Анатолий Александров - Путь к звездам. Из истории советской космонавтики
Задавать ключевые вопросы выпало полковнику Никерясову. Николай Федорович спросил: «Почему профессор Катыс не в партии?», «Собирается ли подавать заявление о приеме?» Ответы Георгия: «Считаю себя пока не готовым к такому ответственному шагу» и «До сих пор как-то не задумывался над партийной перспективой», явно не удовлетворили «экзаменаторов».
Катыс был в панике: «Что делать?» Но он понимал, что вступление в партию – дело не одного месяца. Поэтому пообещал подумать над вопросом и в ближайшее время принять «разумное, оптимальное решение».
В конце июля, перед тренировкой на центрифуге, Георгий неожиданно спросил у Феоктистова: «С тобой, Константин, разговор в парткоме уже состоялся?» Сотрудник королевского ОКБ признался: «Нет, Георгий, не состоялся». Ответ конструктора «Восхода» воодушевил Катыса. Он посмотрел на Феоктистова с сочувствием и решил про себя, что тот на полет в первом «Восходе» вообще не котируется и, значит, одним конкурентом становится меньше. Георгий продолжал сохранять надежду и готовился к старту.
Накануне заседания Государственной комиссии 21 августа, которой предстояло рассмотреть вопрос о предполагаемом составе экипажа для первого «Восхода», генерал Каманин встретился с маршалом Руденко. Были высказаны откровенные суждения:
– Должен вам сказать, Сергей Игнатьевич, что у меня нет полной уверенности в Катысе и Егорове как наиболее вероятных кандидатах на первый полет в трехместном корабле.
– Что ты имеешь в виду, Николай Петрович? – уточнил заместитель Главкома ВВС.
«Главный куратор» космонавтов четко высказал свои замечания по кандидатурам претендентов:
– Катыс и Егоров лишь удовлетворительно перенесли испытания на невесомость. Врачи Центра подготовки очень сомневаются, смогут ли Катыс и Егоров успешно выполнить полетное задание.
– А что ты скажешь о готовности Феоктистова, Николай Петрович? Он разве безупречен?
– Скажу, что и у Константина не все в порядке со здоровьем, Сергей Игнатьевич. В детстве он перенес язву желудка, а в летном деле, как ты знаешь, это солидный дефект. Если хотя бы у одного из трех членов экипажа корабля случится в полете плохое самочувствие, оно может стать причиной вынужденной посадки и даже еще более серьезного происшествия.
– Что ты предлагаешь, Николай Петрович?
– Я предлагаю представить на утверждение более надежный состав экипажа: Волынов – командир, Комаров – летчик-испытатель, Лазарев – летчик-врач. Все летчики идут без всяких замечаний. Майор Комаров сработает испытателем не хуже Катыса, а Лазарев в состоянии стать на орбите семейным врачом.
– В каком состоянии находится инструкция экипажу «Восхода» по системе аварийного спасения и радиосвязи, Николай Петрович? – переменил тему разговора Руденко.
– Инструкция практически готова, Сергей Игнатьевич, – доложил Каманин. – Она уже подписана Гагариным и через неделю будет представлена на утверждение Главкому Вершинину.
Старт «Восхода» стремительно приближался. Вопрос о составе экипажа первого многоместного корабля все еще оставался открытым. В полдень 14 сентября, уже находясь на Байконуре, Каманин встретился с Главным конструктором и предложил видоизменить вариант первоначальной «тройки», на котором до этого настаивало командование ВВС. Теперь она выглядела так: Комаров, Феоктистов, Лазарев. Сергей Павлович не согласился. Он вновь заявил, что выступает категорически против кандидатуры Лазарева, за включение вместо него Егорова, который, по его мнению, лучше подготовлен и к полету, и для будущей научной работы.
В связи с отсрочкой запуска «Восхода» Каманин вернулся в Москву и в середине последней декады сентября встретился со всеми кандидатами на полет в экипаже многоместного корабля. Все они выглядели хорошо, полностью закончили подготовку к старту и терпеливо ожидали вызова на космодром.
«Главный куратор» космонавтов подбодрил их:
– Все вы в основном подготовлены к полету. Шансы каждого на включение в состав экипажа примерно равны. Но кто конкретно полетит – это пока что никому не известно. Мы все узнаем об этом за два-три дня до старта.
24 сентября Николай Петрович вновь встретился с маршалом Руденко, который сообщил «главному куратору» космонавтов, что пару дней назад он разговаривал с Тюлиным и от имени Главкома ВВС дал согласие председателю Государственной комиссии на окончательный вариант экипажа «Восхода»: Комаров, Феоктистов, Егоров.
Пополудни 5 октября Королев, Тюлин, Руденко, Каманин, Мрыкин и Керимов приехали в гостиницу к космонавтам, которые чуть больше часа назад прилетели на Байконур. Никто из них еще не знал точно, кто именно полетит на «Восходе». Они настороженно ожидали, не скажут ли им что-либо определенное сейчас члены Государственной комиссии.
После совместного обеда с очень вкусной ухой состоялись показательные соревнования ветеранов на теннисном корте. Увлекательное зрелище преподнесли своим зрителям Королев и Каманин. Главный конструктор, прилично владевший ракеткой в молодости, на этот раз из-за отсутствия игровой практики нередко отправлял мячи в аут и в конце концов уступил. После игры Сергей Павлович возбужденно прокомментировал итог: «Во всем нужна сноровка, закалка, тренировка. Надо, хотя бы иногда, уметь побеждать самого себя».
Вечером прошло очередное заседание Государственной комиссии. Заслушав доклады разработчиков систем и представителя полигона о готовности носителя и корабля к старту, комиссия приняла решение о технологическом запуске «Восхода» на следующий день с двумя манекенами на борту. Так сказать, для полной гарантии. Полет прошел успешно, без существенных замечаний.
Утром в десять 9 октября Государственная комиссия приняла окончательное решение: «Произвести пуск многоместного корабля “Восход” с экипажем 12 октября в десять тридцать по московскому времени». Доложив о готовности к полету семи космонавтов, генерал Каманин предложил включить в экипаж первого «Восхода» Комарова, Феоктистова и Егорова. Члены комиссии Гагарин, Королев, Руденко, Мрыкин и Тюлин выступили с пожеланиями успешного полета членам утвержденного экипажа.
Кандидаты на первый полет в многоместном «Восходе» были достойны друг друга. И каждый по-своему.
Владимир Комаров выделялся в первом отряде разве что основательной инженерной подготовкой и наравне с Беляевым удостоился прозвища Академик. Он, как мог, помогал товарищам в точных дисциплинах. Не кичился этим. Но по числу дельных вопросов преподавателям уступал, пожалуй, только Гагарину. Придирчивые врачи обнаружили у него сердечную экстрасистолу, намеревались исключить Владимира из отряда по состоянию здоровья. После обследования в медицинской книжке появилась категорическая запись: «В течение шести месяцев противопоказаны перегрузки, парашютные прыжки». Это был жестокий приговор. На полгода прервались тренировки в Центре подготовки.
Но Комаров проявил волю, выстоял. Он никого не упрашивал. Летчик требовал дать ему возможность делом доказать, что имеет право на космический полет. За Владимира горой встал весь отряд. И вот теперь он первый кандидат, чтобы взлететь командиром на «Восходе».
Ни на йоту не сомневался в Комарове и генерал Каманин и дал ему весьма лестную характеристику.
Владимир Комаров эрудирован, сдержан в отношениях с товарищами, всегда готов прийти им на помощь. Успешно выдержал полный тренировочный курс в Центре подготовки космонавтов. Любознателен. Достоин возглавить экипаж первого многоместного космического корабля.
Научный сотрудник в экипаже «Восхода» – Константин Феоктистов, кандидат технических наук, участник Великой Отечественной войны, закончив «Бауманку», работал в научно-исследовательском институте, где председатель Государственной комиссии Тюлин возглавлял научную часть. Диссертацию, посвященную динамике полета королевской «семерки», выполнял под руководством профессора Тихонравова.
В октябре пятьдесят седьмого стартовала ракета Р-7, которая вывела на орбиту 1-й искусственный спутник Земли. Феоктистов был напрямую причастен к этому событию. После него Константин окончательно поверил в реальность задуманного, переставшего быть далекой юношеской мечтой. 12 апреля шестьдесят первого Феоктистов находился на космодроме, видел грандиозное зрелище исторического старта, слышал в Куйбышеве доклад Юрия Гагарина о совершенном полете.
С того дня Константин стал доказывать Главному конструктору необходимость включения в космический экипаж ученого. Доказывал страстно, горячо, убедительно. Подав заявление на имя Королева, мотивировал свою просьбу тем, что ему как проектанту космических кораблей полет очень важен для дела. Сергею Павловичу импонировала такая настойчивость. В ожидании решения Феоктистов много работал. И готовился. Прошел ускоренный цикл тренировок в Центре подготовки космонавтов.
