Александр Щипков - Перелом. Сборник статей о справедливости традиции
Любопытно, что новую реальность быстрее заметили и проанализировали публицисты левой ориентации, а не консерваторы и последователи «Вех». Например, историк и социолог Борис Кагарлицкий в своей статье «Загадка креативного класса» справедливо замечает:
«По отношению к обществу они (представители «креативного класса») представляют собой явление того же порядка, что и финансовые и биржевые пузыри по отношению к экономике. Главное “производство” креативного класса – это его собственный образ жизни, его вкусы, пристрастия и развлечения… Креативному классу все должны, в том числе и буржуазия. Все слои и группы общества должны преклониться перед его креативностью, а буржуазия должна ещё и заплатить. Причем она, в самом деле, платит. И очень щедро».
Все правильно. В то же время Б. Кагарлицкий уверен в том, что «это не старая творческая интеллигенция, не интеллектуалы-специалисты, не лица свободных профессий, не эксперты-профессионалы, не ученые-исследователи. С ними креативный класс находится даже в некотором противостоянии, точнее – с основной массой старой интеллигенции…».
Но действительно ли нет глубинной связи между бывшими интеллигентами и нынешними «креативными»? И да, и нет.
«Креативные» – преемники интеллигентов в том, что касается эпигонства и потребительской психологии. Но если интеллигенция осуществляла эту функцию в рамках культурной парадигмы, то «креативные» реализуют её в товарных фетишах и символах гламурного образа жизни. Но как бы там ни было, произошло то, что произошло. Социальное тело интеллигенции стало экспонатом исторической кунсткамеры. Ломание копий вокруг этого факта выглядит весьма трагикомично. Пора похоронить усопшего со всеми полагающимися почестями.
Но прежде, чем дело дойдёт до похоронного ритуала, следует констатировать смерть как медицинский факт. Здесь важны формальности. Это не каприз и не поза. Смерть необходимо удостоверить официально – эту цель, в частности, преследует настоящая статья. Без этой формальности социальное тело покойного ещё живет, в то время как тело биологическое уже затвердело. Мало того, иногда социальную жизнь искусственно продлевают. Например, кто-нибудь не в меру находчивый, переклеив фотографию в паспорте, может воспользоваться документами умершего. Иногда с их помощью удаётся продать оставшуюся от покойного жилплощадь.
Что такое «квартира» старой интеллигенции? Это её общественная ниша и вечные претензии на роль нового дворянства. Всё это по логике вещей должно аннигилироваться в потоке истории. Но не всех такая ситуация устраивает. Иные готовы, используя подлог, продлить покойному его бумажную жизнь.
Например, болотные вожди. Выводя на улицу «рассерженных горожан», они специально нарекли их «новой интеллигенцией». То есть людьми с умом, честью и совестью. Ум, по мысли оппозиционных лидеров, заключался в том, что оные горожане жили «креативом» – то есть, например, исполняли обязанности офис-менеджеров и копирайтеров, вкладывая в эти занятия данные им Богом таланты. Ну, а совесть и честь – это ещё проще. За совестью и честью надо было приехать в центр Москвы с белой ленточкой на лацкане. Там люди, подобные доброму Гудвину из «Изумрудного города», раздавали эти моральные достоинства щедрою рукой. В расчёте на будущую поддержку. Но авансы не оправдались. Тренд «новой интеллигенции» не задался: представители миддл-класса плохо усваивали тонкие градации интеллигентской этики. Да и сами протесты сдулись, как только левое большинство поняло, что либеральные вожди добиваются не смены системы, а всего лишь смены караула.
На самом деле интеллигенция не может воскреснуть. Новая интеллигенция невозможна. Да и не нужна. Нужен новый слой. Слой органических интеллектуалов, уважающих национальные ценности, традицию, принципы социальной справедливости и нравственные нормы, включая православную этику. Только такая общность может составить конкуренцию «креативному» классу, который живёт на информационную ренту и формирует ложное сознание российского большинства.
А. В. Щипков
