Пьер де Вильмаре - Досье Сарагоса
Хайль Гитлер!
Подпись: Группенфюрер СС Мюллер
Таким образом, 1 февраля 1944 года Мюллер уже рассматривал «большие воз-можности», которые, по его мнению, открылись бы в Германии после окончания войны. Но откуда эта уверенность? Как осмелился он написать это одному из своих подчиненных, если война закончилась только пятнадцатью месяцами позже?
1.5. Московский процесс в Париже
Как и ожидалось, на Гуревича набросились с вопросами по поводу Мюллера, который после его ареста взял расследование в свои руки и лично занимался Леопольдом Треппером, интернированным в особняке в Нёйи, до его побега, который давал повод для раздумий… Но всякий раз, как только «Кент» снова брался за нить анализа своей книги по этому поводу, его собеседники прерыва-ли его. Они кричали. Они пользовались тем, что он недостаточно хорошо знал французский язык, испытывал нехватку словарного запаса и говорил в неуве-ренной манере.
Если вы снова просмотрите эту передачу, вы увидите, как маленький человек все больше и больше горбится в своем кресле, ошеломленно переживая в Па-риже тот же процесс, которому он подвергся в Москве полвека назад. Что бы там ни было, но подписанный Мюллером документ, единственный в своем роде, опубликованный на странице 8 его книги, не вызвал никаких комментариев.
Несколько исследователей из числа моих друзей, которые приняли участие в поисках материалов для этой книги, не нашли ничего, ни в Бонне, ни в Людвиг-сбурге, ни в Вашингтоне, Форт-Миде или Лондоне, кроме нескольких жалких карточек с описанием внешности Мюллера. И в США тоже лишь несколько лист-ков, зачерненных цензурой, как будто до сих пор необходимо защищать неко-торые аспекты жизни шефа Гестапо.
Оставались признания Вагнера и документ «Кента». И терпеливое восстановле-ние всех этапов карьеры Мюллера и теневых сторон его частной жизни с помо-щью встреч и, в конечном счете, из добытых документов о деятельности этого человека.
Терпение и настойчивость оправдались, так же как многозначительные увертки многих из его близких.
ГЛАВА II
2.1. Ключи к молниеносному взлету
Потребовались большая настойчивость и иногда разные хитроумные приемы, чтобы в середине 1990-х годов, спустя пятьдесят лет после исчезновения Ген-риха Мюллера, получить сведения об его прошлом. Между тем там и тут попа-дались любопытные документы, вроде донесения 1961 года некоего комиссара западногерманской службы безопасности о той или иной любовнице Мюллера. По крайней мере, благодаря этому этот человек приобретал человеческие чер-ты. Я даже обнаружил, благодаря коллегам со шведского телевидения, которые пришли ко мне ради интервью о «деле Бормана», что у Мюллера в 1944 году была девушка-норвежка, по имени Пегги. Мне удалось достаточно долго рас-спросить ее во время нашей встречи в отеле «Софитель» в Страсбурге. Она бы-ла там в обществе своего сына приблизительно четырнадцати лет, сдержанная, обеспокоенная тем, что вдруг кто-то заинтересовался ее жизнью. Она принесла несколько фотографий, менее убедительных, чем ее воспоминания.
В тот момент — ей было девятнадцать лет — она тоже не знала, что человека, с которым ее познакомили люди из ее окружения, германофилы, звали Мюлле-ром, и только на следующий год узнала, что он был шефом Гестапо. Она ничего не знала об его заданиях на юге Норвегии.
Именно начиная с карточки со сведениями, предназначенными для получения социальной помощи в мэрии Мюнхена, которую в 1958 году заполнила Софи, законная супруга Мюллера, стало возможным восстановление карьеры Мюллле-ра с точными датами.
Как бы поздно он ни примкнул к НСДАП, национально-социалистической пар-тии, а именно в 1938 году, его номер в СС был 107 043, что уже отличало его от другого Генриха Мюллера, родившегося 7 июня 1896 года, номер которого был 290 936. Гестапо-Мюллер родился 28 апреля 1900 года в Мюнхене в семье че-ловека рабочего происхождения, который своим трудом поднялся до более вы-сокого положения, до уровня государственных чиновников Баварии.
Его отец служил в жандармерии и мечтал увидеть, как его сын станет учителем или руководящим чиновником в администрации. Но в возрасте пятнадцати лет молодой Генрих хотел любой ценой участвовать в войне или, если не получит-ся, пойти в полицию сразу по достижении подходящего возраста. Он был упо-рен и воспользовался школьными знакомствами, чтобы попасть в мастерские фирмы БМВ, которая обучала механиков и учеников-монтажников, специализи-ровавшихся на новых двигателях боевых самолетов. Мюллер был способным. Его начальники все больше хвалили его за аккуратность и внимательность. Как только ему исполнилось семнадцать лет, они разрешили ему пройти курсы пи-лотов, и вскоре он сам начал испытывать последние модели самолетов.
В 1918 году он принял участие в последних боях немецких эскадрилий, и был награжден за мужество и летное мастерство. После этого наступил застой. Вей-мар, авиации больше не было, безработица. К счастью, отставные военные ча-сто помогали друг другу. Мюллер нашел доброжелателей в мюнхенской поли-ции. Революция у дверей Германии и особенно Баварии благоприятствовала набору на службу людей для поддержания порядка.
Конечно, Генрих начинает свою службу с маленьких должностей. Он работает в канцелярии суда и в архивах, но за три года, с 1920 по 1923, он поднимается так, что становится инспектором. Он читал, отмечал, записывал, запоминал в 33
первую очередь все о методах вербовки и агитации коммунистического аппара-та. У него прекрасная память, особенно на лица. Скоро он приобретет в своей среде репутацию ходячей картотеки. Подробные расследования увлекают его. Его амбиции состоят в том, чтобы стать настоящим полицейским, а не «шпиком-ищейкой».
Важный этап в 1924 году: он встретился, а затем сочетался браком с Софи Дишнер, дочкой очень известного в Баварии печатника и издателя, без которо-го у Баварской народной партии, враждебной и к коммунистам, и к нацистам, не было бы своей газеты. Этот брак вводит Мюллера в среду мелкой буржуазии города, в котором он в 1930 году становится одним из главных инспекторов, с очень солидной репутацией в своей профессии. В политическом аспекте никто не знает, на чьей он стороне. Зато его тесть оценивает Мюллера совсем невы-соко. Он убежден, что Мюллер женился на его дочери только из карьерных со-ображений. Он упрекает его также за то, что он не присоединяется к борьбе Народной партии, которая исключает любой экстремизм.
Папа Дишнер абсолютно прав. Мюллер думает только о своей карьере. Он ищет все возможности подчеркнуть свою хитрость, свои таланты полицейского и, ко-роче говоря, ему нужны «дела», которые укрепят его репутацию. Неоднократно он надолго отлучается от своего домашнего очага, не предоставляя никаких объяснений. У Софи 4 января 1927 года рождается сын Райнхард. В течение этого года Генрих просит долгосрочный отпуск.
Не тот ли самый это момент, когда, согласно свидетельствам Тито, Мюллера за-вербовала внешняя разведка НКВД? Уехал ли он, чтобы пройти стажировку в Советском Союзе, возвратившись затем в Баварию через «окно» в Богемских горах? Проверить это невозможно. Москва об этом упорно молчит, хотя в мае 2000 года в российской печати была приоткрыта одна из тайн, окружавших Бормана, по поводу его смерти в Парагвае в 1959 году.
2.2. Странное «самоубийство» племянницы Гитлера
В начале тридцатых годов Мюллер уже обладает тем телосложением, по кото-рому его узнают десятью годами позже в Германии и во всей Европе, даже если он, как и Борман, старается по максимуму избегать фотографов. Другие нацист-ские вожди становятся в позу перед прессой, а Мюллер скрывается. Угловатое лицо, пронизывающие глаза, которые фиксируют собеседника, рот, узкий как лезвие ножа, бритый затылок, опрятный внешний вид, определенная сердеч-ность. Но как только он поставил кого-то в затруднительное положение или по-чувствовал себя доминирующим над кем-то, как внезапно его приветливость уступает место резкому голосу и острому взгляду убийцы. Таким мне описывали его капитан первого ранга Вихман, Отто Вагнер, а также Пауль Леверкюн, кото-рый занимал высокий пост в структуре Абвера в Болгарии.
Осенние праздники в Баварии — это повод для народных гуляний на площадях и улицах, и даже для вакханалий, унаследованных от прекрасных времен Свя-щенной Римской империи немецкой нации.
Вечер 18 сентября 1931 года был бы подобен многим другим, если бы прохожие не услышали вдруг выстрела из окон великолепной квартиры на Принцреген-тенштрассе. Там, где Адольф Гитлер устроил свою племянницу, дочь своей сводной сестры, Гели Раубаль, которая уже пять лет подвергалась сексуальным фантазиям и извращениям ее дяди. Гели была не слишком умна. Она была наивна и была покорена этим человеком, который умел хорошо пользоваться карандашом, и нарисовал ее портрет, чтобы затем перейти к все более и более непристойным наброскам.
