Михаил Веллер - Кассандра
Схема конструкции проста и известна. Усиление силовых ведомств. Контроль над капиталом. Национализация самых прибыльных и мощных отраслей экономики – в явной или скрытой форме. Подчинение и использование в своих целях средств массовой информации. Попытка создания единой идеологии. Переход к фактически однопартийной системе, посильное ограничение, ослабление, поглощение прочих партий, часть которых может быть оставлена «для вывески» и фактически под контролем. Культивирование патриотизма и великодержавных настроений. Стремление к созданию культа вождя. Популистские акты. Распространена попытка «маленькой победоносной войны»: это отвлекает от прочих проблем, объединяет, увеличивает патриотизм, дает основание для ограничения вольностей.
Сегодня, в 2002-м году, мы наблюдаем наступление этого этапа.
35. По логике вещей, через 7-15-25 лет начнется этап «мягкого перехода» к демократии.
При готовых демократических институтах. При упорядоченной и поднявшейся экономике. При сильном и действующем законе. И без передачи власти, даже на время, деструктивному течению.
Отпускание гаек сверху.
Чтобы сложившаяся система демократии изначально не была вызвана к жизни необходимостью демонтажа старого и не имела в основе деструктивного импульса, но исключительно конструктивный. Прицел на создание, а не на ломку. На сохранение всего полезного, что уже есть, а не на разгребание площадки бульдозером и водометом.
36. Почему представляется ошибочной попытка копировать европейскую модель? Потому что не надо копить и занимать деньги на билет на «Титаник», если айсберг уже плывет навстречу.
Во-первых, все равно, не получится. Тысячу лет не походила Россия на Европу – какие основания полагать, что в ближайшие десять вдруг станет походить?
Во-вторых, весь уклад жизни в стране определяется совокупностью факторов: территория, ландшафт, климат, плотность населения, традиции, религия, ментальность, этнический состав, сырьевые ресурсы. На уровне неизменных данных Россия отличается от Европы: огромная, географически разнообразная, сравнительно холодная, неравномерно и в основном редко заселенная, православная (традиция Византии, а не германизированного Рима), разнонародная с наличием весомого процента мусульман-азиатов, привычная к векам тирании и уклонению от исполнения законов своего правительства, богатая любым сырьем, возможность торговли которым спасает от категорической необходимости поднять научно-промышленную базу или сдохнуть. Ну отличаемся мы от Европы!
В-третьих, этап созидательной, конструктивной демократии – в России просто еще исторически не наступил, базы для него еще нет, исходных данных нет. Действенных демократических институтов не создано. Воровать выгоднее, чем работать. Трудолюбие как массовая мораль отсутствует. Народ с одобрением ждет палкой по горбу – а для порядку. Периода селекции – когда в течение пары поколений выживают самые работящие и умелые, а прочие идут по миру и вымирают – Россия не проходила уже давно, напротив – мы имеем обратную селекцию, когда вымаривали работников, а плодили бездельников или воров. Развал в демократию не превращается, в демократию жесткий порядок, разумный и требовательный, превращается. Вот сейчас – его этап.
В-четвертых. Сегодня мы воочию наблюдаем пресловутый закат Европы. Депопуляция, физическая деградация, растущее иждивенчество, замена этноса переселением народов с Юга и Востока, отсутствие созидательных задач, духовный кризис, деидеологизация, разрушение морали, вседозволенность. (Подробнее о гибели евро-атлантической цивилизации – см. отдельную главу.) Сегодняшнее процветание Европы – это отсроченное самоубийство, пир обреченных: через пятьдесят лет грянет катастрофа. Вплотную приблизившись к катастрофе, Европа засуетится и начнет искать спасения отчаянно, как эпилептик на карнизе. Так для чего России сейчас добровольно совать себя в европейскую колею, близясь к аналогичной катастрофе? А может, выход, свой вариант, надо искать сейчас, заблаговременно?
Европейская модель сегодня – это как морально устаревший корабль: сегодня он, может, лучший в мире – но пока ты кончишь проектировать себе такой же, заложишь его на стапеле, построишь, спустишь на воду, достроишь и вооружишь – тот уже проржавеет, устареет и явит свою негодность для работы в новых наступивших условиях. И тот его владелец или разорится и пустит пулю в лоб, или начнет к тому времени строить уже другой корабль, более подходящий, новый, современный для наступающего дня.
Ставя задачу на копирование – ты заранее ставишь себя в отстающие навсегда. Прицеливаться надо на завтра, а не на вчера.
37. О союзниках и партнерах. Давно известно: союз с партнером сильнее тебя чреват тем, что партнер тебя подчинит. Разве что ты заранее рассчитал, когда кинуть партнера и по выполнении общей необходимой задачи разбежаться. (Так мыслил и товарищ Сталин в сорок первой.)
А лучше всего: когда партнер слабее тебя, но вы вместе сильнее общего противника. Он в партнерстве заинтересован кровно, а ты гнешь свою линию.
Союз с Западом неизбежно подчиняет Россию Западу. Он сильнее, богаче, привлекательнее. Он заинтересован в России как в партнере неконкурентоспособном, рынке сырья, дешевой рабсилы и сбыта своих излишков и второсортностей. А также – как в буфере против восточных государств ислама: перекладка, санитарный кордон, сдерживающая сила.
Но. Блокироваться сегодня с Ираном-Ираком-Сирией-Ливией – это кормить своего завтрашнего могильщика. Исламизация мира, которая им сладко снится и зло чешется, прежде всего ударит по нам же: мы ближе, мы соседи, у нас есть свои мусульмане, неплохо бы для начала прибрать под себя вчерашние наши среднеазиатские республики и, обзаведясь бомбой, подиктовать волю с границ. Мусульман в Европе все больше, через сто лет они могут грозить России не только с юга, но и с запада, вот тогда попляшешь, да не оказалось бы то пляской в петле.
Блокироваться с Китаем – через тридцать лет он нас подомнет и постепенно оттягает полстраны.
Северная Корея и Куба – реликтовые режимы, значимы только в качестве военных баз и плацдармов влияния. Нет экспансии – низачем они не нужны. Курочка, конечно, клюет по зернышку, но теми зернышками сыт не будешь.
Индия и Вьетнам в Азии и бывшая Югославия в Европе – вот, похоже, что осталось России на сегодняшнем глобусе. Это людские ресурсы, это рынки, это плацдармы и возможные базы. Проблем больше, чем ответов, но с упомянутыми в блоке весит и может Россия больше.
38. Давно определилось: противостояние христианства и ислама проходит через Чечню, Израиль и Балканы. Поддержание в любой форме исламских радикалистов в этих регионах – акт тупого самоубийства. Выиграешь сегодня – заем, или сумму за оружие, или западный кредит – и проиграешь завтра, когда под угрозой бомбы в рюкзаке террориста тебе будут диктовать условия. Против этих ребят приходится быть заодно с Западом, иное себе дороже встанет.
По этой же причине еще долго придется вести убыточную для себя политику со вчерашними среднеазиатскими республиками – остающимися сегодня нашим санитарным кордоном перед радикализмом Среднего Востока. А что делать. Разве что стараться прельстить и повязать долгами.
39. К столетию со дня рождения Владимира Ильича Ленина ходил среди множества и такой анекдот: часы с кукушкой, каждый час распахивается дверца, выскакивает маленький Ленин и, взмахивая руками, вскрикивает: «Что делать! Что делать! Что делать!»
«Страдать!» – как авторитетно заявил влюбленному сыну лорд Честерфилд.
Можно, конечно, заменить государственный флаг, потому что его трудно отличить от словенского, голландского, египетского и еще нескольких близнецовых бело-сине-красных триколоров. Не вдохновляет. Слабо индивидуализирован, так сказать. Можно придать более величественные и гордые очертания пузатокургузому византийскому двуглавому орлу, растопыренному по кругу и похожему на бройлера-мутанта. Правда, и американский флаг похож на полосатый матрас, но его хоть не перепутаешь.
Можно осознать, что счастливых периодов в истории не бывает, и всяк народ озабочен по-своему, и там хорошо, где нас нет.
Можно почитать Блока: «Работай, работай, работай – ты будешь с уродским горбом за долгой и честной работой, за долгим и честным трудом».
Можно процитировать Кестнера: «Оптимизм – наш долг, сказал государственный канцлер».
Можно, наконец, сказать себе, что все то, что мы сейчас переживаем, и есть нормальная жизнь. Вот так она устроена. Не арестовывают невинных по ночам? не сажают на Колыму? не наказывают кнутом? уже хорошо.
А кто вам сказал, что вы рождены для счастья? как птица для полета? Чехов? Вот к нему и претензии. Трезвость – норма жизни.
Можно заниматься спортом. Петь гимн и платить налоги.
Можно вспомнить, что «жизнь есть борьба».
