Джульетто Кьеза - Русская рулетка
Конституцией 1993 года предусматривается целый перечень законов применения федерального диктата, которые, однако, так и не применялись. В действительности, поскольку не существует действенного законодательства, именно Борис Ельцин собственной персоной и президентская администрация во время его частых «отсутствий» занимались отношениями центр — периферия, используя все широкие президентские полномочия. Следовательно, именно Ельцин персонально несет главную ответственность за настоящее положение вещей. Под его непосредственным руководством были осуществлены все этапы «федерального самоубийства», все конвульсивные уступки со стороны Москвы принципиального характера: в 1992 году (подписание федеративного договора, который устанавливал, что центральная власть располагает полномочиями, делегированными автономиями), в 1994 (когда автономии, или субъекты Федерации, добились права заключать, двусторонние соглашения с центром), в 1995–1996 годах (когда субъекты Федерации добились права прямых выборов губернаторов). С того времени центр лишился возможности влиять на внутренние дела в регионах, получилось так, что каждая автономия пыталась — и, как видим, часто небезуспешно — вырвать у него самые широкие полномочия через двусторонние соглашения с президентом. Тот, в свою очередь, строил отношения центр — периферия, исходя из своих личных властных расчетов и конъюнктурных интересов, используя также политику альянсов с тем или иным сектором исполнительной или законодательной власти. Всякий раз, когда Кремль оказывался в затруднительном положении, Ельцин прибегал к торгу с автономиями для получения взамен поддержки в борьбе с оппозицией. Так он сохранил власть ценой систематического ослабления государства.
Необходимо сделать небольшое отступление относительно бесчисленных глупостей в российской центральной печати, несомненно написанных под диктовку Кремля и его союзников и направленных против Думы — «гнезда» оппозиции «президенту-реформатору». Глупости затем перекочевали в западные средства массовой информации, привыкшие — непонятно, почему? — пользоваться версиями печати и других масс-медиа, принадлежащих олигархам. Правда, позднее, после 17 августа 1998 года, та же западная печать обвинила олигархов в построении «воровского капитализма». Но если олигархи строили криминальный капитализм, не логично ли было быть покритичнее к версиям событий, которые они преподносили через свои газеты и телеканалы? Или западные эксперты по масс-медиа не заметили, как их примитивно водили за нос российские газетные и телевизионные магнаты?
В вопросе об автономиях необходимо сказать о роли Думы, на мой взгляд, несправедливо оболганной российскими и западными комментаторами. На самом деле Дума — которая и других сферах безвластна — обладает по действующей Конституции реальными полномочиями в отношении автономий и неоднократно пыталась использовать эти полномочия. Различные законы конституционного действия были разработаны и одобрены между 1994 и 1998 годами двумя сменившими последовательно друг друга Думами (одна была избрана в 1993, другая — в 1995 г.). Но ни один из этих законов — и в этом момент истины — не был утвержден, а в некоторых случаях даже рассмотрен Советом Федерации (верхней палатой российского парламента), в одобрении которого нуждаются законы конституционного применения. Содержание законов, принятых Думой, ни в коей мере не второстепенно. Это именно те законы, которые устанавливают критерии для разделения функций между центром и республиками-областями, определяют общие принципы организации исполнительной и законодательной власти в субъектах Федерации, принципы отношений между областями и республиками, с одной стороны, и между автономными образованиями внутри них — с другой. И в конце концов определяют процедуры разрешения конфликтов между автономиями и, особенно, между автономиями и центром. Я не хочу утверждать, что все перечисленные законы безукоризненны, как с формальной стороны, так и с точки зрения их соответствия демократическим нормам. Неопытность российского законодателя очевидна. Однако в данном случае нельзя обвинять Думу в отсутствии инициативы, а также в процентрализме, поскольку во многих случаях законы не только не предлагают сохранить прерогативы центральной власти, но, напротив, направлены на построение системы элементарных правил перед лицом тотального произвола в торге президента с региональными лидерами. Причины, по которым Совет Федерации воспрепятствовал утверждению этих законов, вполне очевидны и объясняются тем, что верхняя палата состоит наполовину из президентов республик и губернаторов, наполовину из председателей местных парламентов. Как одни, так и другие из кожи лезут вон, дабы преградить путь любой системе правил, которая исходит из центра. В этом им оказывает солидную помощь лично сам президент, который постоянно пользуется одной из самых абсурдных статей конституции, составленной демократами. Дума могла бы преодолеть — на основании самой же конституции — вето Совета Федерации: достаточно вторично проголосовать простым большинством голосов за принятие отвергнутого закона. Но конституционная стадия была задумана с расчетом исключить успех и этой попытки. Законы подписывает президент. А как показывает практика, альянс «президент — Совет Федерации» срабатывал всякий раз, когда Ельцину нужна была помощь верхней палаты в борьбе против Думы.
Другими слонами, Борис Ельцин и его команда, с одной стороны, пытались непосредственно управлять отношениями с автономиями, распределяя привилегии и суверенитеты по политическим соображениям, с другой, — пользовались автономиями в своих московских политических баталиях. В результате более половины из 88 областей и республик имеют двусторонние соглашения с центром через президента, игнорируя парламент, парализованный применением вето. Полученные ими так называемые уровни суверенитета заметно отличаются друг от друга и произвольны но своей геометрии. При определении уровня широко распространен принцип «а чем мы хуже других?». Все участники торга словно поражены вирусом: те, кто получил меньше суверенитета и автономии, стремятся догнать остальных, а те, кто больше, не собираются от них отказываться.
На гребне волны ельцинского правления происходит взрыв вакханалии суверенитетов, которой, кажется, нет конца. Башкирия, Бурятия, Саха (Якутия) провозгласили себя «суверенными государствами» — только и всего (!) — и ввели эту формулу в свои конституции. Республика Коми «распространяет суверенитет на всю собственную территорию». Карелия считает себя «экономически суверенной». Башкирия и Чувашия «заключили соглашение о двустороннем сотрудничестве, в котором признается «взаимный суверенитет». Формальным внешнеполитическим актом Башкирии стало признание «суверенитета» Абхазии, которая после кровавого конфликта объявила о своей независимости от Грузии. Адыгея заявила о праве на обеспечение своей обороны и национальной безопасности, помимо, разумеется, права на собственное законотворчество. Саха (Якутия) вверяет собственному президенту полномочия на формирование республиканской армии. Северная Осетия-Алания присваивает себе право вето на решения федеральных органов по размещению у себя военных объектов, что означает: будучи пограничной территорией, она берется решать, что правильно, а что нет в оборонных мероприятиях Российской Федерации в целом.
К законодательным инициативам, которыми автономии мостят дорогу к отделению, добавляются заявления и поступки откровенно провокационные, требования разрушительного характера. Например, президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов — звезда региональной политики с более чем сомнительной репутацией — выступает с такой угрозой, чтобы заставить Москву погасить долги пенсионерам республики: «Мы будем добиваться статуса автономного члена Федерации, в противном случае мы выходим из ее состава» (Interfax. 1998, I8 ноября). Не все заявления подобного рода следует воспринимать всерьез. Во многих случаях местные царьки стремятся просто поднять цену своей поддержки президента. Ясно, что у них нет ни сил, ни возможностей, ни серьезной заинтересованности встать на путь отделения. Но так происходит не везде, и не везде сепаратистские устремления не имеют возможности реализоваться. Например, на географической карте видно, что мусульманские республики Татарстан и Башкортостан и мусульманский Казахстан разделены лишь узкой полосой Оренбургской области. Российский же Дальний Восток может неожиданно обратиться для решения своих проблем к восточным соседям.
Претензиям на больший суверенитет нет конца. Немалая группа таких крупных регионов, как Волгоградская, Воронежская, Мурманская. Курганская. Архангельская, Саратовская области. Ростов-на-Дону, а также Ханты-Мансийский и Агинский бурятский автономные округа, заявила о праве приостанавливать на своей территории действие федеральных законов, если они противоречат местным законам. Получается, что субъекты федерации ставят собственные законодательные нормы выше норм самой Федерации. Пять республик (Адыгея, Ингушетия, Северная Осетия — Алания, Кабардино-Балкария, Дагестан), а также Тюменская область объявили своей исключительной собственностью подземные природные богатства, а некоторые — даже воздушное пространство над своей территорией. Перечислять «суверенные» глупости можно бесконечно, но, к сожалению, приходится признать, что все они воспринимаются очень серьезно самими авторами. Общее впечатление таково, что имеешь дело с поразительной незрелостью, с абсолютным культурным и юридическим примитивизмом. Это все равно, что дать ребенку заряженный пистолет. Рано или поздно он выстрелит, но неизвестно в каком направлении.
