Анджей Зауха - Москва Норд-Ост
Так, как это случилось во время поиска двух молодых людей - девятнадцатилетнего Дмитрия Родионова и двадцатидевятилетнего Юрия Сидоренкова. Их семьи по нескольку раз бывали в каждом морге, об их исчезновении заявили в милицию и прокуратуру. Фотографии обоих юношей опубликовали газеты, о поисках рассказывали все телеканалы. Нашли их «случайно» почти через десять дней после штурма, 4 ноября 2002 года в тех же прозекторских, где раньше о них никто не слышал. Причем, как я уже упоминал, прокурор Москвы Михаил Авдюков несколькими днями раньше уверял, что людей, пропавших без вести, нет. Никогда так и не выяснилось, что же было причиной недоразумения и где укрывали тела убитых заложников.
Даже после того, как нашли Сидоренкова и Родионова, в российских СМИ, главным образом в Интернете, продолжали появляться «списки пропавших без вести заложников». Журналистам, однако, не удалось разыскать ни одного родственника, который искал бы своих близких. Похоже на то, что в «списке пропавших» остались фамилии людей, которые ранее попали в список заложников по ошибке или с искаженными фамилиями.
Впрочем, можно ли в таком случае, в самом центре Москвы вообще говорить о «пропавших»? Естественно, причиной этой неразберихи была некомпетентность учреждений и служб, которые должны были помочь людям в поисках родных. Но были и другие причины, прежде всего потрясение и страх, охватившие власти предержащие сразу же после штурма. Они поняли, как много людей погибло не в результате взрыва и действий террористов, а в результате использования газа и фатальной спасательной акции.
Потрясенные количеством жертв, а еще больше маячащей впереди расплатой, они пустились во все тяжкие, обманывали людей, хотя раньше, не сомневаясь, рисковали жизнью тысячи человек.
Началось это с заместителя мэра Москвы Валерия Шанцева. Выше я писал о том, как он пришел в центр помощи родственникам минут через двадцать после начала штурма (то есть, примерно в 6.10 утра в субботу) и радостно заявил, что заложники живы и радуются прекрасно проведенному штурму. Не исключено, что Шанцев действительно верил, что все закончилось благополучно. Его слова свидетельствуют о том, насколько власти боялись взрыва. Когда выяснилось, что взрыва не было, счастливый чиновник побежал к родственникам с радостной новостью. Ему в голову не пришло, какую ужасающую беспомощность проявят его подчиненные, отвечающие за спасательную операцию.
Но уже к восьми утра появилась первая правдивая информация о размерах трагедии. Валерий Яков из «Новых известий», которому удалось добраться до площадки перед театром, где он увидел десятки мертвых заложников, подавившихся собственными языками и рвотой, рассказал об этом на волнах радио «Эхо Москвы».
Примерно к этому времени, около восьми утра в субботу, 26 октября, власти уже, наверняка, знали больше, чем Яков, который только издалека видел штабеля трупов. Из-под театра уже вывезли всех живых, заканчивался вывоз трупов. Руководители этой операции, несомненно, к этому времени пересчитали убитых, смерть которых была констатирована уже возле театра. До сих пор эти данные не опубликованы, считается, что умерших было около ста человек.
Вскоре после восьми, когда из-под театра вывозили последние трупы, мэр Москвы Юрий Лужков сказал журналистам «Интерфакса», что погибло сто тридцать человек. Для всех это был шок. Ожидали, что будут убитые, но не столько же! Кремль испугался реакции родственников, общественного мнения, наконец, реакции важнейших мировых столиц. Многое указывает на то, что субботним утром на высшем уровне еще не было принято решение, признаваться ли в истинных масштабах трагедии, или попытаться скрыть число убитых. Поэтому «Интерфакс» в течение нескольких минут рассылает своим абонентам поправку: извините, ошибка машинистки, печатавшей текст выступления Лужкова, погибло только тридцать человек.
Журналисты, все еще толпившиеся вокруг театра на Дубровке, с надеждой поглядывали в сторону оперативного штаба. Один из представителей штаба объявил, что в ближайшие часы состоится пресс-конференция и появится официальное заявление о ходе штурма, спасательной операции и количестве жертв. Заявление все никак не появлялось, а конференцию откладывали с часа на час. Это было еще одним доказательством того, что что-то не в порядке, что операция отнюдь не прошла так гладко и Кремль обдумывает, что дальше делать. Наконец, уже после 13.00, то есть семь часов спустя после штурма, перед журналистами на улице рядом с театром появился Владимир Васильев, заместитель министра внутренних дел, с заявлением, которое шлифовалось несколько последних часов. Несмотря на это, Васильев часто отрывался от текста, написанного на листке бумаги. Видно было, что он очень переживает, оттого часто допускает грамматические ошибки в своей речи. Только сегодня можно оценить, насколько его слова расходились с правдой, но тогда он моментами говорил искренне, с болью, особенно, когда упоминал о тысяче возможных жертв. Вот, что он сказал:
«Мне поручено сообщить вам информацию, тяжелую как для меня, так и для всех членов штаба, и для каждого россиянина. Очевидным, несомненным и не поддающимся пересмотру фактом является то, что цель достигнута - заложники освобождены.
Вы сами являетесь свидетелями тому, что штаб соглашался на все условия террористов, на самые сложные, иногда надуманные претензии и заявления, отправлял на переговоры всех, кого можно. Нас иногда осуждали за то, что столько людей ходит в театр, а террористы их то принимают, то нет. Вы были свидетелями того, что мы пытались выполнить все требования террористов. Слишком высока была ставка. Специалисты, проверившие здание, подтвердили, что заложены бомбы, таким способом террористы оказывали на нас давление. Конструкция театра и угроза взрыва говорили о том, что в здании никто не останется в живых, если произойдет сильный взрыв. Такова архитектура.
Даже когда были исчерпаны все возможности освобождения заложников, среди которых были и дети, продолжались переговоры об их освобождении, этой ночью еще шли переговоры. Полномочный представитель президента Виктор Казанцев связался с террористами по телефону и вылетел в Москву, чтобы встретиться с ними и переговорить об условиях освобождения детей. Казанцев сейчас в Москве (это неправда, Казанцева в Москве не было. - Авт.).
Все что происходило, шло по сценарию террористов. Около 5.15-5.20 наше внимание привлекли выстрелы. Группа заложников пыталась сбежать из театра, и появилась реальная угроза для них. В связи с этим был реализован план специальной операции.
Тяжело было принять план спецоперации. И мы, члены оперативного штаба, естественно, несем ответственность за этот план. Действия штаба оценит прокуратура. Такая работа ведется. Прокуратура ведет осмотр места происшествия.
Принятие такого решения, теперь мы в этом глубоко убеждены, было правильным, обоснованным, и оно было принято в нужный момент. По нашим подсчетам, в случае неудачной операции мы могли потерять до тысячи и больше людей. Я имею в виду находившихся там заложников и силы, принимавшие участие в акции.
Результаты операции таковы: удалось спасти более семисот пятидесяти человек. Они находятся в разных больницах Москвы. В то же время мы скорбим вместе с теми, кто потерял своих близких. В настоящее время, это подтвержденные данные, которыми я располагаю, мы потеряли шестьдесят семь заложников, которых не удалось спасти.
Сейчас много говорят о том, был ли использован газ или нет. Мне поручено сообщить вам, что специальные средства были использованы. Это позволило, и вы видели это на экранах, нейтрализовать террористов, в том числе и тех женщин-смертниц, которые были обвязаны взрывчаткой и держали пальцы на кнопках. И это при такой концентрации в зале, вы это тоже видели.
До последней минуты мы боялись того, что может дойти до мощного взрыва. Даже сейчас еще не все взрывснаряды разминированы. Мы боялись, что может рухнуть крыша здания. Считаем, что не дошло до этого благодаря высокопрофессиональной работе тех, кто это сделал, - бойцов спецподразделений.
Ликвидированы тридцать четыре террориста. Осуществляется фильтрация с целью выявления бандитов. Мы исходим из предположения, что в Москве находятся сообщники бандитов.
Хочу подчеркнуть, что идет много разговоров о том, что многие заложники погибли в результате использования тех специальных средств, которые использовала группа. Это не так. Идя к вам на встречу, я специально встретился с Демури Киртадзе, главным врачом госпиталя № 1 ветеранов войны, в помещениях которого находился штаб. Этот госпиталь, естественно, принял самую тяжелую категорию заложников. По информации Киртадзе, они приняли сто четыре жертвы, девять человек умерло. Ни в одном случае причиной не было «отравление». Прежде всего он, как специалист, объясняет трехсуточным стрессом, голодом, отсутствием лекарств и квалифицированной врачебной помощи».
