Александр Хинштейн - Какого цвета страх
— Да. — Он отвечал, как робот, монотонно, лязгающе.
— Так вот. Отдаете им свои акции и выходите на свободу. Иначе — часть четвертая. До десяти лет. Знаете, что это?
Откуда он может знать? Он впервые в тюрьме.
— Вот и узнаешь. — Орлов перешел на «ты». — Есть такая Нижнетагильская зона особого режима. Оттуда не многие возвращаются. Пойдешь по этапу, вспомнишь меня. Но ещё не все потеряно… Вечером к тебе подойдет Денисов. Если надумаешь — скажешь… Все!
Противно, словно камнем по стеклу, запищали короткие гудки. Он стоял, оцепенев. Офицер ЦРУБОПа Денисов подошел, молча разжал руку, взял свой мобильник, положил в карман.
— Все понял?
Хайдаров кивнул. Вот теперь он понял действительно все. Все — от начала до конца. Это сейчас её можно купить в любом магазине. В самых разных вариациях. А в моем детстве эта игра с диковинным названием «Монополия» была под жестким идеологическим запретом.
Мы рисовали её сами: вырезали из картона карточки, чертили игровое поле. Имена неведомых английских фирм — «Роял Датшелл», «Бритиш Петролеум» — непривычно ласкали слух.
Смысл игры был простой: собрать как можно больше улиц и фирм и получать с них прибыль. Каждый, кто проходил через твою клетку, должен был платить «аренду».
Улицы и фирмы были поделены на «гарнитуры». Чем полнее гарнитур, тем больше прибыль. Если у тебя, скажем, только один вокзал, ты получал за аренду всего пятьдесят фунтов (самодельных, понятно, раскрашенных фломастером). Если все четыре — то целых двести…
Это была модель рыночной экономики — такая, какой должна она быть. Тогда мы ещё не знали, насколько жизнь отличается от игры. Что, собирая «гарнитуры», людей можно отстреливать и бросать за решетку. Что имеющим деньги не страшны ни законы, ни милиция. Что купить можно все и всех. Или — практически всех…
Качканарский горно-обогатительный комбинат (ГОК) — единственный в мире добытчик железованадиевой руды — был той жемчужиной, которой недоставало в короне «сырьевых королей». «Фирмой», столь необходимой для завершения «гарнитура».
О событиях, происходивших на ГОКе в последние два года, писалось много. О том, как сырьевой олигарх, владелец Уральской горно-металлургической компании Искандер Махмудов захватил комбинат. Как незаконно сместил он руководителей ГОКа — просто выкинул, как помоечных котов.
Не писалось лишь о главном: с чьей помощью этот захват проходил. Кто был, выражаясь современным языком, «крышей» махмудовской команды.
Александр Орлов. Именно по его приказу сотрудники качканарской милиции и нижнетагильского ОМОНа ворвались в заводоуправление ГОКа, заблокировали правление, отрезали связь с внешним миром. Председатель Совета директоров комбината вышел из здания только через сутки, под угрозой физической расправы.
Было это в январе 2000-го. А уже в феврале милиция возбудила против гендиректора ГОК Джалола Хайдарова уголовное дело. Первое по счету. Всего их будет три — хищения, попытка изнасилования — весь «комплект». В июле Хайдарова арестовали…
Из заявления в МВД учредителя компании «Дэвис Интернешнл» Джосефа Траума:
«Качканарский горно-обогатительный комбинат (ГОК) является одним из крупнейших железорудных предприятий России.
Появилось немало желающих прибрать ГОК в свои руки. Сформировалась мафиозно-коррумпированная группировка в лице Махмудова Искандера (президента УГМК), Михаила Черного, Антона Малевского (лидера измайловской криминальной группировки), Федулева П.А. (гендиректора НПРО «Урал») и др.
Непосредственным прикрытием этой группировки стали руководители Свердловской области (…) и помощник министра внутренних дел России А.Л. Орлов, являющийся партнером Махмудова и Черного по бизнесу ГОКа».
…Его взяли в ресторане. Хайдаров словно чувствовал. Как только люди в форме появились в зале, он сразу понял: это за ним.
— Ваши документы!.. — Возле столика возник один из проверяющих. Отработанным движением пролистал паспорт, положил в карман. Не таясь, при всех, достал мобильник, набрал:
— Хайдаров… Да. Понял. Есть. — И сразу же, не меняя темпа: — Вы задержаны.
Глухо защелкнулись наручники. За окном милицейской машины пролетали очертания зданий, блестящие витрины. Его увозили из центра.
Вот и отделение. «ОВД „Тропарево-Никулино“, — прочитал он на вывеске…
— Чего вы его сюда привезли? — Полковник в зарешеченной дежурке упорно отказывался понимать значимость момента. — Взяли в центре, вот и доставляйте по месту. Оформлять не буду…
— Будешь! — орал црубоповец. Его фамилию Хайдаров узнал только потом — Денисов. — Сейчас тебе позвонят из приемной Рушайло, оформишь как миленький.
— Звоните. — Дежурный демонстративно открыл тетрадь, будто ничего важнее в эту минуту для него не было…
Через полчаса, обескураженный и удивленный, он вышел в коридор. Коротко приказал:
— Оформляйте задержание до утра…
На другой день его повезли в Бутырку. В камеру, где сидел Гусинский. От этой исторической метаморфозы Хайдарову стало окончательно жутко и страшно. Словно какой-то круговорот понес, завертел, засосал. Он перестал быть человеком, гражданином. Он превратился в песчинку, в щепку, которая летит по течению, и никого не волнует, прав он или виноват. Водоворот проглатывает всех.
В его паспорте — в том, который забрали на проверку црубоповцы, — были обнаружены наркотики. Две дозы героина.
Он пытался объяснить следователю, что это полная ерунда, что никогда в жизни не баловался он никакой «дурью», что героин подбросили… Тот лишь кивал и строчил что-то в протокол.
Через пару дней этот следователь прекратит дело против Хайдарова, и его найдут в подъезде с проломленной молотком головой. Пока же офицер ЦРУБОПа Денисов протягивает Хайдарову свой мобильник: «Поговори со знакомым». На проводе — генерал Орлов…
— Что значит знакомы? — Хайдаров отвечает вопросом на мой вопрос. — Мы виделись всего один раз, после того как на меня «наехал» Малевский…
Из базы данных:
Малевский Антон Викторович, он же Антон Измайловский, 1967 г. рождения. Один из лидеров так называемой измайловской преступной группировки.
В мае 1993 г. задержан сотрудниками милиции по обвинению в незаконном ношении огнестрельного оружия. В июле освобожден под подписку о невыезде, однако от следствия скрылся. Был объявлен в международный розыск.
Проживал в Израиле. В 1998 г. был лишен израильского гражданства и выслан из страны как лицо, угрожающее безопасности государства.
Что примечательно, в ответ на запрос МВД Израиля относительно Малевского МВД России прислало официальное письмо, в котором сообщалось, что никаких претензий правоохранительные органы к нему не имеют. (Произошло это уже в период правления Орлова.)
Малевский возвратился в Россию; ЦРУБОП попытался задержать его, однако после личного вмешательства Орлова тот был отпущен.
В последние годы активно занимался сырьевым бизнесом. В печати его называют партнером таких людей, как Михаил Черной («Сибал»), Олег Дерипаска («Русал») и Искандер Махмудов (УГМК). В ноябре 2001 г. погиб: у него просто не раскрылся парашют.
— Малевский вызвал меня на встречу. В ресторан. Сказал: передай все акции Махмудову, иначе… иначе в последний раз выходишь отсюда живым… Я не знаю до сих пор, почему он меня сразу не пристрелил…
Хайдаров описывает свои злоключения взахлеб, торопливо, словно боится не успеть. Впрочем, удивляться этому не приходится: он столько пережил.
— Что мне было делать? Я решил написать заявление в МВД, передать сразу наверх. Но кому?.. Были у меня такие знакомые — Ашенбреннеры. Советские немцы. Когда-то эмигрировали, сделали бизнес в Германии, стали работать с Россией. Я знал, что у них деловые отношения с Орловым, они вместе зарабатывают деньги. Попросил нас свести…
* * *
…Орлов промокнул толстые губы салфеткой, отложил её в сторону. Поднялся из-за стола:
— Хорошо, мы разберемся.
Хайдаров смотрел на него с плохо скрываемой надеждой. В эти минуты генерал Орлов казался ему кем-то вроде наместника божьего на земле, спасителя, защитника, и заявление, которое тот уносил с собой в портфеле, было его пропуском в будущее. Охранной грамотой.
Если б вы знали, как это утомительно, жутко — постоянно думать о смерти. Просыпаться и засыпать с одной только мыслью: убьют — не убьют. Когда мир перестает быть цветным. Когда любой звонок вгоняет в дрожь…
— Орлов просил тебе передать: он сделать ничего не может. — Голос Ашенбреннера прозвучал как приговор Страшного суда, и разом в ушах застучали, зацокали копытами четыре грозных всадника. — Единственный выход — договориться с Махмудовым. Тогда Малевский тебя не тронет… Да, и еще: заявлений он рекомендовал больше не писать. Их принимать в милиции не будут…
Заявлений у Хайдарова действительно больше не брали. Все его попытки добиться у милиции защиты кончались одинаково: ничем.
