Александр Хинштейн - Какого цвета страх
Заявлений у Хайдарова действительно больше не брали. Все его попытки добиться у милиции защиты кончались одинаково: ничем.
А потом случился арест…
…Он уехал из России, как только вышел на свободу. Бог с ними, с деньгами, с Качканарским ГОКом. Остаться бы в живых…
Сейчас Джалол Хайдаров живет в Израиле — в уникальной стране, которая дает приют всем: и хищникам, и их жертвам. О том, что творится в его бывшей вотчине — на Качканарском ГОКе, — узнает только из газет.
Впрочем, там все осталось по-прежнему. Сегодня Качканар — один из бриллиантов в короне Искандера Махмудова. Человека, контролирующего 40 процентов российской меди. Друга генерала Орлова…
Как клонировать «бобби»
А утром я вижу опухшие лица: родная милиция спешит похмелиться.
Впереди идет ГАИ — эти пьют не на свои.
Позади шагает МУР — вечно пьян и вечно хмур.
А за ним БХСС — водка есть и бабки есть.
А вдали идет задроченный участковый уполномоченный…
Конечно, коррупция была в милиции всегда. При Союзе — в том числе. Были и взятки, и поборы, и хищения. И когда в 82-м, при Андропове, власть принялась «чистить» щелоковское наследство, число уголовных дел против людей в серой форме сразу зашкалило за тысячу.
Из органов выгоняли тогда пачками. Некоторых для острастки судили. В историю вошли сразу два показательных процесса: против всесильного зятя генсека, первого замминистра Чурбанова, и начальника ХОЗУ МВД генерала Калинина.
По тогдашним меркам эти генералы воспринимались чуть ли не как исчадие ада. По сегодняшним — они просто мальчишки.
В чем обвиняли Калинина и Чурбанова? Один — спекулировал товарами из спецмагазина. Второй — принял в дар расшитый золотом халат. На фоне миллионов, которыми ворочают их «преемники», нынешние генералы МВД, деяния эти кажутся абсолютной безделицей. Невинной детской игрой в крысу.
— Представляешь, — жаловался мне как-то Чурбанов, — в газетах тогда писали: вот Чурбанов получал свои звания по блату, досрочно. Так я ж от звания к званию ходил по три года. А нынешние? (Я сразу вспомнил Орлова, «дослужившегося» от подполковника до генерал-лейтенанта за полтора года.)
Да, все изменилось. Встало с ног на голову. Преобразилось в театр абсурда, где черное — белое, а белое — черное.
И беда не в том, что МВД сегодня коррумпировано насквозь, снизу доверху. Что здесь продается и покупается все, абсолютно все — вопрос лишь в суммах.
Беда в другом: в том, что это ведомство стало одним из элементов организованной преступности. Неразрывно срослось с криминалом.
Благословенные времена мальчиков в спортивных костюмах отступили в прошлое. Их место заняли теперь люди в милицейской форме.
Они выезжают на «разборки» и «стрелки». Они «крышуют» коммерсантов и бандитов. Они «наезжают» за деньги или, наоборот, за деньги же «отъезжают». Они, в конце концов, делают свой собственный бизнес — от бензозаправок до свечных заводиков. И это — не только в Москве. Так — по всей стране.
Товарно-денежные отношения пронизали милицию целиком. Начальники отделений собирают дань со своих подчиненных — им надо покрывать расходы, в которые они влезли, покупая должность. Начальники управлений — с начальников отделений.
Опера платят экспертам, чтобы получить акт экспертизы. Следователям — чтобы возбудить уголовное дело. А уж простые граждане… Их не обдирает только ленивый.
Я могу продолжать этот перечень ещё долго, благо примеров масса, да и страна большая. Зачем? Вы знаете все это не хуже меня, ибо каждый хотя бы раз сталкивался с подобными вещами.
Но почему это стало возможным? Почему поборы и беспредел превратились в явление обыденное, норму жизни, которая воспринимается сегодня как нечто само собой разумеющееся?
Конечно, было бы глупо обвинять во всем этом одного только Орлова. К моменту его прихода в МВД система уже прогнила насквозь. Однако именно Орлов нанес на этот холст последний мазок. Придал законченность линиям. Начертал в углу свою подпись. Вставил картину в раму.
Это его работа…
Именно Орлов систематизировал все то, что носило до него хаотичный, суетливый характер. Превратил это броуновское движение в единый механизм, замкнул его на себя.
Именно Орлов убрал из МВД большинство честных, принципиальных работников — тех немногих, кто остался от старого мира, — заменив их своими кадрами: беспринципными, готовыми выполнить любую, даже самую беспредельную команду.
Именно Орлов окончательно убил в одних людях веру в добро и справедливость, в других — страх перед законом.
Во что, скажите, верить честному «менту», ради чего лезть под пули, ловить за руку бандитов и воров, если потом каждый из них может отправиться на поклон в МВД, прихватив чемодан пообъемистей, и его в лучшем случае понизят в должности? А в худшем — уволят?
Ради чего защищать закон, если твои непосредственные командиры — те, кто сверху отдают тебе приказания, присылают директивы и нормативы, разглагольствуют о чести и родине, — плевать на этот закон хотели? Если жулики, которых ты пытаешься сажать, во сто раз честнее и чище твоих генералов, увешанных орденами и звездами?
И наоборот: чего бояться, таиться, пока есть такие генералы? Когда все говорят вслух о суммах и цифрах. Ну поймали тебя за руку, подумаешь, беда: деньги решают все…
…Еще долго, очень долго семена, брошенные Орловым, будут давать урожай. Невозможно в одночасье изменить всю систему. Невозможно за полгода, за год поменять человеческую психологию. Вырастить новую смену.
Вот если бы генетика умела клонировать людей, как было бы просто: взял клон одного честного английского «бобби», растиражировал его в сотнях тысяч экземпляров, переодел в милицейскую форму — и готово.
Но нет, так далеко наука ещё не шагнула…
Ствол для начальника РУБОПа
В человеке, вошедшем в кабинет, не было ничего особенного. Типичное семитское лицо: плоские губы, слегка вьющиеся волосы.
— Здравствуйте, Александр Васильевич. — Он протянул руку, и Коротков собрался было её уже пожать, как услышал: — Генерал-лейтенат Орлов. Помощник министра.
Его словно током ударило. Он отдернул руку, торопливо спрятал в карман.
— Извините, товарищ генерал-лейтенант, — голосом юродивого сказал Коротков нараспев, — руки грязные. Недостоин.
Орлов насупился. Закусил губу.
— Что ж вы, Александр Васильевич, так себя ведете? Недовольство проявляете? Просьбы министерства игнорируете?
Вместо ответа Коротков повернулся к хозяину кабинета, начальнику ГУБОПа Козлову:
— Володя, — они были знакомы давно, ещё с капитанов, — выйди на секунду.
Козлов понял все в момент. Один такой случай уже был: Коротков, замученный постоянными проверками и придирками, послал в нокаут помощника замминистра Петрова. Давно, ещё при Куликове.
— Саша, — он успокаивающе взял Короткова за плечи, — перестань.
— Перестать?! — отчеканил тот. На какое-то мгновение в комнате зависла тревожная тишина.
— Вот что. — Коротков подошел к Орлову, взял его за грудки. Плотно взял, всеми своими необъятными клешнями, отбитыми-перебитыми в драках. — Ты, сука, думаешь, что всех подмял, всех купил?! Думаешь, ты хозяин?!
Орлов не пытался даже вырваться, стоял не дыша. Козлов застыл в оцепенении.
— У тебя между ног болтается крыса. Знай: я её тебе вырву… — Он откинул побелевшего от страха генерала в сторону и направился к двери.
— А рапорт? — услышал Коротков за спиной.
— Рапорта не будет. Хотите — увольняйте…
И его уволили. Начальника областного РУБОПа полковника Короткова, одного из немногих действительно честных в этой системе людей. Боевика, прошедшего не единую «горячую точку». Человека, лично ездившего брать бандитов. Уволили лишь за то, что он отказывался выполнять команды Орлова и высылать своих бойцов на «зачистки» неугодных генералу объектов — терминалов, рынков.
Но не сразу. До этого РУБОП пережил семнадцать проверок. Нужно было показать развал работы. И когда это не удалось, в ход пошли иные методы…
…Было уже поздно. Коротков собирался ложиться, но вечернюю тишину разорвал телефонный звонок.
— Васильич, — донесся из трубки голос знакомого опера, — надо срочно увидеться.
Они встретились — где-то на пустырях, попетляв предварительно минут двадцать, уходя от возможной «наружки». И опер рассказал, что рано утром у начальника РУБОП будет проведен обыск. Дома. И найдут пистолет — такую задачу поставил Орлов.
Коротков был к этому готов. Только спросил:
— Основания обыска?
— Заставили какого-то урку в камере дать показания. Будто бы ты можешь знать, где находится партия похищенных стволов…
Еще не рассвело, когда Коротков приехал в Генпрокуратуру. Написал заявление, где изложил все обстоятельства. Попросил оградить его от провокаций. После этого подбрасывать пистолет ему не решились. Просто убрали.
