Анджей Зауха - Москва Норд-Ост
Тем временем, в соответствии с обещанием Шанцева, специальные автобусы забрали родственников с улицы Мельникова, развезли по больницам, высадили у запертых ворот, и автобусы уехали. Таким путем власти избавились от беспокойной, раздражающей толпы. Вскоре, в 13.00, оперативный штаб сделал заявление об успешном завершении штурма и тем самым закончил свою деятельность. Вечером, когда все еще не было никаких вестей о многих заложниках, а их родственники кочевали на улицах возле больниц, Путин с «альфовцами» и представителями штаба уже пили за победу.
- От больницы, где ничего нельзя было выяснить, мы вернулись в центр помощи родственникам, - вспоминает Валентина Храмцова. - Нашли телефоны больниц и стали их обзванивать. Только в одной больнице к нам отнеслись доброжелательно. В остальных дежурные в справочных бросали трубки или грубо спрашивали - вам что, заняться больше нечем, как звонить и расспрашивать о заложниках. Первые списки появились только после обеда, но и это мало что изменило. Даже если чья-то фамилия была напечатана на листочке, приколотом к стене спортивного зала школы на улице Мельникова, все равно нельзя было попасть в больницу, а часто и проверить, правда ли это. Знакомая узнала в штабе, что ее муж лежит в больнице № 13. Поехала туда, там ей сказали, что его нет, вернулась в центр для родственников, там ей опять говорят, что он в «тринадцатой». Ну она опять в больницу, а там ей говорят, что его точно у них нет. Причем и штаб и больница обвиняют друг друга во вранье. Наконец она поехала домой, тут позвонил муж, и, оказалось, что он все-таки в больнице № 13.
Этот ужасающий балаган и неведение продолжались еще сутки. Федор Храмцов все не звонил и не подавал никаких признаков жизни. В воскресенье, 27 октября, после обеда, сестра Федора, Нина, сказала, что не может больше ждать. Взяла список моргов и вместе с мужем отправилась проверять, не лежит ли в одном из них ее брат. В нескольких моргах сказали, что его нет, и она облегченно вздыхала. Но потом позвонила и говорит: «Кажется, я его нашла. Я не уверена, но кажется, это он».
- Очередные списки с информацией о заложниках должны были вывесить в центре помощи на Мельникова только через час, вот я и подумала, что мы успеем проверить, - рассказывает Валентина. - Если его в морге нет, значит, жив, подумала я. В моргах родственникам сначала показывали альбом с фотографиями умерших. Когда мы туда приехали, увидели фотографии, ну и… - голос ее срывается. - На той фотографии у него было совсем чужое выражение лица, - Валентина вытирает глаза. - Он был очень веселым человеком, а на фотографии - страх, ужас и отчаяние.
Сцены перед моргом навсегда останутся в памяти Валентины Храмцовой. Люди теряли сознание, когда находили фотографии близких, отовсюду неслись крики и плач. И так было во всем городе. В эти последние октябрьские дни перед всеми московскими моргами стояли толпы людей.
Распознавание родственника по посмертной фотографии было только первым этапом на этом хождении по мукам. Потом нужно было простоять час - полтора в очереди на улице, под ледяным дождем. К счастью, Нина заняла очередь еще до их приезда, и Храмцовы быстро дождались вызова внутрь.
- Когда его привезли на специальной каталке, мы не могли поверить увиденному, - вздрагивает Валентина. - Он был весь в синих пятнах, уши - совсем синие, а прекрасные, светлые, густые волосы слепились в космы. Ведь он же сначала три дня сидел в театре, а потом лежал под дождем на бетоне. Мы не могли его узнать. Лицо было опухшее. И совершенно высохшие руки. Я дотронулась до кончиков его пальцев и подумала: что случилось с его руками? Такое впечатление, что под кожей ничего не было, пустота…
Мы его видели своими глазами, дотрагивались до него, но никак не могли поверить. Ходили вокруг тела и искали чего-то, какого-то знака, который бы подтвердил: нет, это не он, похож, но не он! Но увидели только то, что это действительно Федя: у него была родинка на веке, и так и есть. У него указательный палец был немного короче, когда-то он отрезал подушечку и кусок ногтя пилой, вот и палец есть. Нина, стоявшая рядом с нами, смотрела на нас, как на сумасшедших, и наконец сказала: «Вы что, не понимаете, что это он?» А мы все ходили вокруг каталки с его телом, чтобы найти какое-то доказательство, что это не он. А Нина повторяла: «Это же он!» Хоть сама уже чуть не теряла сознание, еле держалась на ногах. А мы все делали, чтобы это был не он. Когда нам его привезли, ему уже сделали вскрытие - даже с телом не дали проститься нормально. Могли бы подождать, чтоб хоть обнять его можно было. Вы только представьте себе, что можно испытать рядом с близким человеком, разрезанным, со шрамом вдоль всего тела.
Потом началась беготня с бумагами, и тогда Храмцовы поняли, что власти опять над ними издеваются. В морге им выдали справку, где в рубрике «причина смерти» было коротко и ясно сказано: «жертва терроризма». Даже не террористов, а именно вот так, абстрактно, - терроризма. Даже странно, что не дописали «международного». Потом с этой справкой нужно было поехать в ЗАГС, где справку забрали, а вместо нее выдали «свидетельство о смерти», где тоже есть графа «причина смерти», но ее оставили пустой. То есть официально неизвестно, от чего умер Федор Храмцов.
Дальше - хуже. В похоронном бюро оказалось, что у семьи Храмцовых и московских властей разные точки зрения на то, что значит «похороны на достойном уровне». Немого раньше СМИ сообщили, что мэр Москвы отдал распоряжение, чтобы всем жертвам были организованы достойные похороны за счет города. Небедного города, заметим: бюджет российской столицы - это одна пятая бюджета Польши. Но вид гроба потряс близких Федора Храмцова.
- Гроб был кошмарный. Стоил 1400 рублей и выглядел так, как будто его сделали из картона. Оббит подкладочным материалом, собранным в складочки и прикрепленным степлером, - говорит Ирина Храмцова, дочка Федора. - Когда мы приехали, молодой парень из похоронного бюро очень вежливо к нам отнесся, сказал: «Только не пугайтесь. От московских властей ничего нормального ждать не стоит».
К счастью, работники похоронного бюро позволили выбрать приличный гроб, Храмцовы только доплатили разницу в цене - 17 000 рублей.
Но в других местах бездушные чиновники не собирались никому помогать. Зоя Чернецова, мать Данилы, того самого, который добровольно пошел в зал со своей тещей, Мариной Крыловой, услышала: если ей не нравится гроб от московских властей, это ее проблема. Хочет иметь приличный гроб для сына, который погиб во время штурма, пусть сама купит, а этот пусть заберет и продаст кому-нибудь!
Потом по российской столице прокатилась волна похорон. Федора Храмцова похоронили 30 октября поблизости от Москвы в деревне Щербинка, совсем недалеко от дома, в котором он жил. Валентина Храмцова мало что помнит о похоронах, в памяти остался только мерзкий дождь со снегом.
- Гроб стоял под таким навесом, - вспоминает она. - Могила была хорошо выкопана, а не так, как это часто бывает, дыра в земле. Хоть могильщики немного опоздали и заканчивали копать уже при нас. Ничего удивительного, немного раньше рядом были еще одни похороны, и тоже кто-то из театра. Не успели закончить. Но у нас могила была чистенькая и аккуратная. Получается, что только работники похоронного бюро и могильщики отнеслись к нам по-человечески. Мы хотели оставить им немного денег, они отказались. Оставили водки, чтоб они помянули Федора. А на следующий день уже стояла оградка, и работники кладбища следили, подсыпали землю, чтоб не просела. И место нам дали очень хорошее, прямо возле дорожки. Так они там вдвоем и лежат. Двое из «Норд-Оста».
Через несколько недель после штурма прокуратура вернула Храмцовым часть вещей убитого трубача: футляр от видеокамеры, в котором Федор носил трубу, мобильный телефон, электронную записную книжку и даже документы, подтверждающие взнос за квартиру, ведь в день теракта он поехал в банк платить за квартиру для сына с невесткой.
Внуки не знают, что случилось с дедушкой. Никто им не сказал, не пытался объяснять, но пятилетний Миша и так все понимал - сначала, когда смотрел репортажи с Дубровки, он хотел, чтоб дедушку отпустили, а его взяли вместо дедушки. А после штурма все время убивал террористов и играл со своей младшей сестрой в игру «у тебя погиб кто-то близкий».
Было еще одно существо, которое тяжело переживало эту трагедию, и многие месяцы не могло прийти в себя. Элька целыми днями лежала под дверью и ждала хозяина. Ей не объяснишь, почему хозяина, самого любимого, нет дома.
История поисков Федора Храмцова хоть потрясает воображение, но она еще не самая страшная. Чтобы отыскать пятнадцатилетнего Ярослава Фадеева, его мать, Ирина, сама еле живая, сбежала из больницы. Ей пришлось прыгать через бетонный забор, потому что прокуратура и спецслужбы не хотели выпускать бывших заложников - все еще искали чеченских террористов, которые могли скрыться среди своих бывших узников.
