Женщина и война. Любовь, секс и насилие - Гругман Рафаэль Абрамович

Роман Нормана Льюиса «Сицилийский специалист» начинается с рассказа о мароккинат [179]:

«Через три недели после того, как союзники высадились в 1943 году в Сицилии, марокканцы — небольшой отряд в составе англо-канадской армии, которая продвигалась с побережья в глубь острова, — убили своего командира и дезертировали. Захватив четыре «джипа», они удрали с поля боя и, направившись на запад, принялись грабить и убивать. В Кампамаро у них кончился бензин, и они превратили эту деревню в свой опорный пункт, базу для набегов на окрестные селения. Дезертиры нападали на близлежащие фермы, грабили, жгли, рубили головы тем, кто оказывал сопротивление, насиловали мужчин, женщин и детей, а потом с гиканьем и хохотом возвращались в Кампамаро, таща награбленное и украсив руки кольцами, сорванными или срезанными с пальцев своих жертв. Порой они волокли за собой девчонку или мальчишку, иногда и двоих, а когда истерзанные, истекающие кровью дети уползали, били в барабаны и плясали всю ночь напролёт.

На третий день их пребывания в Кампамаро семнадцатилетнему Марко Риччоне, который, с тех пор как явились марокканцы, вместе с матерью и младшей сестрой прятался в старом погребе, удалось с наступлением темноты бежать и через горы добраться до Сан-Стефано, где была ферма Тальяферри, человека из Общества чести.

Тальяферри, небольшого роста, иссушенный солнцем крестьянин, много лет проживший в Америке, вызвал трёх своих подчиненных по Обществу, и они все вместе разработали план действий. Они понимали, что их слишком мало, чтобы напасть на марокканцев с оружием в руках. Кроме того, они были уверены, что подобное нападение не останется безнаказанным, когда прибудут основные силы союзников, а потому решили покончить с пришельцами старым испытанным способом. Марко Риччоне рассказал, как обстоят дела в Кампамаро: марокканцы голодают, потому что хлеба нет, весь скот крестьяне забили и съели, оставив только свиней, которых мусульманская религия запрещает употреблять в пищу. В хозяйствах Сан-Стефано отыскали девять кур, зарезали и впрыснули в мясо мышьяк, а Риччоне согласился отвезти кур в Кампамаро. Ему дали велосипед, и он, повесив кур на руль, отправился по горной дороге назад. Как только он въехал в свою деревню, на него с гиканьем набросились марокканцы. Связав ему большие пальцы рук, они потащили его в хижину, где над ним надругался сначала старший сержант, а потом, согласно чину и старшинству, остальные. После этого зажарили на вертеле кур и съели. А через полчаса или даже раньше яд стал проникать в ткани, нервы, кровь и кости, оказывая парализующее действие. Все внутри у них запылало, и они с воплями кинулись во все стороны, ногтями раздирая тело. Смерть наступала не сразу, один из марокканцев сумел отползти от деревни на целых полмили, где, вгрызаясь в землю, испустил дух лишь восемь часов спустя.

К исходу дня операция была завершена, и у жителей Кампамаро осталось на руках одиннадцать трупов…»

Пройдясь победоносным маршем по итальянским женщинам, в составе союзных войск французский экспедиционный корпус высадился в Нормандии. С боями он дошёл до Германии, во Франции сдерживая пыл (не иначе как междусобойчиками). Но, когда они добрели до Германии, тогда и началось…

Войдя в Штутгарт, в первый же день марокканцы изнасиловали 1198 немок в возрасте от 14 до 74 лет. Такая же судьба ждала Виллинген, городок с населением двенадцать тысяч человек. Когда они его покинули, около пятисот женщин обратились за медицинской помощью [180].

Сенегальские подразделения «Senegalese Tirailleurs», входившие в состав французской армии и высадившиеся 17 июня 1944 года на острове Эльба (место первой ссылки Наполеона), также отличились массовыми изнасилованиями, хотя и не в таких масштабах, как марокканцы.

Слух о сексуальном насилии, совершённом туземными частями французской армии, в июне 1945 года докатился до Вашингтона. 17 июля на слушаниях в Сенате Джеймс Эстланд, сенатор от Миссури, потребовал расследовать преступление вышедших из-под контроля французских туземных частей. В течение пяти дней, — заявил он, — они изнасиловали сотни женщин, загнанных в штутгартскую подземку.

Французы возмутились и «уличили» сенатора во лжи: нет никакого метро в Штутгарте! Затем они обозвали его расистом, не вникая в смысл обвинений.

Действительно, ошибся сенатор — не было метро в Штутгарте. Его информаторы ошибочно назвали так подземную стоянку трамваев. Это меняет суть дела?

Хотя марокканцы и воевали под французским флагом, полагаю, ныне у французов нет желания назвать их французами. Как и не возникает желания у россиян считать русскими две латышские эсэсовские дивизии, действовавшие в Псковской области (хотя формально с 1940 года латыши были гражданами СССР). Но нельзя их назвать и немцами, хотя одеты были латыши в немецкую форму.

Да, кстати, кто-нибудь объяснит, за какие военные заслуги Сталин настоял, чтобы Франции выделили в Германии оккупационную зону?

Франция, Франция… О ней американцы шутили после Второй мировой войны: «Боевой флаг Франции — белый крест на белом фоне». Немецкий оккупационный корпус в 40-милионной Франции составлял 60 тысяч солдат и офицеров. Сопротивление было ничтожным. Доблестные французы не в состоянии были сами себя освободить и доверили это дело союзникам.

Впрочем, какие-то военные заслуги у французов имелись, засекреченные в архивах, которые когда-нибудь обнародуют, скажем, к двухсотлетию со дня окончания Второй мировой войны или к трёхсотлетию Бородинской битвы. Они позволят взывать к справедливости. Почему генерала армии США Эйзенхауэра, британского фельдмаршала Монтгомери, маршала Польши Роля-Жимерского, маршала Югославии Тито и даже короля Румынии Михая, союзника Гитлера с 1941-го по август 1944-го, наградили орденом Победы, а генерала де Голля, с августа 1944-го председателя Совета Министров Временного правительства Франции, орденом обделили? Сталин пожалел для преданного деголльчика, призвавшего коммунистов в послевоенное правительство Франции, рубинов — 25 карат, бриллиантов — 16 карат и платины — каких-то 47 граммов? Не по-союзнически… Наследникам де Голля самое время возмутиться и потребовать от России, правопреемника СССР, если не орден Победы, то хотя бы его начинку — рубинов, бриллиантов и платины. А чтобы впредь французов не обижали, вычесть с процентами за каждый недополученный год начиная с 1945-го по карату за год…

Американская армия на тихоокеанском и европейском фронте

Америка воевала на двух фронтах — на тихоокеанском с 1941-го и на европейском с 1944-го, — и американские солдаты, как и солдаты иных армий, паузы между боями старались заполнить утехами с женщинами. На Гавайях, где за годы войны прошли подготовку почти семь миллионов мужчин, чтобы скрасить тяготы воинской службы, открыли публичные дома, в которых ангажемент на гастроли получили национальные кадры, включая самых дешёвых уличных девочек Сан-Франциско. Но национальные кадры, воспитанницы Гонолулу и Сан-Франциско, выполнив патриотический долг в Западном полушарии, не горели желанием продолжить карьеру на тихоокеанском и европейском фронте. Что делать? Рассчитывать на бескорыстную признательность иноземок или быть реалистами, понимая, что солдат, как волк на охоте, сам о себе позаботится?

Армейское командование, надо отдать ему должное, к войне хорошо подготовилось. На Гавайях с солдатами провели воспитательную работу, прививая устойчивую привычку надевать в нужное время презерватив. «Don’t forget — put it on before you put it in», — напоминали солдатам листовки и короткометражные фильмы. Эта привычка, полагали психологи, должна быть естественной и закреплена на подсознательном уровне, так же как и привычка пользоваться зубной щёткой. Пропагандистская работа усилилась, когда союзные войска высадились во Франции.

Последней девственницей, спасшей Францию, была Жанна Д’Арк. Век далёкий — 15-й, в котором, по непроверяемым легендам, девственницы были символом чистоты. Прошло три столетия. Дитя улицы, француженка, оголила грудь и прослыла символом Великой французской революции (есть разные версии её подвига). Девственницей она не была, и даже наоборот — куртизанкой. И что же? Бюст Марианны во фригийском колпаке стал национальным символом Франции. На картине Делакруа «Свобода на баррикадах» обнажённая грудь лоретки призывает французов с «голой грудью» идти на врага.