Патрик Бьюкенен - Самоубийство сверхдержавы
«Ультраправые России на протяжении двух десятилетий фактически оставались маргиналами, полем исследования «карманных» ученых, пишущих о «веймарской России». Но вследствие серьезных этнических беспорядков после распада Советского Союза это прежде маргинальное движение приобрело новый статус и, что страшнее, добилось политической власти»{859}.
В Кыргызстане в апреле 2010 года свержение президента Курманбека Бакиева обернулось вспышкой насилия, которая поставила под угрозу сотни жизней – и договор с США об аренде авиабазы Манас под Бишкеком, жизненно важного звена в транспортном коридоре в Афганистан. В июне тысячи погибли и были ранены в массовой резне узбеков в южных городах Ош и Джалал-Абад. Сотни тысяч бежали в Узбекистан{860}. Этническая война, разрушающая Киргизию, видится вполне реальным исходом. О мультиэтнических нациях рассуждать не время.
Трайбализм возвращается в Европу
В последнее время Запад стал свидетелем возрождения того, чем, как считалось, он переболел – а именно, возрождения этнонационализма в Старой Европе, где сегодня оно проявляется в нарастании сепаратизма. Через триста лет после Унии[220] шотландцы добиваются того, что их кельтские кузены обрели при Майкле Коллинзе, – отделения и независимости. Многие англичане охотно их бы отпустили{861}.
Сепаратизм процветает в Стране Басков, Каталонии и Фландрии. Турки и греки никак не поделят Кипр. Северная лига рвется отделиться от Рима, Неаполя и Сицилии, Корсика добивается независимости от Франции. Республика Сербска[221] хочет выйти из состава Боснии и присоединиться к братьям сербам. Сербы на севере Косово вряд ли останутся в мусульманской Албании. Откуда все эти устремления?
Конец «дней надежды и славы» заставил подданных Елизаветы II предпочесть британской гордости гордость шотландскую, валлийскую, английскую и ирландскую. Европейский союз тем временем эволюционирует в сверхгосударство, которое никому не нравится, и хотя страны передают свой суверенитет Брюсселю, народы сохраняют любовь и преданность тем отчим краям, где жили их предки. Новый фактор подпитывает отчужденность народов Европы: финансовый кризис породил ощущение, что тебя эксплуатируют соседи, которые работают далеко не так усердно. В небольшом городке Аренис-де-Мар в октябре 2009 года 96 процентов из тех, кто пришел на референдум, проголосовали за отделение Каталонии. «Это жестоко», – отреагировал мэр. Остальная Испания «обескровливает нас… Дело больше не в языке и литературе… Впервые в истории движение за независимость опирается на кошельки людей»{862}.
В июле 2010 года миллион каталонцев вышел на улицы Барселоны, «требуя увеличения региональной автономии и в знак протеста против недавнего решения суда, запрещающего богатому региону именовать себя страной»{863}.
Долговой кризис в Европе вдохнул новую жизнь в сепаратизм Северной лиги Умберто Босси, которая добивается автономии и последующей независимости Падании, то есть пяти регионов Италии вокруг Пьемонта: Ломбардии, Венето и Трентино – Альто Адидже (старый Южный Тироль).
Основной тезис Босси – что выходцы из Падании, окрестностей реки По, где стоят такие города, как Милан, Турин и Венеция, происходят от северных кельтских племен. Кельты, регулярно напоминает своим поклонникам Босси, были трудолюбивыми и стойкими, в отличие от римлян, которые привыкли во всем полагаться на рабский труд. Поэтому соратники Босси часто приходят на митинги с кельтскими мечами и в рогатых шлемах{864}.
Босси явно видит себя новоявленным «Храбрым сердцем».
Основной причиной отчуждения европейских народов от своих правительств выступает массовая иммиграция, которая настолько раздражает этническое сознание, что люди начинают прислушиваться к популистским партиям. «Радикальные антииммиграционные партии набирают популярность по всему континенту», – предупреждала «Файнэншл таймс» в 2010 году, советуя политикам «уделять внимание нарастающему влиянию правых, иначе ситуация может выйти из-под контроля»{865}.
«Свежим доказательством могут считаться итальянские региональные выборы прошлой недели, на которых ксенофобы из Северной лиги получили 13 процентов голосов. Во Франции крайне правый Национальный фронт на последних региональных выборах, по данным экзит-поллов, собрал свыше 20 процентов голосов населения. Британская национальная партия может повторить этот успех[222] на всеобщих выборах в следующем месяце. И тема иммигрантов будет иметь существенное значение на июньских выборах в Нидерландах»{866}.
Обеспокоенные угрозой этнической идентичности, антииммиграционные партии рвутся к респектабельности и власти. Австрийские националисты праздновали победу в 2008 году, когда Австрийская партия свободы и Альянс за будущее Австрии вместе получили 29 процентов голосов. В 2010 году, через две недели после удвоения прежнего результата в Штирии, Партия свободы во главе с Хайнцем-Кристианом Штрахе, сменившим покойного Йорга Хайдера, завоевала 26 процентов голосов на муниципальных выборах в Вене. О Штрахе говорят как о будущем австрийском канцлере. Кто он такой и чего хочет?
«Его партия выступает против ЕС и против иммиграции. В ходе кампании [2008 года] высокопоставленные члены партии жаловались, что иммиграция уничтожила старые добрые времена, когда австрийцы питались шницелями и колбасками, а не «кебабами, фалафелем и кус-кусом, или как там эта мура называется». На митингах Штрахе обещает создать правительство, которое в первую очередь приступит к депортации нежелательных иностранцев»{867}.
Национальный фронт Жан-Мари Ле Пена унизил Париж в 2009 году, получив более половины голосов в пригороде Марселя. Швейцарская народная партия Кристофа Блохера, с крупнейшей ячейкой в Берне, провела референдум, чтобы конституционно запретить строить новые минареты и носить паранджу. Пятьдесят восемь процентов швейцарцев проголосовали за предложение Блохера. «Более половины избирателей в пяти крупнейших европейских экономиках полагают, что женщинам необходимо запретить паранджу»{868}. Когда в Венгрии правоцентристская партия «Фидеш» обошла социалистов в 2010 году, шокированная «Файнэншл таймс» писала, что «правые экстремисты» партии «Йоббик»[223], которые «угнездились в омерзительной ультранационалистической традиции Европы и которые обвиняют во всем евреев и цыган», получили 17 процентов голосов и впервые попали в парламент{869}.
В статье «Умирающий ЕС» в «Вашингтон пост» Чарльз Капхен из Совета по международным отношениям пишет:
«В другом месте [в Европе] правый популизм на подъеме; это следствие, в первую очередь, отношения к иммигрантам. Бескомпромиссный национализм нацелен не только на меньшинства, но и на утрату автономии, неизбежно сопровождающую политический союз… Венгерская партия «Йоббик», почти откровенно ксенофобская, получила 47 мест на выборах в этом году – а в 2006 году ни одного»{870}.
Через три недели после статьи Капхена шведские демократы, также выступающие против иммигрантов, добились 6 процентов голосов и впервые прошли в парламент – с 20 местами, присоединившись к правым популистским партиям в Норвегии и Дании. В апреле 2011 года «Истинные финны», националисты, евроскептики и противники иммиграции, ошеломили Европу, набрав 19 процентов голосов и увеличив свое представительство в 200-местном парламенте с 5 до 39 кресел.
Ник Гриффин, лидер Британской национальной партии, который хочет «вернуть Британию» посредством стимулирования небелых иммигрантов к возвращению домой, появился в ночной программе Би-би-си «Вопрос времени». Как пишет Джон Бернс в «Нью-Йорк таймс», это шоу обычно привлекает «скромную аудиторию, желающую плавно перейти ко сну»{871}. Участие Гриффина собрало у телевизоров 8,2 миллиона зрителей, почти как игры чемпионата мира по футболу, а демонстранты перед зданием Би-би-си требовали лишить его слова.
Цензура опирается на страх. Европейский истеблишмент демонстрирует растущие опасения перед популярностью этнонациональных партий. «Фламандский блок», самая популярная партия во Фландрии в 2004 году, запрещена судом за то, что характеризовала отдельных иммигрантов как «преступников, которые отнимают хлеб у фламандских рабочих»{872}. Пусть «Фламандский блок» исчез, зато родился «Фламандский интерес».
Гриффина осудили за разжигание расовой ненависти – он назвал ислам «злобной и порочной верой». Сюзанну Винтер из Австрийской партии свободы приговорили к трем месяцам условно и штрафу в размере 24 000 евро «за подстрекательство к ненависти и осквернение религиозных доктрин»{873}. Отметив, что одной из жен Пророка было всего девять лет, Винтер упрекнула Мухаммада в педофилии и предупредила, что Европе грозит «цунами мусульманской иммиграции»{874}.
Герта Вилдерса, новую звезду голландской политики и члена Европейского парламента, обвинили в ненависти к исламу за то, что он сравнил эту религию с нацизмом{875}. В июне 2010 года партия Вилдерса «Свобода» стала третьей политической силой страны, обойдя правящих христианских демократов, которые потеряли половину своего парламентского представительства. «Больше безопасности, меньше преступлений, меньше иммигрантов, меньше ислама – вот что выбрали Нидерланды», – прокомментировал Вилдерс{876}. Видный мусульманский клирик из Австралии, Фейиз Мухаммад, призвал обезглавить Вилдерса: «Это шайтан»{877}.
