Миша Гленни - Теневые владыки: Кто управляет миром
В общем и целом, правительства не настаивают на том, что запрет наркотиков идет экономике во благо. Они подкрепляют свои аргументы другими соображениями — вредом для общества и общественной морали. Но запрет наркотиков, в свою очередь, причиняет экономике вред, поскольку лишает государство прибылей, которые можно будет получить от продажи легальных товаров (не говоря уже о громадных расходах на борьбу с наркоторговлей и содержания в тюрьмах осужденных преступников). Это громадное финансовое бремя — одна из причин, по которой множество экономистов, подобно Тимофееву, и даже один из основных печатных органов британского истеблишмента, журнал «Экономист», выступают за легализацию наркотиков. «В конечном итоге запрет наркотиков является попыткой опровергнуть экономический закон спроса и предложения, и поэтому он обречен на неудачу», — утверждает Тед Гален Карпентер, вице-президент Института Като, уважаемого американского исследовательского центра правого толка.
Тимофеев же ставит проблему еще глубже. С видом маститого ученого, который давно ушел с головой в некие сложные и заумные головоломки, Тимофеев излагает мне свои открытия в деревянном дачном доме неподалеку от Москвы. Этот человек предельно далек от мира наркотиков и всех социальных зол, которые с ним связаны. «Приращение денежных фондов, которыми может распоряжаться наркомафия, а также ее усилившийся менеджерский потенциал дают ей возможность диверсифицировать ее неликвидные активы путем их перевода на другие рынки, — заявляет он. — Именно это и делают организованные преступные группировки, когда переводят свои активы из одной сферы незаконной деятельности в другую. Например, сицилийская мафия инвестирует свои доходы от контрабанды сигарет и изумрудов в наркоторговлю. В «горячих точках» всего мира (таких, как Афганистан и Чечня) наркоторговцы инвестируют значительную долю своих доходов в незаконную торговлю оружием».
Законодательные запреты являются подарком судьбы и для террористических сетей. Такие организации, как «:Талибан» и «Аль-Каида», финансируют свою деятельность благодаря торговле наркотиками. В этой сфере неспособность международного контингента войск во главе с НАТО обеспечить мир в Афганистане за пределами центра Кабула после вторжения 2001 года имела катастрофические последствия. За первый год оккупации Афганистана объемы выращивания опиума выросли страшными темпами — более чем на 1000 %. «Талибан» очень быстро приступил к перевооружению благодаря тому, что обложил налогами урожаи мака. Попытки западных правительств и ведомств ограничить выращивание опиумного мака обернулись чудовищной катастрофой. Единственный способ помешать «Талибану» и прочим поддерживать свою военную мощь за счет продажи наркотиков — это легализация наркотиков. Когда наркоман покупает на улице марихуану, крэк или героин, на покрытие производственных расходов уходит лишь малая толика его денег. Гораздо больший их процент идет на содержание сети распространителей, если учитывать тот риск, с которым сопряжены поставки на рынок незаконного товара. Это было неопровержимо доказано экономикой «сухого закона» 1920–1930 годов. Тогда, как и сейчас, главным поставщиком нелегального товара стала Канада, которая отказалась от «сухого закона» на несколько лет раньше, чем США. В 1933 году крупнейшим в мире производителем алкоголя стала канадская компания «Сигрэм», причем своим успехом она была обязана отнюдь не канадским потребителям. Некоторые возразят, что между сегодняшними нелегальными наркотиками и алкоголем существует определенная культурная разница. Возможно, культурная разница и существует, однако в том, что касается взаимосвязи наркотиков и организованной преступности, решающую роль играют экономические доводы, и здесь между незаконным алкоголем и незаконными наркотиками нет абсолютно никакой разницы. Именно нелегальность товаров обеспечивает наркоторговле астрономические прибыли. Не существует никаких регулирующих инстанций, способных воздействовать на стоимость этого товара, поэтому цена определяется исключительно тем, сколько готов заплатить потребитель. Единственный способ косвенного участия государства заключается в применении им полицейских методов, которые нарушают ровное функционирование рынка.
В Вашингтоне я спросил Джона Мюррея, любезного и веселого заместителя Джона П. Уолтерса, может ли он что-нибудь возразить против того довода, что запрет наркотиков ведет к тому, что их рынок подпадает под насильственный контроль со стороны организованной преступности. «А как насчет оксиконтина? — ответил он риторическим вопросом про синтетический опиат, который, как и родственный ему препарат викодин, можно попытаться — не без риска — приобрести в Интернете. (На вашем месте я бы этого не делал.) — Этим наркотиком в Америке злоупотребляет больше всего людей, если не считать марихуаны. Причем он легален. Его производит фармакология, и он относится к препаратам, которые прописывают врачи. Однако люди штурмуют аптеки с оружием в руках, лишь бы добыть его. Вы, по-моему, собирались устранить насилие, преступность и спекуляцию, превратив наркотики в товар, который государство будет производить и регулировать?» Мюррей ответил достойно, однако, отнеся оксиконтин и викодин к препаратам, которые прописывает врач, вы лишили потребителей доступа к ним, то есть, чтобы получить наркотик, вы должны убедить врача, что вам настолько плохо, что без этих анальгетиков не обойтись. Именно потому, что эти препараты выписывают с жесткими ограничениями, люди и готовы брать аптеки штурмом.
Если в стране существует запрет на наркотики, он, кроме того, гарантирует, что в области поставок все прибыли будут присваивать подпольные синдикаты, а в области спроса любые социальные или медицинские проблемы, связанные с наркотиками, будут в большинстве случаев заметны, лишь когда они выйдут из-под контроля. Если ООН права и на долю наркоторговли приходится 70 % всей деятельности организованных преступных группировок, тогда легализация наркотиков нанесет самый тяжелый из всех возможных ударов, нанесенных к настоящему моменту по транснациональной паутине организованных преступных групп.
Однако не стоит верить мне на слово в том, что касается неэффективности запрета наркотиков. Взгляните на эти сведения, почерпнутые из конфиденциальных докладов британской разведки. Правительство Тони Блэра, в общем и целом, активно поддерживало «войну с наркотиками», объявленную Соединенными Штатами. Поэтому неудивительно, что впоследствии оно попыталось замолчать собственный доклад — настолько острыми были опубликованные в нем факты.
Выводы по поставкам наркотиков на рынок: За последние 10–15 лет, несмотря на удары по всем элементам цепочки поставок, потребление кокаина и героина растет, цены на них падают, а наркотики по-прежнему доходят до потребителей. — государственное вмешательство в рамках борьбы с наркоторговлей скорее причиняет ему финансовые убытки, чем представляет угрозу для самого существования этой отрасли. — однако вмешательство государства, повышающее риск, замедляет снижение цен на наркотики. Лев Тимофеев утверждает, что запрет обычно уродует рынок и идет на пользу картелям и стимулирует монополии. Причины этого, по его мнению, таковы: крупным организациям удобнее утверждать свою монополию, чем небольшим. Если сказать то же самое простыми словами, это означает вот что: крупные криминальные группировки разгромят мелкие в пух и прах.
В 2005 году Дэн Уилер решил прекратить сотрудничество с Майклом и Марти. Никакого разлада между ними не произошло, просто Дэну не нравилось то, в какую сторону развивается бизнес. «У меня появилась возможность ездить во Флориду, — сказал он. — Это была совершенно другая торговля: за каждый килограмм «приятеля», который я доставлял во Флориду, я получал бы там килограмм чистого кокаина, с целью перевезти его сюда». Где — то полминуты Дэн молчал. «Ни за что… На черта мне это надо. Насчет травки — тут нужно помнить, что она привлекает людей со здоровым взглядом на жизнь. Она не порождает агрессию, и большинство из тех, с кем я сталкивался в этом промысле по обе стороны границы, — полностью порядочные люди. А те, кто занимается кокаином, — совершенно другое дело, и последние несколько лет, по моему наблюдению, кокаин и все, что с ним связано, стали еще глубже проникать в такие места, как Кутней». Те, кто поставляет кокаин в Британскую Колумбию, все активнее стремятся проникать в сельские районы и составляют конкуренцию прибыльному рынку марихуаны в этой провинции. А в Британской Колумбии и Ванкувере самые могущественный и заметный организованный преступный синдикат — это «Ангелы Ада».
Ванкуверские «Ангелы Ада» стали так сильны по двум причинам. Первая — это организационная дисциплина, такая же, как в большинстве отделений этой организации во всем мире. У них имеется строгая иерархия, и на первом месте стоит абсолютная верность. Однако «ангел», устремившийся наверх, сможет приблизиться к вершине иерархии лишь через много лет. Новички, или «соискатели», обязаны выполнять любые приказы, которые отдадут им полноправные члены организации — это может быть приказ убраться после их сборища или произвести вымогательство с угрозой физического насилия. А поскольку соискатель должен быть готов к годам трудов и ожидания, пока он (именно «он», поскольку туда входят только мужчины) будет принят, проникнуть в ряды «Ангелов Ада» невозможно — в этой организации такая же эффективная система безопасности, как и у китайских «Триад». А вот проникнуть в ряды итальянской мафии, колумбийских картелей или в мафии Балкан и России, напротив, пара пустяков.
