Даниил Строгов - Исповедь диггера. Кровавые тайны метро-2
Я вздрогнул. Понимал ли я головой, что собираюсь оказаться в святая святых подземного царства? В мире тайн, загадок и мертвых зон, откуда нет дороги назад, если не знать, зачем ты потревожил покой подземного мира.
Глава 4.
Ходка под землю. Первые уроки диггерства
В то время в Москве жил очень известный ювелир по фамилии Гюстав фон Кайцер, и он так был предан своему ремеслу, что не чурался для получения наживы сомнительных сделок. К примеру, однажды Кайцер узнал, что если вымачивать бриллианты в теплой свиной крови, то они будут сиять ярче, чем звезды, и стал постоянным посетителем мясной лавки, где покупал молодых поросят, чтобы собственноручно выпустить из них кровь и окунуть туда свои камни.
Мы пронеслись по темнеющему Питеру и остановились на Васильевском острове, где-то на пересечении с 7-й или 8-й линиями, заехали в темный двор и заглушили мотор. Было тихо так, что слышно тиканье часов на руке у Светланы. И я снова почувствовал себя неуверенно. Странник словно заметил мое состояние и одобрительно кивнул:
– Ты правильно все воспринимаешь, удаль и бравада при первой ходке означает только одно: ты либо дурак, либо пьяный дурак, потому что оказаться под землей в первый раз – очень непростое испытание для психики, да и для здоровья тоже. Так что у тебя все должно получиться.
Светлана ободряюще улыбнулась и распахнула дверцу машины…
Надо ли говорить, что спускаться мы стали через обыкновенный люк?
Железная лесенка под моими ногами отчаянно скрипела, и я, в последний раз взглянув на подслеповатые окошки домов, взялся за веревку, которая для страховки была обвязана вокруг пояса. Когда я спросил зачем, мол, есть же лестница, Света ответила, что лестница может однажды не выдержать веса тела и тогда есть опасность расшибиться насмерть. Утешение было малопривлекательным.
Что может чувствовать человек, добровольно подвергающий свою жизнь риску? Выплеск адреналина – и это подтверждают врачи и психологи в один голос. С точки зрения познания нового такое поведение, безусловно, полезно и плодотворно, но вот наш организм при этом испытывает стресс, и если человек не закален психологически (а порой – и физически), то все может закончиться на больничной койке. Поэтому для того, чтобы сесть за руль или получить право на ношение оружия и тому подобное, обязательна справка из психоневрологического диспансера. Это не прихоть, а безопасность, и прежде всего – для того, кто получает оружие или садится за руль.
И я, ступив на неровную почву подземелья, в некотором роде был благодарен судьбе, что с психикой у меня более или менее все благополучно. Как описать ощущения, когда тебя проглатывает земля? Когда своды над твоей головой смыкаются и ты оказываешься один на один с тем, чему неведомы законы земного притяжения? Тяжелый, влажный, разряженный воздух, от которого с непривычки начинает кружится голова, и кажется, что спустился ты не под землю, а по меньшей мере покорил Монблан. Плюс клаустрофобия, конечно, никуда не девается, и – ощущение легкой паники, потому что за тебя под землей никто больше не несет ответственности. Честно говоря, я почувствовал растерянность. Наверное, это живо отразилось на моем лице, но Странник снова одобрительно улыбнулся:
– Если ты не испытаешь благоговения перед подземным миром, то он не будет открываться тебе. И это не суеверие, это закон сохранения энергии, ведь если ты хочешь, чтобы тебе что-то отдавали, то сам должен что-то предложить в ответ. Часть себя, своей души, своего страха, ощущения себя песчинкой перед загадками мироздания – и тогда мир будет благосклонен к тебе, ведь ты признал его величие.
Мы шли по сухому и темному тоннелю вдоль свежей кладки стены и наши шаги гулко раздавались в коридоре, которому, казалось, не было ни конца ни края.
– Парадокс, Даня, не находишь?
– В чем?
– Даже подземка хочет, чтобы ее признали, а казалось бы – существо неодушевленное, но это не так. Дух, – Странник развел руки, словно хотел обхватить весь тоннель, – дух живой, и он может говорить с тобой, вести и направлять, но если ты предашь его, то он безжалостно разделается с тобой. Не слышал байку о «Летучем голландце»?
– Да кто же ее не слышал, – усмехнулся я.
– Верно, так вот и подземелье живет своими легендами и преданиями, и тут тоже есть свой «Летучий голландец».
Мы свернули туда, где сужался тоннель, прошли несколько метров, едва ли не касаясь плечами стен, а потом вышли в просторный природный амфитеатр. Я едва не присвистнул от удивления – ну кто бы мог подумать, что под землей такое возможно! Наши фонари выхватили из темноты, словно уложенные искусным строителем, ступени вокруг авансцены, и тут явно бывали люди, потому что стояло несколько лопат и лежали масляные фонари.
– Отсюда расходится несколько путей под городскими коммуникациями, и тут любят собираться диггеры, чтобы немного поболтать за жизнь, – пояснила Светлана, – можем посидеть.
Я не устал еще, но отказываться не стал и опустился на каменную скамью. Сразу же оказалось, что ноги у меня словно свинцовые, а я едва не падал от усталости.
– Сколько же мы прошли?
– Э, – рассмеялся Евгений Михайлович, – а ты с непривычки и не заметил, как мы накрутили пять километров? Под землей и время, и расстояние имеют очень важное значение, поэтому нужно внимательно следить и за тем, и за другим. Следить и рассчитывать свои силы, потому что был случай, когда ребята ушли так далеко, что просто не смогли вернуться в назначенное время на место встречи – это вызвало легкую панику в команде. Так что нужно всегда следить за тем, куда и сколько прошел.
Я кивнул:
– А что насчет «Летучего голландца»?
Странник и Светлана переглянулись.
– Так секретно? – приподнял я бровь, удивляясь реакции.
– Да нет, просто подумали, с чего начать рассказ, – усмехнулась Света.
Мы сидели на ступенях, приглушенно капала вода, словно из плохо закрученного крана, и я потянулся за сигаретами, но словно одумавшись, взглянул на своих спутников:
– Курить можно, – сказал Евгений Михайлович.
Я щелкнул зажигалкой и затянулся, выпустил тонкие струи дыма из носа и впервые с начала нашего пути ощутил налет мистического страха, словно был заживо погребен в огромной усыпальнице, где мне предстояло познать все тайны нашего мира. Голос Странника был, как всегда, спокойным, и мне казалось, будто именно так и нужно рассказывать предания, чтобы не вспугнуть тени тех, кто незримо следит за нами.
– Это произошло в семнадцатом веке, во времена правления Ивана Грозного.
Я задержал руку с сигаретой и испытывающее посмотрел на Евгения Михайловича, тот довольно хмыкнул:
– Я же говорил, что придет время – и мы вспомним про библиотеку Грозного, но сейчас оно еще не настало.
Мне оставалось лишь вздохнуть, а Странник продолжал:
– В то время в Москве жил очень известный ювелир по фамилии Гюстав фон Кайцер, и он так был предан своему ремеслу, что не чурался сомнительных сделок для получения наживы. К примеру, однажды Кайцер узнал, что если вымачивать бриллианты в теплой свиной крови, то они будут сиять ярче, чем звезды, и ювелир стал постоянным посетителем мясной лавки, где покупал молодых поросят, чтобы собственноручно выпустить из них кровь и окунуть туда свои камни.
Если случалось жестокое убийство с ограблением, то все знали: украденные камни всплывут в лавке фон Кайцера. Однако доказать причастность хитрого немца к преступлениям не представлялось возможным, словно заколдован был ювелир, будто само Зло защищало его от напастей. И вот однажды произошло убийство, которое всколыхнуло всю Москву. В одном боярском доме, что стоял на берегу Москвы-реки, за ночь вырезали все семейство Зайцевых от мала до велика. Старого боярина Ивана Зайцева, его жену, дочку шестнадцати лет от роду и двух сыновей – пятилетних близнецов Никиту и Никифора. На улицах зароптал народ, поскольку объявили, что убийство связано с ограблением, а украли очень редкое колье с драгоценными камнями, то, естественно, все зашептались, что это дело рук фон Кайцера, и толпа с факелами поспешила к его дому. Что делали в старину, когда толпа вершила самосуд?
Я пожал плечами, и за меня ответила Света:
– Жгли.
– Точно, – отозвался Евгений Михайлович, – пришли к ювелиру и, заметив в окнах свет, стали кричать и требовать ответа. Фон Кайцер, перепуганный, вскочил с постели и вышел на балкон. Его встретила ревущая толпа. Ни о каких стражах порядка в ночной Москве, естественно, речи и быть не могло, поэтому немцу следовало молиться Деве Марии и своим дубовым воротам с чугунными засовами. Но что такое засовы, если толпа жаждет справедливости? Ворота поддались натиску и красный петух клюнул бревенчатые стены. У каждого выхода стояли горожане, и даже если бы фон Кайцер хотел убежать, то ему бы этого не удалось. Судя по всему, ювелир сгорел заживо, но, странное дело, на пожарище не нашли его останков. Более того, не было обнаружено и ни единого украшения из тех, которые должны были храниться в доме, где размещалась и лавка. Ювелир просто сгинул вместе с украшениями. Как сквозь землю провалился.
