Полимат. История универсальных людей от Леонардо да Винчи до Сьюзен Сонтаг - Берк Питер
В Гейдельберге члены кружка Eranos, состоявшего в основном из ученых-протестантов, обсуждали работы о религии, рассматривая ее с точки зрения разных наук, от экономики до права. В число участников входили теолог Эрнст Трёльч, историк искусства Генрих Тоде, философ Вильгельм Виндельбанд и полимат Макс Вебер. Именно в этом кружке Вебер впервые высказал свои идеи о том, что он называл «протестантской этикой» [850].
Воскресный кружок в Будапеште просуществовал недолго (с 1915 по 1919 год), но был в эти годы весьма деятельным. В него входили критик Дьёрдь Лукач (который вскоре возглавил группу), историк искусства Фредерик Антал, социолог Карл Мангейм и химик Майкл Полани (который в то время уже интересовался философией и экономикой). В кружок также входило «необыкновенно большое количество талантливых женщин» (в том числе психолог Джулия Лэнг, позже ставшая женой Мангейма), которые могли в нем участвовать, «не ощущая снисходительного отношения со стороны мужчин-интеллектуалов». По словам одного из участников, «прекратить обсуждение было невозможно» и одна из дискуссий как-то затянулась до утра [851].
Еще больше известны две группы, сложившиеся в 20-е годы XX века. Члены Пражского кружка, которыми были не только чешские ученые, но и эмигранты из России (включая Романа Якобсона), встречались в кафе Derby и обсуждали вопросы языка, литературы, фольклора и семиотики. Венский кружок, собиравшийся в Café Central по четвергам, состоял главным образом из философов (Рудольф Карнап, Мориц Шлик), но, как говорил один из его ведущих участников Отто Нейрат, «ни один из членов не являлся так называемым чистым философом; все они работали в какой-то из специальных областей науки», например в математике или физике [852]. Венский кружок был не единственной группой подобного типа в Вене той эпохи. Культура венских кофеен, вероятно, способствовала такому типу интеллектуального общения [853].
Немного позже междисциплинарные клубы появились и в англоязычных странах; к ним относятся History of Ideas Club в Университете Джонса Хопкинса, кружок Парето в Гарварде, лондонский Ratio Club и безымянная, но значимая группа в Университете Глазго.
History of Ideas Club («Клуб истории идей») был основан в 1923 году после одной беседы за обедом, состоявшейся между двумя философами, Артуром Лавджоем и Джорджем Боасом, и Жильбером Шинаром, который преподавал французскую литературу, но, помимо этого, имел массу других интересов. Клуб заседал шесть раз в год по четвергам в одной из аудиторий Университета Джонса Хопкинса; доклады занимали от тридцати пяти до пятидесяти минут, после чего следовало обсуждение. В уставе оговаривалась необходимость выбора «тем, представляющих общий интерес для представителей разных специальностей» и выражалась надежда на «пользу взаимного обогащения идеями». Докладчиками были ученые разных направлений, но ядро клуба состояло из философов, историков и литературоведов [854].
Кружок Парето (основанный в 1932 году) был инициативой полимата Лоуренса Хендерсона, который интересовался биологическими и социальными системами и увлекся идеями Вильфредо Парето как альтернативой теории Маркса. Он организовал в Гарварде семинар, участники которого «собирались на пару часов во второй половине дня» главным образом для того, чтобы выслушать выступление Хендерсона и обсудить его интерпретацию «Трактата по общей социологии» Парето. В кружок входили антрополог, экономист, социолог, историк и психолог (еще один полимат, Джеймс Миллер). Из всех упоминаемых здесь междисциплинарных групп эта имела самую четкую направленность [855].
Ratio Club, основанный в Лондоне в 1949 году, называют «центром британской кибернетики». Члены клуба собирались раз в два месяца в Национальной неврологической больнице, чтобы выпить пива, послушать доклады и обсудить то, что в те годы стало называться «кибернетикой». В группу входили психологи, физиологи, математики, физики и инженеры, среди которых были полиматы Алан Тьюринг и Уильям Росс Эшби, психиатр, переключившийся на нейробиологию, биофизику и общую теорию систем. Чтобы сохранить неформальный характер встреч, клуб принял правило «никаких профессоров», что неизбежно привело к его исчезновению в 1958 году, когда его члены получили повышение [856].
В Глазго «около дюжины» ученых, входивших в группу, которая существовала в этом городе примерно с 1954 года, собирались раз в несколько недель в доме кого-нибудь из участников, чтобы заслушивать и обсуждать доклады. Интересы сообщества сосредоточивались в области теологии, философии, литературы и психологии. Вероятно, самым известным из его членов был Рональд Лэйнг [857]. Еще один участник группы, румынский социолог Зеведей Барбу, перешел в Сассекский университет, где присоединился к аналогичному сообществу, основанному в 1960-е годы; эта группа называлась Humans (в честь Дэвида Юма) [858].
Такие полуформальные сообщества способствовали свободному выражению различных точек зрения и расширяли круг знаний участников, предлагая идеи и взгляды, новые для некоторых из них. Успех этих групп подтверждает тезис о том, что для решения проблемы «когнитивное разнообразие» бывает даже важнее, чем конкретные способности. Иными словами, две или три точки зрения лучше, чем одна. Междисциплинарные группы также иллюстрируют социологическую теорию «коллаборативных кругов» [859]. Это небольшие сообщества, состоящие в основном из молодых людей в возрасте от двадцати до сорока лет, которые со временем формализуют свои встречи, фиксируя место и время. Такие группы обычно существуют примерно десять лет от момента своего создания до распада. Возможно, короткий срок существования в данном случае не является недостатком, поскольку по прошествии десяти лет трудно сохранять непосредственность общения и даже его полуформальный характер.
Объединение наук в теории и на практике
Существование групп, подобных тем, что перечислены выше, можно назвать своего рода партизанской войной против наступающей специализации и фрагментации знаний. Они иллюстрируют умеренный подход к проблеме, характеризующийся обсуждением конкретных тем и сравнительно небольшим числом вовлеченных людей, даже если учесть «эффект умножения» от дальнейшего общения участников вне группы. Более амбициозный подход демонстрируют движения за единую науку.
Сама идея объединения имеет долгую историю, поскольку, как мы уже видели, синтез фрагментированного знания был частью идеала пансофии еще у Коменского и его последователей [860]. В XIX веке Александр фон Гумбольдт считал знания о космосе, как и сам космос, единым целым. Огюст Конт занимался общими принципами наук, а Герберт Спенсер верил в единую систему знаний, основанную на законах эволюции.
Вместе с тем в 30-е годы XX века возникает организованное движение за объединение научных дисциплин. Как мы уже видели, австрийский полимат Отто Нейрат был лидером и организатором такого движения, распространяя принципы централизованного планирования и координированного действия из экономической сферы на интеллектуальную [861]. По свидетельству философа Рудольфа Карнапа, «в дискуссиях Венского кружка, в основном под влиянием Нейрата, принцип единства науки стал одним из главных положений наших общих философских концепций» [862]. В то же время «на удивление трудно сказать, что именно подразумевал Нейрат под единством науки». Он описывал одну из главных целей движения как «развитие всех типов научного синтеза», но скептически относился к систематизации, предпочитая «подчеркнутую неполноту энциклопедии» «предполагаемой полноте одной теории» [863]. Ему было интереснее наводить мосты, чем создавать единую «теорию всего».
