Юджин Козловски - Коды комического в сказках Стругацких Понедельник начинается в субботу и Сказка о Тройке
КОД САТИРЫ
Бодлеровское "указывающее комическое" теперь интерпретируется как синоним сатиры. Сатира, смешанная с комедией как синоним сатиры. Сатира использует тот же механизм комического эффекта, что и комедия, и может обладать всеми элементами и качествами, характерными для комедии. Впрочем, вдобавок сатира включает, посредством больших намеков и конкретизации, специфические черты, указывающие на реальный мир. Сатирическое представление жизни, морали и идей, впрочем, не идентично реальному. Оно концентрируется на негативных сторонах, и. путем систематического отбора и усиления недостатков и глупостей, производит карикатуру на свой объект. Более реалистичные сатирики, подобно Салтыкову-Щедрину или Зощенко, используют свое богатое знание описываемого материала "из первых рук" и чувствительный слух на диалоги для поддержки иллюзии реальности: "Но сатирики, использующие элементы причудливого или странного, - подобно Свифту, Рабле, Гоголю, Оруэллу или Хаксли - столь же озабочены созданием подробной иллюзии реальности; они подкрепляют свои фантастические предположения множеством аутентичных деталей, характерных имен, дат и статистики".77 К последней группе я бы с уверенностью добавил Стругацких, чьи произведения часто расширяются до фантастического, но в то же время относятся к настоящему. Это подтверждается открытым заявлением Б.Стругацкого об отношении советской научной фантастики к настоящему78. Еще сатиру отличает от комедии осуждающий тон по отношению к миру, в котором она присутствует: "Это осуждающее отношения является единственным постоянным элементом во взглядах всех сатириков на мир. Что бы они ни делали, они критикуют; сатира сочетается с неудовлетворенностью, жалобой, отрицанием, сожалением. В этом смысле сатира уникальна, так как ее финальная перспектива отличается от таковой любого другого жанра."79 "Два момента характерны для сатиры: остроумие или юмор, основанные на фантазии, на гротеске или абсурде, и объект нападения. Нападение без юмора, или чистое отрицание, является одной из границ сатиры".80 Механизмом комического в сатире является читательское восприятие несоответствия между социальной и моральной реальностью, известной ему, и смешным искаженным представлением этой реальности в сатирическом тексте. Относительный разрыв между этими двумя планами мысли комически соединяется с их основными концепциями, открывая, тем самым, поучительное значение.
Проанализировав ранее несоответствие как элемент комплексной концепции комического, с этого момента я буду использовать термин "несоответствие" или "комическое несоответствие" как сокращение или эквивалент термина "комический эффект". Как указывалось выше, комические эффекты во всех трех кодах зависят от явственно различных источников несоответствий: Мишень (пародируемый текст) == пародия (межтекстовые комические несовпадения) == комедия (ПНВС и СОТ - внутритекстовые комические несоответствия) == сатира (внетекстовые комические несоответствия) == социо-моральная реальность В комедии комический эффект обязан (что наиболее важно для моего исследования) несоответствиям внутри самого текста. В пародии несоответствиям между текстом Стругацких и "оригинальным", пародируемым, текстом. В сатире - несоответствиям между социо-моральной реальностью и ее искажениями в тексте Стругацких.
У всех трех кодов есть лежащий в глубине комический элемент, основанный на механизме относительных несоответствий. В сущности, коды отличаются друг от друга только в терминологии источников несоответствия. Следовательно, в моем последующем анализе, когда я использую термин "комическое", я говорю о несоответствии без необходимости указания на его источник. И когда я использую термины "комедийное", "пародийное" или "сатирическое", я говорю о комическом и указываю на источник комического несоответствия. Редко встречается чисто комедийный, сатирический или пародийный отрывок текста. В своих сказках Стругацкие эффектно смешивают все три кода комического для создания целостного с точки зрения эстетики текста, наполненного как юмором, так и значением. Целостность кодов комического у Стругацких, во многих случаях, зависит от анализа на трех различных текстовых уровнях: начиная от мельчайших единиц (стилистического уровня), через более крупные единицы (композиционный уровень) к наибольшим (уровень тематический). В своем исследовании я буду также учитывать фундаментальное противопоставление парадигматических (in absentia) и синтагматических (in praesentia) отношений. Когда эта система прилагается к принципу трех кодов комического, ясно, что, в первую очередь, в моем анализе код комедии связан с отношениями in praesentia, а коды пародии и сатиры - с отношениями in absentia. Рассматривая под этим углом зрения произведения Стругацких, я буду не только исследовать комбинации различных составных частей материала в их отношениях с другими частями внутри двух сказок, но я также буду анализировать те же элементы в контексте связанных с этими двумя сказками произведений русской и мировой литературы, а также в контексте мировой культуры. Помещение текста в этот более широкий контекст выявляет и проясняет иные значения текста. Такие различные прочтения текста будут рассматриваться здесь как основная демонстрация случаев литературного богатства и сложности, а также как ключи к природе комического искусства Стругацких. Важно заметить также, что несоответствия, будь то комедийные, пародийные или сатирические, являются не только источниками комических эффектов, но и эффектов эстетических, происходящих от формальных контрастов и гармоний, несомых комическими несоответствиями: "Гармония - результат контраста, - сказал я. - Весь мир состоит из противостоящих элементов. И..." "И поэзия", - вмешался он, - истинная поэзия - чем более оригинальный и живой ее мир, тем более противоречивы те контрасты, в которых заключено тайное родство."81 Так, прослеживая контрасты и несоответствия, повторяющиеся и варьирующиеся линии, совпадение и взаимодействие различных комических образов, я буду анализировать их поэтическую функцию. По мере того как они откликаются, пересекаются, накладываются, реагируют друг на друга, они составляют эстетические модели, которые расширяют и поддерживают большее комическое повествование. Две сказки следуют друг за другом, примечательно варьируя характер комического, что выражается постепенным переходом от легкой дружественной комедии к более мрачному юмору или сатире. В массовых фильмах и литературе есть неписаное правило продолжений - количество смертей и катастроф в них должно расти по экспоненте. В сказках Стругацких - ПНВС и СОТ - "смертей и катастроф" в буквальном смысле слова нет, но, тем не менее, сказки пародируют этот принцип. Веселое комическое взаимодействие волшебной сказки и обыденной реальности в начале ПНВС сначала уступает место гротеску (комическому и пугающему) злоупотреблений наукой - в середине произведения, - а затем мрачным и беспокоящим абсурдностям злоупотребления властью в СОТ.
ЧАСТЬ 2
МАГИЯ И НАУКА
ГЛАВА 3
СУЩНОСТИ РУССКОЙ ВОЛШЕБНОЙ СКАЗКИ И НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИНСТИТУТ ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА - НИИЧАВО
Большая часть действия ПНВС происходит в Научно-исследовательском институте чародейства и волшебства - НИИЧАВО. Привалов - один из маговученых Института, а также - главный герой и рассказчик. Он постоянно наблюдает таинственных персонажей и магические действия в Институте и его окрестностях. Прибыв в Институт, Привалов видит слово "НИИЧАВО" уже на воротах музея Института (10). Комический эффект этого слова может быть проанализирован сначала на стилистическом (вербальном) уровне. Слово само по себе является акронимом и походит, то есть имеет парадигматическое отношение, частично в произношении (а еще более - в ненормативном, провинциальном русском произношении) на слово "ничего", означающее "ничто", "ничего особенного". Так эти два слова составляют комическое несоответствие (неожиданное сходство и различие): НИИЧАВОничего. Неожиданное, подразумевающееся значение слова "ничего" комически подрывает серьезную форму, скрытую в акрониме - названии Института. Комическое несоответствие также развивается на композиционном (синтаксическом) уровне, когда Привалов пытается угадать значение загадочного акронима, появляющегося позже и в развернутой форме:
"АН СССР НИИЧАВО (43)
Научно-Исследовательский Институт Чаво? В смысле Чего?" 1.Перая часть акронима (два слова) - ясна, привычна, полностью уважаема: АН СССР. 2.Вторая часть акронима - неясна и непривычна. В попытках расшифровать ее, Привалов использует вопросительное слово "Чаво", хотя это и не нормативный русский язык. Затем он выдвигает некоторые разумные, но, тем не менее, комические (с лингвистической точки зрения) гипотезы (примечание: первые три буквы опознаваемы): "Чрезвычайно-Автоматизированной Вооруженной Охраны? Черных Ассоциаций Восточной Океании?" (43) 3.Когда вторая часть акронима наконец открывает свою тайну, один несоответствующий акроним уступает место другому, комически сочетающемуся с предшествующими лингвистическими догадками Привалова: "Чародейства и Волшебства" (80). Эта вторая часть акронима оказывается несоответствующей, но в другом смысле. В рассматриваемом акрониме присутствует неожиданное семантическое несоответствие. Читая: "Академия Наук Союза Советских Социалистических Республик Научно-Исследовательский Институт", участник не ожидает фразы: "Чародейства и Волшебства". Серьезная (или, по крайней мере, потенциально серьезная) наука сталкивается с миром чародейства и волшебства. Сопоставление этих двух дискурсов производит комическое несоответствие, которое встроено в структуру ПНВС как движущая сила повествования. Учитывая предыдущее подразумеваемое акронимом возможное значение "ничего", - финальное раскрытие полного названия восстанавливает, правда, только частично и иронически, серьезность и респектабельность слова "НИИЧАВО". Само название Института заключает в себе удивительную комическую несопоставимость - эмпирической деятельности Института, пересекающейся с чародейством и волшебством. Слово "НИИЧАВО", будучи насмешливым комментарием в адрес Института, кратко предсказывает не только несоответствие как основную творческую технику сказок, но и игру эмпирического и сверхъестественного миров, показывая их, соответственно, через "реалистический" и волшебно-сказочный дискурсы. В получившемся в результате этого научно-фантастическом дискурсе, впрочем, два пересекающихся мира достигают комической и поэтической многозначности. Таким образом, само слово "НИИЧАВО" предлагает шутливое краткое содержание и комический взгляд на ПНВС и СОТ.
