Курск 1943: Величайшая битва Второй мировой войны - Теппель Роман

Манштейн дальше, необходим своевременный отход группы армий («Юг») в целях сохранения сил, пополнение резервами, а также удержание района Орел — Курск (или как минимум Брянск — станция Льгов)» [45].

Однако приведенные Манштейном предпосылки к проведению операции по гибкой обороне были невыполнимы: во-первых, Гитлер категорически отверг временное оставление Донецкого бассейна, во-вторых, Красная Армия 3 марта 1943 года заняла важнейший транспортный узел Льгов, на удержании которого настаивал Манштейн. Кроме того, Гитлер не хотел проводить масштабные наступательные операции на Восточном фронте в 1943 году. Это стало ясно во время совещания в штаб-квартире группы армий «Юг», проведенного 18 февраля 1943 года в Запорожье. «Мы не можем в этом году проводить большие операции, — так заявил Гитлер собравшимся военным. — Мы должны избегать рисков. Я полагаю, что мы ограничимся небольшими ударами» [46]. Эти «небольшие удары» Гитлер хотел проводить не из эластичной обороны, а в инициативном порядке. Это означало, что он хотел небольшими атаками опередить Красную Армию и тем самым сохранить за собой инициативу. При обсуждении текущего положения 5 марта в ставке «Вервольф» под Винницей, он высказал мнение о необходимости в течение следующих недель усилить танковые подразделения на Восточном фронте с тем, чтобы к концу периода распутицы они сразу были в состоянии атаковать. Этого же мнения придерживался и начальник Генштаба Цейтцлер. Под периодом распутицы понимался весенний период таяния снегов, во время которого советские дороги превращались буквально в болота, делающие невозможным любое крупное передвижение войск.

Тем самым Манштейн вынужден был оставить надежду на нанесение большого удара из обороны, однако он усвоил идею атаки из гибкой обороны. 8 марта 1943 года он представил Гитлеру доклад о текущем положении, в котором он впервые говорил о действиях в период времени после окончания распутицы. Теперь Манштейн предлагал совместное наступление групп армий «Центр» и «Юг» в целях упреждения советского наступления на группу армий «Юг». Для этого было необходимо передислоцировать подразделения группы «Юг» из местности западнее Харькова на север, а подразделения 2-й армии группы «Центр» из района севернее Сум — на юго-восток. Это был миниатюрный вариант «клещей» южнее Курска.

Вариант большего масштаба появился двумя днями позднее, сначала в разговорах. Однако предложен он был не Манштейном, не Гитлером, а генералом, чья роль в этих событиях ранее была вовсе неизвестна. 10 марта 1943 года состоялся телефонный разговор главнокомандующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Ганса Гюнтера фон Клюге с командующим подчиненной ему 2-й танковой армии генерал-полковником Рудольфом Шмидтом. 2-я танковая армии к тому моменту располагалась южнее Орла. Между ней и расположением соседней 2-й армии находился большой промежуток по фронту; именно там Красная Армия прорвалась до реки Десна. Фон Клюге требовал от командующего 2-й армией закрыть эту брешь между двух армий еще до наступления периода распутицы. Для этого Клюге хотел привлечь дополнительную ударную группу, а именно 9-ю армию под командованием генерал-полковника Вальтера Моделя, которая после очистки линии фронта под Ржевом была свободна. Армия Моделя должна была выдвинуться из района южнее Орла для наступления на Курск. В тот же день, Шмидт письменно изложил свою точку зрения по этому предложению Клюге. Он аргументировал ее тем, что его 2-я армия в настоящее время ведет тяжелые оборонительные бои и полностью задействована в отражении попыток советского прорыва на Брянск. Только с дополнительно привлеченными средствами 9-й армии будет возможным удержание фронта. При этом представляется невозможным, еще до периода распутицы создать ударную группировку южнее Орла. Требуется «отказаться от наступательных операций и по возможности сохранить силы». Шмидт предположил, что было бы разумным «создание более сильной оперативной группировки» с вводом в действие из местности южнее Орла в направлении Курска во взаимодействии с другой группой из района Харькова в направлении на север, но во всех вариантах — только после окончания распутицы [47]. Это был в точности тот же самый план, что и план будущей операции «Цитадель». Тем самым Шмидт является автором плана операции. Это подтверждает и реакция Клюге, который поздним вечером 10 марта позвонил Шмидту и заявил «Должен сказать, что в Вашем ходе мысли что-то есть» [48]. 9-я армия будет тем не менее передислоцирована, сказал Клюге далее, однако это будет происходить без спешки. В действительности вечером Клюге связался с генерал-полковником Моделем и сообщил ему, что в связи с начинающимся периодом распутицы наступательные операции, вероятно, более не представляются возможными. Поэтому армия Моделя будет переведена в местность южнее Орла не немедленно, а несколько позднее.

На следующий день, 11 марта 1943 года Гитлер снова посетил штаб-квартиру группы армий «Юг» в Запорожье. Манштейн, пользуясь случаем, вновь выразил желание устранить дугу фронта вокруг Курска до наступления распутицы. На это Гитлер возразил, что «дуга никуда не денется», но при этом «будут потеряны возможности для нанесения мелких наступательных ударов», большие операции, так говорил Гитлер далее, в ближайшее время невозможны. «Путем продолжающихся ударов мы должны сохранить инициативу и держать соотношение потерь по возможности 1:10. Русского надо периодически ослаблять, в меньшей степени путем использования дивизий, и в большей — современного вооружения. И дальше мы должны остановиться и обороняться» [49]. Манштейн не был убежден в правильности этой концепции. В этот день он сделал запись в своем личном дневнике о Гитлере и положении дел: «О собственных намерениях в главном — никакой ясности.

Мы находимся на разных уровнях. Я — на оперативном, он на уровне материалов и цифр. Вследствие этого никогда не прийти к результату» [50].

К этому времени и сам Гитлер не имел ясного представления, где именно необходимо провести наступательную операцию весной и летом. Единственное, что он всегда подчеркивал, было его желание удержать Донецкий бассейн любой ценой, поскольку он имел исключительное экономическое значение для дальнейшего продолжения войны. Двумя днями позднее, 13 марта 1943 года, он наконец получил решающий посыл для принятия решения, во время посещения штаб-квартиры группы «Центр» в Смоленске. Помимо Гитлера, Цейтцлера и Клюге, в совещании принимали участие и командующие армиями и среди них — генерал-полковник Шмидт, который получил возможность изложить свой план наступления лично Гитлеру. Гитлер, очевидно будучи впечатлен этим планом, в этот же день издал оперативный приказ № 5 (указания по ведению боевых действий в следующем месяце), в котором говорилось: «На северном фланге группы армий “Юг” немедленно начать создание мощной танковой армии, чье формирование должно быть завершено до середины апреля, с тем чтобы после окончания распутицы быть готовым к началу наступления прежде русских. Целью данной операции является уничтожение вражеских сил перед 2-й армией посредством удара на север из района Харькова в совместных действиях с ударной группировкой из района расположения 2-й танковой армии» [51]. Тем самым план наступления «Цитадель», предусматривающий «клещи» в направлении Курска, появился на свет. Его отцом был Рудольф Шмидт, а крестными Гитлер и Клюге. В ворохе легенд имеется и такая, что при обсуждении состояния дел Шмидт оскорбил Гитлера словами «Ваш военный опыт подобен хвосту воробья» [52]. Во-первых, Гитлер не потерпел бы такого неуважения и незамедлительно принял бы соответствующие меры, а во-вторых, дневник Геббельса говорит об обратном. Известно, что Гитлер не уставал ругать своих генералов в кругу старых партийных товарищей, когда он был ими недоволен. Подобное оскорбление, если бы оно имело место в Смоленске со стороны Шмидта, имело бы последствием как минимум взрыв гнева и ругательств. Вместо этого Геббельс отметил в своем дневнике 15 марта 1943 года: «Фюрер завершил свою поездку на центральный фронт. Он нашел здесь отличные обстоятельства. Положение в центре охарактеризовано очень позитивно. И от руководства у фюрера осталось самое лучшее впечатление» [53].