Абдурахман Авторханов - Ленин в судьбах России
Действительно, с первых же дней после заключения коалиции с левыми эсерами, Ленин был весь поглощен одной заботой: как спровоцировать левых эсеров, чтобы их можно было убрать или чтобы они сами вышли из этого невыносимого союза, да еще так, чтобы окончательно похоронить идею многопартийной социалистической системы. Для этого очень скоро представились два случая: один совершенно естественный для стратегии Ленина, а другой, вероятно, спровоцированный его сторонниками.
Первый случай был связан с политикой мира. По этому вопросу в ЦК образовались три группы: 1) группа Ленина: за сепаратный мир с Германией любой ценой, кроме "требования о ликвидации большевистской власти” (в последнем случае, сказал Ленин "надо воевать"); 2) группа Бухарина: за продолжение "революционной войны"; 3) группа Троцкого: "ни войны, ни мира".
Ни одна из групп сама не составляла большинства, а на компромиссы никто не шел. Ленин впервые в своей карьере, как лидер партии, увидел себя на краю страшной пропасти. Не из-за угроз антибольшевистских сил, а из-за непримиримых противоречий и расколов в своем "генеральном штабе": "раскольники" не хотят понять элементарную для Ленина истину, а именно — без немедленного мира большевизм погиб. Армия, которая была так основательно разложена самими большевиками, не хотела воевать. Она, как и при Керенском, продолжала голосовать "ногами" за "революционную войну" — массовое дезертирство приняло катастрофический характер. В этих условиях "раскольники" очутились, не желая этого сами, в союзе с левыми эсерами, наиболее решительными врагами мира с Германией под ее диктовку. Ленину ничего не оставалось, как прибегнуть к своему испытанному методу — вынести спор на суд всей партии: он созывает седьмой Чрезвычайный съезд партии для обсуждения вопроса мира или войны с Германией. Германские условия заключения мира с советской Россией, выдвинутые Германией в Б реет-Л итовске 9 (22) января 1918 г., были беспримерно тяжелыми. Глава советской делегации Троцкий с самого начала заявил, что его правительство хочет мира "без аннексий и контрибуций”, но признает "право народов на самоопределение". Глава германской делегации Кюль-ман, легко разгадав советскую тактику, ответил, что тогда Россия должна признать независимость Польши, Литвы и Украины, а также отход от России значительной территории Латвии, Эстонии и Белоруссии. Троцкий прервал переговоры, сделав во всех отношениях бессмысленное заявление: войну прекращаем, мира не заключаем, а армию демобилизуем. Естественно, что через месяц немцы начали развернутое наступление. На этот раз Ленин был близок к панике. Он понял, что новое наступление немцев неминуемо приведет к гибели большевистской диктатуры, если не будут приняты германские условия. Однако, легкие успехи нового наступления подбодрили немцев, и они поэтому выдвинули новые, еще более тяжкие условия, которые сводились к следующему: Россия теряла кроме Польши, Украины, Литвы и всю Прибалтику плюс большую часть Белоруссии, кроме того Россия уступала в пользу Турции города Карс, Батум и Ардаган. Россия обязывалась немедленно вывести свои войска с Украины и из Финляндии, заключить мир с Украинской Народной республикой (Радой), немедленно приступить к демобилизации армии да еще заплатить Германии шесть миллиардов марок контрибуции ("Документы внешней политики СССР", т.1, Москва, стр.119–124, 446). Россия должна была принять эти условия в течение 48 часов, направить в Б реет-Лито век делегацию для их подписания в трехдневный срок. Вот как сработали немецкие деньги по разложению русской армии! Россия отбрасывалась в своих западных территориальных приобретениях на 250 лет назад. Только одного немцы не требовали: свержения советского правительства, отлично зная, что любое другое правительство в России, кроме большевистского, никогда не пойдет на такую капитуляцию ради сохранения своей власти над остальной частью страны. 24 февраля 1918 г. Ленин и Троцкий протелеграфировали в Берлин, что советское правительство принимает германские условия и направляет делегацию в Брест-Литовск для подписания мирного договора. Для ратификации этого Брест-Литов-ского сепаратного договора Ленин и созвал чрезвычайный съезд партии, который заседал с 6 по 8 марта 1918 г. На этом съезде Ленин поставил вопрос ультимативно: или принятие немецких условий или гибель советской, то есть партийной, власти? Партия предпочла спасти свою диктатуру ценой неслыханного национального позора — перед теми, кого Россия спасла от их собственного национального позора ровно сто лет назад, когда освободила Пруссию, Австрию и все немецкие королевства и княжества из-под владычества Наполеона.
Съезд ратифицировал договор и Ленин остался у власти. В ответ на это левые эсеры вышли из состава правительства. Конечно, Ленин не думал, что этот мир, который он сам называл "похабным", будет долговечным. Он откровенно признавался, что он "торгует пространством для выигрыша времени", что данный мир всего навсего только "пауза", "передышка", будет немедленно разорван, как только он будет в состоянии поступить так. Но спасли Россию от "похабного" мира не Ленин и Троцкий, а бывшие союзники России — Франция, Англия и Америка, принудив Германию в начале ноября 1918 г. к капитуляции. Через пару дней после этого — 13 ноября 1918 г. Москва объявила Брестский мир аннулированным.
Политические последствия сепаратного мира для Ленина оказались весьма благоприятными: в ответ на мир с немцами левые эсеры ушли из состава советского правительства, что в глазах Ленина было более важным событием, чем сам этот мир. Только теперь перед Лениным окончательно открылась дорога к "строительству социализма".
С дороги надо было убрать еще и тех сторонников левых эсеров, которые успели занять видные руководящие позиции во ВЦИК, армии и Чека. Тогда только сможет Ленин уверенно прийти к полновластию. В это переходное время произошло событие, которое упростило его игру: чекист, левый эсер Блюмкин 6 июля 1918 г. убил в Москве посла Германии графа Мирбаха, в его собственной резиденции. Осталось загадкой, кто подослал убийцу — большевики или левые эсеры, но сослужило оно службу только одному Ленину: Ленин приступил к чистке армии, Чека и всех советских учреждений от левых эсеров и к ликвидации самой партии левых эсеров, обвинив ее в организации убийства посла. Меньше всех пострадал сам убийца: Блюмкин был присужден условно к трем годам заключения и еще до истечения этого условного срока принят в члены… большевистской партии.
В своей фундаментальной монографии, основанной на критическом анализе советских и западных источников, Ю.Фелыитинский пишет по данному вопросу:
"Кем и когда начата была подготовка убийства Мирбаха? Кто стоял за убийством германского посла? На эти вопросы ответить не так просто, как пытается это представить советская историография. Дело в том, что никаких документов, подтверждающих причастность ЦК партии левых эсеров к организации убийства германского посла, нет. Самый полный сборник документов о событиях 6–7 июля был издан чекистами в 1920 г… Но даже в нем нет документов, подтверждающих выдвинутые большевиками обвинения" (Ю.Фельштинский, "Большевики и левые эсеры", Имка-Пресс, Париж, стр.170).
В таких случаях надо исходить из объективных последствий всякого злодеяния. Убийством Мирбаха Ленин воспользовался для уничтожения партии левых эсеров, чтобы установить свое единовластие. Приходит на ум и аналогия с другим убийством: убийством Кирова Сталин воспользовался для ликвидации "ленинской гвардии" и установления единоличной тирании. Идея власти затмила в голове Ленина все другие идеи: гуманистические, патриотические и даже социалистические. "Мы Россию завоевали, — повторял он, выражаясь языком оккупанта собственной страны, — теперь мы должны Россией управлять". Управление это началось с братоубийственной гражданской войны и ужасающего "Красного террора" — не во имя социализма, а во имя удержания власти любой ценой и с любым количеством жертв. В конечном счете выяснилось, что для большевизма власть — всё, а конечная цель — ничто.
Глава XIV. ОТ УТОПИИ СОЦИАЛИЗМА К РЕЖИМУ ТОТАЛИТАРИЗМА
Совершенно естественно, что догматическая организация заговорщиков, пришедшая к власти путем насилия и против воли большинства народа, не может управлять этим народом иначе, как посредством, террористической диктатуры. Что первое поколение заговорщиков управляло методами террора, это вполне обычное явление в истории всех насильственных переворотов, но что их сменяющиеся наследники на протяжении четырех поколений продолжают удерживать свою диктатуру ортодоксальнейшими методами первого поколения основоположников их власти, как это случилось в России, — это уже беспрецедентное явление в мировой истории. Трудно это объяснить лишь виртуозной техникой заговорщиков. Вероятно, разгадка лежит отчасти и в феноменальном характере русского человека: бесконечно терпеть, приспособляться к всяким тяжким ситуациям, как он веками приспособлялся к монгольскому игу, крепостному праву и суровым условиям окружающей среды. Надо отметить и другой факт, который обычно игнорируют: ленинскую концепцию террора и заговора ученики и наследники Ленина распространили и на внутрипартийную жизнь — сначала как идеологический террор, потом как физический террор, и, под конец, и как метод захвата власти путем внутрипартийных заговоров. Ни один наследник на ленинском троне не пришел к власти в партии в ее легальных уставных рамках. Каждый генсек, начиная со Сталина, приходил к власти путем внутрипартийного заговора, при взаимодействии партийного и чекистского аппаратов:
