Анатолий Абрашкин - Русь - Арийская колыбель. От Волги до Трои и Святой Земли
Но что это за народность лестригонов? Уже для древних историков это было загадкой. В частности, Фукидид сообщает: «По преданию, древнейшими обитателями Сицилии были жившие в одной ее части киклопы и лестригоны. Кто они были родом, откуда прибыли и куда потом ушли, я ничего не могу сообщить». В отличие от Фукидида мы знаем предысторию племени циклопов — они были потомками ариев и пришли в Южную Европу с территории Русской равнины в IV–III тыс. до н. э. Что же касается лестригонов, то в переводе с греческого их имя означает «прирожденные грабители». Так, по–видимому, называли базировавшихся на Сицилии пиратов. Упоминание их Фукидидом наряду с циклопами связано, наверное, с тем, что последние вели оседлый образ жизни, были прекрасными земледельцами и животноводами, вспомним Полифема!
У Гомера лестригоны внешне очень похожи на циклопов. На основании этого можно высказать предположение, что Одиссей столкнулся с группой пиратов–сикелов, базировавшихся, как и гомеровские циклопы, опять–таки где–то поблизости от Сицилии. Но если лестригонов все–таки нельзя однозначно связывать с народом сикелов, что в общем–то следует из текста Фукидида, то их враждебность по отношению к великому греку в ситуации того времени говорила о поддержке ими той политики, которую диктовали сикелы (или шире «народы моря» в Средиземноморье).
Пункт VI. Цирцея
После столь гибельного для ахейцев столкновения с лестригонами в великом сокрушении Одиссей и его товарищи поплыли далее по широкому морю и достигли лесистого острова Эи. Издавна обитала там сладкоречивая нимфа, прекрасная светлокудрая дева
Цирцея, дочь Гелиоса. Выйдя на берег, они оставались на нем два дня и две ночи в тяжкой печали. На третий день поднялся Одиссей и оттуда увидел вдали дым, поднимавшийся от жилища Цирцеи. Долго колебался Одиссей, хотел уже идти в ту сторону, откуда поднимался дым, но решил сначала посоветоваться с друзьями. Посовещавшись между собой, они договорились разделиться на два отряда, по двадцать два человека в каждом. Вождем одного был избран Эврилох, командиром другого стал сам Одиссей. Брошен был жребий, кому отправляться разведывать остров, и пал он на Эв- рилоха.
С грустью удалялся отряд Эврилоха от берега. За горами, в лесу, увидели они дом Цирцеи, сложенный из тесаных камней. Около него толпились волки и львы. Вместо того, чтобы напасть на пришельцев, они подбежали к ним, махали хвостами и всячески ласкались: то были люди, превращенные в зверей волшебницей Цирцеей. Звонко, приятным голосом пела, сидя за вышиванием, богиня. Подали голос ахейцы, и к ним немедленно вышла нимфа, отворила блестящие двери и радушно пригласила их в свой дом. Забыв осторожность, все вступили в жилище богини. Остался один лишь Эврилох, предчувствовавший что–то недоброе. Усадив гостей на прекрасные кресла и стулья, подала им Цирцея смеси из сыра и меда с ячменной мукой и вином. Но к этой смеси подлила она еще волшебного зелья, чтоб совершенно пропала у гостей память об отчизне. Как только отведали они этого напитка, Цирцея прикоснулась к ним своим волшебным жезлом и превратила их в свиней: каждый из них оказался с щетинистой кожей и со свиным рылом, не утратив одного рассудка. Плачущих, заперла их нимфа в закуты и бросила им желудей и буковых орехов.
Эврилох же, не дождавшийся возвращения товарищей, побежал к кораблю с плачевной вестью о бедствии, постигшем его спутников. Долго от горя не мог он вымолвить слова, но, наконец, оправился от страха и рассказал о происшедшем. Выслушав его, Одиссей выхватил меч и отправился выручать своих спутников, правда, пока без готового плана. К своему удивлению, он столкнулся с богом Гермесом, который вежливо приветствовал его и предложил оберег против волшебства Цирцеи. Им оказался пахучий белый цветок с черным корнем, называемый «моли». Только богам мог открыться этот цветок Одиссей с благодарностью принял дар и, продолжив свой путь, вскоре оказался в гостях у Цирцеи. Когда он отведал отравленную пищу, она подняла свой волшебный жезл и прикоснулась к его плечу. «Иди и свиньею валяйся в закуте с другими». — повелела она. Но благодаря цветку моли, который Одиссей тайно нюхал все время, колдовство не подействовало, и он вскочил, занеся над богиней меч. Тогда Цирцея, плача, упала к его ногам. «Я в изумлении, — воскликнула она, — доверься мне и раздели со мною ложе». Хитроумный Одиссей, однако, прекрасно знал, что колдуньи могут постепенно лишать силы и уничтожать своих возлюбленных, поэтому он заставил Цирцею поклясться в том, что больше она не будет строить ему никаких козней. В ответ она поклялась всеми богами и, приготовив ему омовение, напоив вином из золотых кубков и угостив вкусным ужином, принесенным ключницей, стала готовиться к тому 7, что проведет с ним ночь на пурпурном ложе. Но Одиссей не стал отвечать ей на любовные ласки до тех пор, пока она не освободила всех его спутников и других моряков, заколдованных ею. Как только она сделала все, что он просил, у него уже не было сил ей отказать…
Целый год жил Одиссей с друзьями у гостеприимной нимфы. Ежедневно, в течение целого года, ели они прекрасное мясо и утешались сладким вином, но не забыли на чужбине о милой родине. Одиссей, по желанию товарищей, обратился с просьбой к Цирцее, чтоб отпустила она их на родину. И Цирцея так ответила герою:
О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный, В доме своем я тебя поневоле держать не желаю. Прежде, однако, ты должен, с пути уклоняся, проникнуть В область Аида, где властвует страшная с ним Персефона. Душу пророка, слепца, обладавшего разумом зорким, Душу Тиресия фивского должно тебе вопросить там. Разум ему сохранен Персефоной и мертвому; в аде Он лишь с умом; все другие безумными тенями веют.
В целом житье–бытье Одиссея со спутниками на острове Цирцеи вроде бы выглядит как отдых в хорошем санатории. Но это впечатление весьма обманчиво. Начнем с обращения спутников Одиссея в свиней. При всем уважительном отношении к этому животному нельзя не указать, что превращение в него символизирует переход в рабство. Это не львы и не волки, более благородные звери. К тому же они гуляют в саду, а не лежат в закуге. А ведь это тоже заколдованные чужеземцы! Да и путешествие в Аид, которое выпадает Одиссею в качестве очередного испытания, отнюдь не простая прогулка, а обязательная встреча со смертью. Так, сквозь призму волшебных декораций открывается истинное положение Одиссея и спутников на острове Цирцеи — положение пленников, если не сказать больше.
Но что это за таинственная богиня Цирцея? Она — дочь бога Солнца Гелиоса и его жены Персы. Цирцея — римский (латинский) вариант имени богини, греки же называли ее Кирка, что означает «сокол». В мифологиях разных народов эта птица символизирует солнце, поэтому образ девы–соколицы прекрасно подходит для дочери бога солнца. Греческое имя богини «Кирка» во времена классической древности стало соотноситься с латинским «circus» — круг. Но тогда следует заключить, что Кирка (Цирцея), Коло (Коляда) и Лико (Лихо) — суть разные имена одной и той же богини солнца! Сходство имени Цирцеи с древнерусскими богами позволяег предположить, что в числе гонителей Одиссея были и выходцы с Русской равнины. Назовем еще раз этот народ — это знаменитые геродотовские сколоты (соколоты), которых в Средиземноморье стали именовать циклопами или сикелами.
Пункт VII. Аид
Подготовив корабль к плаванию, взяв с собой овцу и барана, которых Одиссей должен был принести в жертву в царстве теней, греки отправились в путь. Цирцея послала им попутный ветер, и целый день они плыли по волнам Океана. Когда же солнце село и наступила ночная тьма, они достигли противоположного берега великой реки, того места, где находилась область киммерийцев,
… покрытая вечно
Влажным туманом и мглой облаков. Никогда не являет
Оку людей там лица лучезарного Гелиос, землю ль
Он покидает, всходя на звездами обильное небо,
С неба ль звездами обильного сходит, к земле обращаясь;
Ночь безотрадная там искони окружает живущих.
Эти описания никого не смогут обмануть. Поэт рассказывает о полярной ночи. На этом основании некоторые исследователи высказали предположение, что Одиссей плавал вовсе не в Средиземном море, а вышел в Атлантический океан и далее, предварив подвиг моряков–финикийцев, дошел до северных морей. Так, в частности, считает француз Робер Филипп (смотри книгу Н. Н. Непомнящего «Тайны древних цивилизаций». Вече, 2001). Это очень экзотическая и, на наш взгляд, совершенно надуманная точка зрения.
Но есть и прямо противоположная версия. Ее выдвигает российский исследователь А. Асов в своей книге «Атланты, арии, славяне» (М.: Фаир — Пресс, 2001). Согласно его точке зрения, Одиссей вошел и плутал в Черном море, ведь как–никак область киммерийцев находилась на его северном берегу. Это положение опирается на гомеровский текст, и его вполне можно отстаивать. Другое дело, что при этом надо объяснить, с какой это стати герой, всей душой стремящийся к любимой жене, вдруг отправляется странствовать в прямо противоположном направлении. Сделать это достаточно убедительно, похоже, невозможно. А думать вслед за А Асовым, что Гомер нисколько не заботился о смысле, а попросту «пародировал эпические песни своего времени», навряд ли найдется много желающих.
