Александр Щипков - Перелом. Сборник статей о справедливости традиции
Либеральный «разделённый социум» представляет собой удобный объект для манипуляций со стороны денежных элит. И уже на первом этапе подобной манипуляции такая демократическая ценность, как воля большинства, успешно подменяется либеральными принципами, согласно которым «ничто не запрещено» и всякое мнение священно.
Вот об этой подмене следует сказать отдельно. Понятия «демократия» и «либерализм» часто употребляются как синонимы (отсюда термин «либеральная демократия»). Но это чисто языковой трюк. На самом деле они не тождественны, они – антиподы. Если отвлечься от теоретических построений философов и политологов и немного понаблюдать за жизнью реального социума, то выясняется, что в реальном социуме между демократией и либерализмом лежит пропасть. Это было хорошо видно хотя бы на примере скандала с минаретами в Швейцарии – стране с остатками реальной демократии, которую хозяева либерального дискурса тут же обозвали «архаичной» и «неразвитой». Вместо того чтобы решать проблему, её в очередной раз загнали под ковёр. Тем не менее противоречие вышло на поверхность на чисто языковом уровне. Но в официальной экспертной среде не принято распространяться о такого рода политических аномалиях. А когда термины-оксюмороны – такие, как «либеральная демократия», «леволиберальный» – слегка царапают сознание критически мыслящего обывателя, его убаюкивают лекциями о «двух демократиях», архаичной и современной. Впрочем, иногда вместо умножения политических сущностей применяется противоположный метод – редукция одной из них. Например, как точно подметил Борис Кагарлицкий, когда нас убеждают в том, что «при отсутствии частной собственности ГУЛАГ получается обязательно, а в условиях буржуазного экономического порядка Бухенвальд и Освенцим получились совершенно случайно, как исключение» (Кагарлицкий Б. Счет на миллионы. Хороший фашизм и фашизм плохой // Русская жизнь. 2009. № 11–12.).
Вот так выглядит кропотливая пропагандистская работа, которую выполняют сегодня либеральные миссионеры. И пока, надо сказать, выполняют довольно успешно. Поскольку дискретная, постмодернистская модель социума («разделённое общество») сегодня доминирует. Либерализм служит обоснованием модели, а её отстройка достигается, как уже было сказано, методом управляемого хаоса – сталкиванием разобщённых социальных групп и – вторым шагом – наведением порядка. В предельных случаях могут применяться силовые методы контроля: «гуманитарные бомбардировки», «борьба с терроризмом» и иные «миссии».
Цель при этом одна: тотальный контроль за ресурсами и концентрация власти. Власти, которая в условиях рыночного общества, то есть диктата финансовых групп, не может быть ничем иным, как концентрацией капитала. Монетаризм чурается этого марксистского понятия, но по существу говорит о том же.
Улица с двусторонним движением: капитал в обмен на идеологию
Важно понимать, что по отношению к капиталу разные общества и страны находятся в заведомо неодинаковом положении. Отличие заключается в том, что происходит постоянный вывоз капитала из стран третьего мира (включая Россию) в страны центра (США, Англия, отчасти континентальная Европа). На этот нескончаемый отток работает, во-первых, система международного разделения труда: товар дёшево производят на периферии, а продают на дорогих рынках Запада; во-вторых, мировая банковская система: любые стабфонды и валютные резервы инвестируют в экономику тех стран, в чьих банках они лежат, а не тех, чьи правительства их там держат (ситуация с личными активами аналогична). В-третьих, это привилегированная роль эмиссионного центра США, чей госдолг, как известно, безграничен. Особую роль выполняет ВТО и аналогичные ей институты, связывающие клиентов долговыми обязательствами и влияющие на их экономическую политику. Это четвёртый инструмент глобальной «мирэкономики». И, наконец, пятый – чисто силовой. Если речь идёт о такой важной материи как, например, энергоресурсы, в дело вступают бомбардировщики и подразделения коммандос.
В этом механизме нет ничего загадочного. Он у всех перед глазами, а его анализ и критика – это азбука левой политической мысли. Упомянули мы о ней лишь затем, чтобы плавно перейти к главному вопросу: как обслуживает эту машину либеральная политическая философия, каким образом она заставляет вертеться её шестерёнки?
Обратимся к священным скрижалям. Философ Карл Поппер, посвятивший апологетике либерализма немало страниц своего труда «Открытое общество и его враги», был бы, разумеется, куда точнее и честнее, если бы назвал своё «открытое общество» разделённым обществом. Учитывая хотя бы то, что плюрализм, взятый в пределе или создаваемый искусственно, ведёт не к цветущей сложности, а либо к архаичной «войне всех против всех» (в исконном значении Томаса Гоббса), либо к изощрённой диктатуре, «новому Левиафану».
И всё-таки в термине «открытое общество», безусловно, есть глубокий резон, если только переосмыслить вектор его мобильности. Речь должна идти не о его иллюзорной внутренней свободе (здесь мы имеем диффузность власти вместо привычной для советского человека конвергенции, но и только), а о принципе добровольно-принудительного обмена.
В чём его особенность? И в какую же всё-таки сторону открыто «открытое» общество?
Дело в том, что экономическая и политическая система эпохи неолиберализма – это улица с двусторонним движением, причем в каждую из сторон направлен свой трафик. Если речь идёт о вывозе капитала, то движение идёт от периферии к центру (скажем, из России в США). И никак не наоборот. Если о вывозе идеологии, то наоборот – из центра к периферии, в направлении остального мира. Нефтяные капиталы лежат в банках США и Британии, а положения чикагской школы экономики, европейской толерантности, условия вступления в ВТО учат в российских (украинских, филиппинских, бразильских) вузах. Не наоборот. Таково основное правило системы: капитал в обмен на идеологию. Здесь в расширительном смысле применим термин «неэквивалентный обмен».
Как бы ни напоминала эта система практику колониальных времен, она существует, и на данный момент всё ещё относительно стабильна.
Идейным гарантом этой стабильности как раз и выступает либерализм. Поэтому он (как и вся система в целом), безусловно, приятен выгодополучателям этого обмена – странам центра и транснациональным элитам – и совсем не полезен невольным донорам – странам периферии. Именно этот свод идей, а не «изъяны демократии», консервирует страны периферийной зоны в их культурной, научной и технической отсталости. Разумеется, центральным игрокам необходимо сохранить ситуацию как она есть, а донорам, по возможности, сломать её.
Из этого положения следует важный вывод: либерализм в центре и на периферии мировой экономики будет работать и даже выглядеть по-разному. Возникнут как сущностные, так и стилистические различия.
В первом случае он будет призывать к сохранению стабильности, к охране традиций, национальных интересов и частной собственности. Во втором случае либерализм придёт с призывом: принять правила игры Большого брата, снять таможенные и культурные барьеры. И срочно «модернизировать» общество, например, социальную политику: финансовые потоки должны идти куда надо, а не старикам и инвалидам. Или образование: уже сейчас ВТО жёстко лимитирует вложения в образовательную сферу, а вслед за этим, как мы видим, деградирует образовательный стандарт и закрываются вузы. Но это ещё далеко не всё. Изменить призывают даже традиционную семью. Любопытно, что именно сейчас западный мир отказывается от ювенальной юстиции, а в России её усиленно проталкивают, получая на выходе живой товар и мощный инструмент контроля за населением. Отсюда же родом и «гендерная революция».
С точки зрения западного либерала, науку и производство надо расширять – это сферы для вложения своих и чужих капиталов. С точки зрения периферийного либерала, лучше всего отказаться от нормальной индустрии в пользу сырьевой экономики. У нас индустрия, как и образование, – сфера для необоснованных трат. Из-за этого финансы задерживаются на внутреннем рынке, а они должны идти на рынки внешние – таковы жёсткие требования «открытой» экономики. И вот в России закрывают «лишние» вузы, и объясняют, что людей с высшим образованием должно быть поменьше. Непрофильный актив!
Как остановить механизм ограбления экономических колоний? Рецепт один: делать всё наоборот. Накапливать национальный капитал, вкладывать его на внутреннем, а не на внешнем рынке. Экспортировать собственную идеологию, навязывая свои правила игры, и не брать напрокат чужую.
