Владимир Талалаев - Топологии Миров Крапивина
За «Баркентиной…» идёт дилогия «Колыбельная для брата» и «Журавлёнок и молнии». «Э! — выкрикнет кто-то, — Да тут нет никакого Космоса, никакой фантастики, никакого Кристалла!» Так ли это? Не спешите с ответом. «Колыбельную…» привязывает к «Голубятне…» появившийся на Перекличке Барабанщиков Митька Кошкарёв (Митька-Маус), а «Колыбельную…» и «Журавлёнка…» связывает воедино Дед. И всё?! Ничего подобного! Картины «Севастопольский Вальс» и «Путь в Неведомое» соединили «Журавлёнка…» и «Мокрые цветы» из цикла «Шестая бастионная». Кстати, там же, в «Мокрых цветах», всплывает и подлинное имя художника: Евгений Пинаев. Большой воздушный змей, впряжённый в тележку и готовый нести мальчишку за собой, соединяет «Журавлёнка…» с «Лоцманом». Но не это — главные связи. Есть ещё одна — куда как страшней: это детская мечта Журки о том, чтобы создать такую машину, что оберегала бы людей от Чёрных Молний — от ударов судьбы. Машину Счастья, одним словом. Хорошая идея? Так давайте, воплотим её на практике! УРЯ! Воплотили! Не верите? Перечитайте «Гуси-гуси, га-га-га…» Что, не счастливое будущее?.. Увы, я тоже не считаю его счастливым!.. Но это — неизбежные последствия развития идеи Юры Журавина, домноженные на взрослый прагматизм. И вот уже машина не оберегает людей, а оберегает Государственную Систему, а затем и не оберегает её, а подменяет собою. Что может быть прямолинейней компьютерной логики: за любую провинность — смертная казнь, но… с РАЗНОЙ СТЕПЕНЬЮ ВЕРОЯТНОСТИ! Цинизмом каким-то отдаёт. Но и это не самое страшное. Ведь если подумать — то машина не виновата. Она думает, как машина! А виноваты те люди, что готовы вырезать пол-страны, лишь бы воплотить в реальность, в жизнь планы Компьютера. И не важно, что это за люди — НКВД, воплощающие Идеи Вождя Народов в СССР, или УЛаны из Управления Лояльности, реализующие решения Большой Судебной Машины в Западной Федерации!.. Машина, объявляющая вне закона всё, что не подчиняется ей, что не может быть ею проконтролировано. И так за решёткой оказываются детишки, чья единственная вина — отсутствие вживленного в руку «индекса». К счастью — не на всех Гранях удалось воплотить Журкину идею в жизнь: например, запущенная с Полуострова компьютерная «машина счастья» — станция «Око» — не выдержала эмоциональных и ситуационных нагрузок и взорвалась, разлетевшись тысячами осколков…
Как заметил проницательный читатель, здесь мы уже давно, но прочно вошли в следующий цикл: «В глубине Великого Кристалла». Сам Крапивин, объединяя книги в этот цикл, издаваемый Средне-Уральским Книжным Издательством в трёх томах, расположил их в такой последовательности: «Выстрел с монитора», «Гуси-гуси, га-га-га…», «Застава на Якорном Поле», «Крик петуха», «Белый Шарик Матроса Вильсона», «Оранжевый портрет с крапинками», «Сказки о рыбаках и рыбках», «Лоцман». Вот так. Восемь книг цикла. И остаётся только жалеть, что том третий, в котором «Оранжевый портрет…», «Сказки о рыбаках и рыбках» и «Лоцман», так и не вышли. А «НижКнига», переиздавая, поразрывала циклы, а «Оранжевый портрет…» просто выбросила из публикации. А жаль. Боюсь, большинство читателей так и не поняло, что они потеряли. А если посмотрим внимательней? Сами посмотрим? Давайте, попробуем. Итак, «Выстрел…» и «Застава…» в первопубликации (журнал «Пионер») не имели предисловий, где появляется Обсерватория «Сфера», и лишь в сборнике эти предисловия явились, дополнительно увязывая данные произведения в цикл. А вот «Оранжевый портрет…» так и остался без своего предисловия, и поэтому мир-планета Итан так и остался просто Марсом, а сам «Оранжевый портрет…» связуется с остальным циклом только через Иттов, которые также появляются в «Заставе…», «Крике петуха», «Сказке о рыбаках и рыбках» и «Лоцмане» (если помните, Чиба был шутом у короля иттов). Ни тебе Кристалла, ни Монетки в 10 Колосков, ни «Сферы»… А ведь появись третий том «Кристалла» — и (хочется в это верить!) появилось бы «утерянное предисловие». И хочется верить, что Владислав Петрович это предисловие где-нибудь, в каком-нибудь переиздании, да опубликует…
А пока рассмотрим весь цикл в целом. Имея тенденцию расширять и дополнять, считаю вполне разумным разместить между «Сказками…» и «Лоцманом» новую книгу — «Помоги мне в пути…» («Кораблики»), а в заключение цикла поставить новейшую повесть — «Лето кончится не скоро».
Попробую теперь привести не упомянутые раньше связи (иттов, чук и шкыдл, Планету-Полустанок, кристаллик Яшку, Трубача на Монетке, понятие Великого Кристалла, Бульвар Трёх Адмиралов на Полуострове — считаю уже упомянутыми!). Итак.
Остаётся такое понятие, как Гипсовые Звёзды (см. гл. 1), связующие «Белый Шарик…» с «Голубятней…».
«Лоцман» смыкается с «Сентябрьским утром» из цикла «Шестая бастионная» разбитой церковью на берегу близ Севастополя. И хоть она давно разорена, а иконостас раскраден — кто знает, не стояла ли там когда-нибудь та самая икона, на которой десятилетний мальчишка-Христос рядом с Мамой…
А вот «Кораблики»… Есть немного чудес, «случайных» совпадений, мимо которых проходят многие — и не оглянутся. Слишком уж далеко и причудливо протянулись нити… Вспомните — «Сандалик…». Когда Саня стоит возле колонны в Херсонесе, он почувствовал связь времён и словно увидел воочию троих. Средний, из наших времён — сам Саня. В прошлом — Одиссей. А в будущем? Мальчишка в серебристой куртке? Не вспоминайте и не гадайте, похож ли он на кого из героев «Корабликов» — вряд ли… Но фоном видятся Саньке Хрустальные мосты над Полуостровом и космодром на мысе Херсонес. Уж не тот ли космодром, откуда ушёл в неизвестность «Конус»? Скорее всего.
А есть и другая линия. Не буду пересказывать — приведу цитату. Цитату из «Мокрых цветов» («Шестая бастионная»), там, где Владислав Петрович говорит о могиле своей мамы:
«…Через год холмик облицевали по краям плитками и поставили камень-гранит. Женя Пинаев сделал на ватмане рисунок, а мастер перенёс штрихи на камень. На граните — силуэт женщины. Она держит на ладони маленькую каравеллу. Склонилась над корабликом, прежде чем отпустить его в плавание. Плыви, кораблик…»
No comment.
Далее замечу, что добавленная теперь к «Кристаллу» повесть «Лето кончится не скоро» имеет такие связи:
к «Самолёту…», «Дырчатой Луне» — Безлюдные Пространства;
к «Сказке о рыбаках и рыбках» — Золотая Рыбка (Критта-холо, на этот раз ставшее сердцем мальчишке);
к остальному «Кристаллу» — само понятие Кристалла;
к «Дырчатой Луне» — Пространства-линзы;
к «Серебряному дереву с поющим котом» — заклиналки, в частности — от щекотки.
к «Корабликам» — связь через металлический шлем, напрямую для этого не предназначенный.
Возможны и другие ПРЯМЫЕ связи, не замеченные при первом прочтении. Но не только в них дело. Кое-кто начинает вполне всерьёз обвинять Крапивина в том, что у него «неоправданно и не обусловленно сюжетом гибнут герои». Это Гелька Травушкин — неоправданно?! Или Яшка Воробьёв?! А про Шурку Полушкина из «Лета…» хочется сказать особо. Умеющий думать — поймёт, что Шурка не мог не умереть! Распятый на Весах Равновесия, он повторяет сделанное за две тысячи лет до него философом Иешуа Га-Ноцри: он отдаёт свою жизнь во искупление грехов Земли, во спасение горячо любимого мира. Новый Мессия? Новый Спаситель? Ушедший из жизни так тихо, что ни новой религии (да это и хорошо…), ни Всепланетных Трауров…
«…У мальчика в захолустном, выжженном солнцем городке просыпается мысль о необходимости Великого Служения людям. Желание спасти всех. И понимание, что сделать это можно ценой своей жизни… Знал ли он уже тогда, что его ждёт?..»
Помните эти слова из «Лоцмана»? Так как — «неоправданно и не обусловлено сюжетом»?! Разве только в Назарете может родиться Спаситель? И разве для спасения мира обязательны Апостолы, римские когорты, прокуратор-всадник…
А теперь — квадралогия «Мальчик со шпагой». Да, не трилогия, а квадралогия: помимо общепринятых «Всадников на станции Роса», «Звёздного часа Серёжи Каховского» и «Флаг-Капитанов» я отношу к циклу и новую книгу — «Бронзовый мальчик» (надеюсь, никто не станет отрицать, что в этой книге действуют уже знакомые читателю Данилка Вострецов и Серёжа Каховский, хотя и несколько повзрослевшие со времени «Флаг-Капитанов»).
Кто-то скажет: — Да это ж не Кристалл! Ну и что, что Данилка Вострецов присутствует на Перекличке Барабанщиков! Это ж не Космос! Не говорите, что это не Космос. Судьбы памятников, и особенно — памятников мальчишкам — это и «Бронзовый Мальчик», где памятник Павлику Морозову, над которым готовы надругаться все, кому не лень: от уличной шантрапы до слишком уж «правильных» посткоммунистических взрослых, и памятник Галиену Тукку на заброшеных окраинах Реттерберга, вот-вот готовых перейти в Безлюдные Пространства (кто знает, может быть, только после этого Лотик-Юкки с Вьюшкой и сумеют догнать в вечных странствиях Гальку?..) («Гуси…», «Выстрел…»), и так и не построенный памятник мальчишкам разных военных Эпох на Площади Карронад (а может, и хорошо, что его не построили? По крайней мере — непостроенный памятник невозможно осквернить, снести, переплавить, разбить…), и другой памятник мальчишкам — на холме, на острове Двид, в «Детях Синего Фламинго» — тот памятник тоже хотели снести, причём — одним из первых…
