Сталина остановиться именно на территории советского посольства. Шеф военного отдела секретариата кабинета министров генерал Исмей писал в своих мемуарах: «Мне очень хотелось узнать, были ли микрофоны установлены заранее в отведенном для нас помещении. (Кстати, несмотря на наличие самой современной поисковой техники, американцы ни одного микрофона не обнаружили. — И.Д.). В общем-то, нет никаких оснований сомневаться (курсив мой. — И.Д.), что микрофоны там действительно были». Таким образом, О. Гордиевский и К. Эндрю делают свои утверждения только на основании собственного заключения о том, что Сталин не должен был бы упустить столь благоприятный момент.
Есть и еще один источник — это мемуары сына Л. Берии, Серго. Он вспоминает о том, как в ноябре 1943 года был неожиданно командирован в Тегеран, где его, 19-летнего парнишку (хотя и сына члена Политбюро, но мы-то знаем, что для Сталина это ничего не значило), вызвал к себе Сталин. Между ними якобы произошел такой разговор: Сталин поинтересовался, как идет учеба в академии, и тут же перешел к делу:
«— Я специально отобрал тебя и еще ряд людей, которые официально нигде не встречаются с иностранцами, потому что то, что я поручаю вам, это неэтичное дело…
Выдержал паузу и подчеркнул:
— Да, Серго. Это неэтичное дело… Немного подумав, добавил:
— Но я вынужден… Фактически сейчас решается главный вопрос, будут ли они нам помогать или не будут. Я должен знать все, все нюансы… Я отобрал тебя и других именно для этого. Я выбрал людей, которых я знаю, которым верю. Знаю, что вы преданы делу. И вот какая задача стоит лично перед тобой…»
Вероятно, Иосиф Виссарионович такую же задачу поставил и перед моими новыми товарищами. А речь шла вот о чем… Все разговоры Рузвельта и Черчилля должны были прослушиваться, расшифровываться и ежедневно докладываться лично Сталину. Где именно стоят микрофоны, Иосиф Виссарионович мне не сказал. Позднее я узнал, что в шести-семи комнатах советского посольства, где остановился президент Рузвельт. Все разговоры с Черчиллем происходили у него именно там. Говорили они между собой обычно перед началом встреч или по их окончании. Какие-то разговоры, естественно, шли между членами делегаций и в часы отдыха.
