Сергей Доренко - Так говорит Сергей Доренко. Донбасс – дымовая завеса Путина?
Айсель Герейханова: Но когда мы входили в это – помогая так или иначе добровольцами, ополченцам…
Сергей Доренко: Мы не могли не помогать! Понимаете, есть политика, политика, политика!
Айсель Герейханова: Но мы же знали, во что это может вылиться!
Сергей Доренко: Политика – это такая вещь, в которой ты не можешь поступить иначе. Политика, на самом деле, точная наука… Все, я должен заканчивать передачу. Всего вам доброго.
Будь я на месте Путина…
(Из передачи радио «Говорит Москва», июль 2014 г. Ведущие Сергей Доренко, Анастасия Оношко)
Сергей Доренко: …Итак, мы узнали, что глава донбасского ополчения Игорь Иванович Гиркин-Стрелков уходит в отставку. Игорь Иванович ранен, или это «политическое ранение»?
Анастасия Оношко: Или он, простите… Я думала, думала и додумала, что возможно его нет в живых вообще.
Сергей Доренко: Простите, маленькое отвлечение. Ругательство, которое придумали в отношении президента России. Ругательство, которое придумали в отношении президента России харьковские болельщики и позже его распространили всюду на Украину, и теперь даже приличные люди на Украине называют Путина этим ругательством… Я стал думать над этимологией и коннотацией.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Ввиду своего филологического образования.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Понимаешь, я же филолог. Я стал думать, что это горделивое победоносное название. Ну подумай сама…
Анастасия Оношко: Ой, господи.
Сергей Доренко: Ну Анастасия Оношко:, ты носитель языка… ты знаешь, как ругают Путина. Знаешь?
Анастасия Оношко: Да, знаю, конечно, знаю.
Сергей Доренко: Попробуй про себя молча произнести это слово.
Анастасия Оношко: Зачем?
Сергей Доренко: Это горделиво. Это ж горделиво.
Анастасия Оношко: Возможно.
Сергей Доренко: Это поражающее…
Анастасия Оношко: Не самое худшее, что могли придумать.
Сергей Доренко: Это поражающая… поражающая пронзающая… вирильность… Это безусловно… это безусловно что-то очень мужское. Огромное! И огромное!
Анастасия Оношко: Да, но видите…
Сергей Доренко: Огромное, огромное! Судя по окончанию на «о» – огромное, что-то огромное.
Анастасия Оношко: Не стрелковое.
Сергей Доренко: Я тебе могу сказать, что когда я знакомился с кубинцами еще при Фиделе, когда Фидель был полон сил, полон сил.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Все до единого говорили вот эту фразу и вот так делали жест. Можно показать? Я тебе покажу.
Анастасия Оношко: О, боже!
Сергей Доренко: Они же говорили «Фидель тьене ун кохон аси, ун кохон аси» (Fidel tiene un cojon asi)
Анастасия Оношко: Понятно.
Сергей Доренко: «Фидель тьене ун кохон аси». По плечо. Они показывали, что у них по плечо такой «кохон» у Фиделя. Значит… и в этом смысле, и в этом смысле это предмет гордости.
Анастасия Оношко: Да, конечно, конечно. Это очень важно, чтобы чем больше, тем лучше. Мы знаем все эти штампы.
Сергей Доренко: Пронзающее, проникающее, гигантское мужское.
Анастасия Оношко: Да, да.
Сергей Доренко: И в этом смысле, когда мне сейчас пишут, какой-то… сейчас забыл кто… это кличку обидную…
Анастасия Оношко: А я все думаю, что вы об этом заговорили…
Сергей Доренко: Здесь вот здесь, сейчас-сейчас…
Анастасия Оношко: Кто-то написал.
Сергей Доренко: Да, кто-то мне сейчас написал эту кличку. Что Путина, значит, вот так называют. Я, я думаю, это классно. Я хотел бы, чтобы меня так называли. Это классно, да, да. Это как «Фидель тьене ун кохон аси». Это значит о-го-го! Да?
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Размером по плечо. Это классно… Слушайте, давайте про Стрелкова тем не менее.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Про Стрелкова я думаю, что он не ранен вообще. Я сейчас говорю вещь остро-спекулятивную.
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Он не ранен. Ранение есть повод для отъезда в Москву. На переговоры. Сюда.
Анастасия Оношко: С кем?
Сергей Доренко: С людьми, которые его здесь поддерживали. Не обязательно они москвичи. Москва может быть местом встречи.
Анастасия Оношко: А кто его поддерживал?
Сергей Доренко: Либо встречи с людьми, которые его никогда не поддерживали, но пытаются уговорить уехать.
Анастасия Оношко: Он из конторы (ФСБ. – Прим. ред.) уволился год назад всего.
Сергей Доренко: Он уволился из конторы год назад, но он не занимал вообще никаких значимых постов там.
Анастасия Оношко: Да, да, да. Но я пытаюсь понять, а кто его поддерживал. В Кремле кто-то или кто?
Сергей Доренко: Я не знаю, кто. Говорят про Малофеева, который бизнесмен, которому запретили въезд на Украину. Но его здесь могли уговаривать, чтобы он уехал, – все уже.
Анастасия Оношко: Вы думаете, что он здесь сейчас?
Сергей Доренко: Я думаю, что никакого ранения не было. Однако Стрелкову нужно поговорить. Его абсолютно серьезно позвали поговорить.
Анастасия Оношко: А почему в тот момент, когда стоит 280 КАМАЗов белых у границы (с гуманитарной помощью. – Прим. ред.) и не знают, то ли им через Изварино поехать…
Сергей Доренко: Я бы не связывал это…
Анастасия Оношко: Да?
Сергей Доренко: Я бы не связывал два процесса…
Анастасия Оношко: Он же писал практически обращение, что давайте помогайте, или мы тут все помрем…
Сергей Доренко: Вот я бы не связывал. Вот я бы не связывал…
Анастасия Оношко: А тут уже вроде помощь какая-то идет…
Сергей Доренко: А я тебе скажу, что это два разных события.
Анастасия Оношко: Да?
Сергей Доренко: Это два разных события.
Анастасия Оношко: Не связанных?
Сергей Доренко: Я думаю так, я думаю так. Что какие-то люди хотели бы поговорить с Игорем Ивановичем, – Игорь Иванович, пора лыжи клеить, ну, в смысле, хватит… Поработали и хватит, – все, надо подводить черту. Между прочим, согласно версии одного выдающегося, я бы сказал, гуманитарного деятеля…
Анастасия Оношко: Современности?
Сергей Доренко: Современности. И мыслителя современности… Вся Восточная Украина была дымовой завесой Крыма. Этого выдающегося мыслителя зовут Сергей Доренко. Я с марта утверждаю, что вся Восточная Украина есть дымовая завеса Крыма.
Анастасия Оношко: Да, я помню.
Сергей Доренко: И может быть, очень может быть, что Америка дала сигнал, что пора закругляться.
Анастасия Оношко: Тогда претензий не будет.
Сергей Доренко: Тогда по Крыму претензий не будет или они будут носить декоративный характер… Поэтому можно потихонечку сворачивать дымовую завесу.
Анастасия Оношко: Ну что, Гиркин вот взял и переоделся в спортивный костюм, нашарил в кармане ключи, зашел в свою квартиру…
Сергей Доренко: Предположим, ты московский человек…
Анастасия Оношко: Да.
Сергей Доренко: Ты московский человек, обладающий серьезным существенным влиянием и наделенный правом говорить. Значит, ты меня приглашаешь… поговорить. А я, например, главнокомандующий и все на свете. Значит, я как тебе говорю? Я говорю, Настенька, я не могу выехать в Москву. Это мгновенно будет замечено, и это мгновенно будет трактоваться самым неприятным образом. Значит, нужно сделать следующее. Я объявляю ранение. И тут сразу все люди в окружении Стрелкова, которые не предупреждены, – я сейчас говорю спекуляцию, – все люди в окружении Стрелкова, которые не предупреждены, моментально говорят: «Чушь! Чушь! Жив, здоров, приседает, отжимается, подтягивается на брусьях, что хочешь». Все, которые не предупреждены.
Анастасия Оношко: Почему?
Сергей Доренко: Потому что они его просто видят здоровеньким.
Анастасия Оношко: Почему их не предупредили?
Сергей Доренко: Потому что всех предупредить невозможно.
Анастасия Оношко: Ну ладно. Ближайшее окружение можно предупредить.
Сергей Доренко: Значит, его видят здоровым и не раненным нисколечко. Он уехал. Смотри, что он сделал. Он уехал из Донецка под Снежное. То есть его меньше людей уже видят. Он там в зоне боевых действий. Садится в вертолет спокойно, который перевозит его в Россию…
Анастасия Оношко: А вертолет спокойно прилетел?
Сергей Доренко: А что не прилететь-то?
Анастасия Оношко: Из России?
Сергей Доренко: А что не прилететь?
Анастасия Оношко: Нет. Я не знаю. Я так просто. Там вроде стреляют.
Сергей Доренко: Да я умоляю, да я умоляю…
Анастасия Оношко: Там даже Боинг сбил кто-то. Не понятно, кто.
Сергей Доренко: Да я умоляю. Ну уж конечно…
Анастасия Оношко: А вертолет уж тем паче можно сбить.
Сергей Доренко: Нам понятно, кто. Или Порошенко или Коломойский. Очевидно, кто. А может, оба вместе.
Анастасия Оношко: А что же вертолет не сбили?
Сергей Доренко: А вертолет может идти… Ты не летала на вертолетах, на военных?
Анастасия Оношко: Нет.
Сергей Доренко: Вертолет летит в пятнадцати метрах от земли.
Анастасия Оношко: Да?
Сергей Доренко: Я тебе говорю. Я летал из Моздока в Ханкалу постоянно 15 метров от земли, взмывая над электропередачами. Потому что иначе бы он порвал электропередачи. Вот на какой высоте идет вертолет. Понимаешь? Прямо над землей.
