Анатолий Александров - Путь к звездам. Из истории советской космонавтики
Сразу после Пленума ЦК партии, 27 ноября, Королев позвонил Устинову, спросил о возможной «космической перспективе»:
– Теперь я могу, Дмитрий Федорович, надеяться на получение заказа на многоместный корабль?
Прямой вопрос Главного конструктора несколько обескуражил «оборонного министра». Устинов возразил:
– Ты ставишь категорический вопрос, Сергей Павлович, будто я уже по совместительству назначен министром финансов.
– Министр финансов, Дмитрий Федорович, тоже не решает мои вопросы. Их решают выше. Но теперь Карибский кризис позади и, по-моему, пришло самое время рассмотреть неотложные вопросы по космосу.
– А какие вопросы, Сергей Павлович, помимо многоместного корабля, ты конкретно имеешь в виду?
– Имею в виду продолжение работ по «Лунному проекту», Дмитрий Федорович. Я также заинтересован в том, чтобы командование ВВС быстрее получило возможность закрыть вопрос о наборе второго отряда космонавтов. Решению по этому вопросу скоро исполнится полгода.
– Но в Центре подготовки космонавтов есть готовые экипажи на два, а то и на три ближайших года.
– На одном из «Востоков», Дмитрий Федорович, я наметил запустить женщину. А их Каманин в Звездном пока не готовит.
– Вот сколько неотложных вопросов набирается у тебя, Сергей Павлович, – тяжело вздохнул «оборонный министр».
– Набирается много, потому что в последнее время они крайне плохо решаются, Дмитрий Федорович, – возразил Королев.
Тут же Устинов как бы продолжил свой прежний вопрос:
– А какие вопросы имеются у тебя по «Луннику»?.. Там, по-моему, все решено. Надо как можно быстрее доработать технический проект и представить его в правительство.
– Нет, Дмитрий Федорович, не все. Остается открытой проблема двигательной установки. Глушко предложил использовать для Н-1 синтетическое горючее с кислородом в качестве окислителя. Но теперь стало ясно, что двигатель с такими компонентами создать практически невозможно, да и нецелесообразно. Специалисты моего ОКБ уже доказали Валентину Петровичу, что применение его ЖРД с азотной кислотой значительно ухудшило бы летно-технические характеристики ракеты, резко повысило стоимость пусков и было бы очень неудобно в эксплуатации из-за высокой токсичности опасного компонента.
– У тебя есть конкретные предложения, Сергей Павлович?
– Есть, Дмитрий Федорович. Я прошу подключить к нашим работам специальное куйбышевское ОКБ Кузнецова.
– А это разве ускорит твою работу по «Луннику»?.. У Кузнецова – авиационный профиль, нет материальной базы по ракетной технике, экспериментального хозяйства. Вспомни, сколько времени ушло у нас на решение этих вопросов по Фау-2?
– Я вполне понимаю эти трудности, Дмитрий Федорович. Мы всеми силами будем помогать Кузнецову. Но другого выхода из тупика, который создал Глушко, я просто не вижу.
– Ты уже разговаривал с Николаем Дмитриевичем?
– Конечно. Он согласен приступить к работе немедленно.
– Хорошо. Приступай к работе, а я тут еще посоветуюсь с Дымшицем и Афанасьевым. Ты же понимаешь, что без их согласия и помощи твою глыбу не стронуть с места.
– Договорились, Дмитрий Федорович. Вчера я направил письмо в Куйбышев, Воротникову, с просьбой, чтобы обком партии помог Кузнецову на месте быстрее приступить к делу, иначе американцы обойдут нас на Луне. Мой лозунг известен вам: «И на Луне обязательно оказаться первыми».
В марте шестьдесят второго лишь частично разрешился вопрос с набором второго отряда космонавтов. Но особенно порадовало Сергея Павловича тогда то, что в Звездном появилось почти одновременно три женщины – Пономарева, Соловьева и Терешкова. Это, как считал Королев, стало реальным шагом к осуществлению его сокровенного плана организации группового полета двух «Востоков» с участием женщины. Их зачисление в отряд Главный конструктор считал большим успехом генерала Каманина. Сразу после первого знакомства с ними, он предложил начальнику Центра подготовки Карпову разработать отдельный, «женский», график ускоренной подготовки их к полету.
Ни на один день Королев не выпускал из поля зрения грандиозный «Лунный проект». Закончив ориентировочный расчет, проектанты пришли к выводу: потребуется поднять на орбиту полезный вес в девяносто тонн! Получалось, что для такой ракеты потребуется установить на первой ступени по контуру двадцать четыре двигателя с тягой каждого по сто пятьдесят тонн. Все же Сергей Павлович предложил Мишину срочно уточнить расчеты. Они показали, что и девяносто тонн не хватит, надо увеличить полезный вес минимум до девяноста пяти тонн. Число двигателей было увеличено до тридцати, чтобы наверняка хватило энергетики. Пришлось задействовать и такой резерв – заправлять ракету переохлажденным кислородом и керосином. Это оригинальное новшество позволяло взять на борт почти на три процента больше расчетного количества топлива.
Схема получалась очень сложной и громоздкой. Три ступени ракеты выводили «надстройку» на опорную околоземную орбиту. Практически без зазора, в расчетной точке включалась разгонная ступень, получившая название блока «Г», которая выводила корабль к Луне. Там вступал в работу тормозной блок «Д», который переводил «Лунник» на орбиту спутника Земли. Блок «Е» использовался для посадки капсулы на поверхность Луны с одним космонавтом, тогда как второй оставался в лунном орбитальном корабле. Программа пребывания на Луне была рассчитана на трое суток. Затем следовал старт с Луны, стыковка с орбитальным кораблем, переход в него «лунянина» и разгон для полета к Земле… Получалась космическая система, включающая семь ступеней.
В канун второй декады марта Главный конструктор улетел на Байконур, чтобы основательно подготовиться к запуску автоматической межпланетной станции «Луна-4». На рассвете 5 апреля, точно в расчетное время, очередной «научный лунник» улетел в просторы Вселенной. Старт получился исключительно удачным. Никаких замечаний ни по одной из систем носителя и космического корабля от полигонщиков не последовало.
Даже в воскресные дни победного мая Сергей Павлович ежедневно наведывался на сборку и лично контролировал подготовку последних «Востоков» к ответственному старту. Для него каждый пилотируемый пуск получался первым. Гагарин первым вообще взлетел в космос. Титов первым совершил орбитальный суточный полет. Николаев и Попович были первыми в групповом многодневном полете. Очередной старт тоже планировался групповым многодневным, но на этот раз командиром в одном из кораблей назначалась первая женщина-космонавт.
Еще в марте, вскоре после запуска «Луны-4», побывав в Звездном, Королев решил про себя этот вопрос окончательно: полетит Терешкова, ткачиха из Ярославля, комсомольский секретарь «Красного Перекопа», инструктор по парашютному спорту. «Эта не сдрейфит!» – был его категорический вывод.
Звонок Мозжорина был в какой-то степени неожиданным для Главного конструктора. Юрий Александрович сразу повел разговор о ходе работ по «Лунному проекту». Но долго думать, почему он позвонил, было некогда – собеседник на другом конце ждал ответ. У Сергея Павловича он сложился, но был негативным.
– Работы идут очень трудно, – признался Королев. – Ты же знаешь, что Глушко категорически отказался делать мощные двигатели на керосине. А его азотная смесь, по причине токсичности и взрывоопасности, не устраивает меня.
– Я думаю, что Валентин Петрович скоро согласится делать двигатели на твоих компонентах, Сергей Павлович, – в голосе Генерала Мозжорина звучала спокойная убежденность в своей правоте.
– А почему ты так думаешь, Юрий Александрович? – резонно поинтересовался Королев.
– Слышал авторитетное мнение, что письмо специалистов твоего ОКБ все же возымело действие «наверху». По всей видимости, УР-700 Челомея будет скоро зарублена…
– Но я уже договорился с Кузнецовым, и он начал работать по двигателю на моих компонентах горючего и кислороде.
– Это неплохо, что Николай Дмитриевич взялся помочь тебе, но он, по-моему, не скоро выйдет на требуемую тебе мощность двигателя, – возразил Мозжорин.
– Согласен, Юрий Александрович, но у меня не было другого выхода. Мы со своей стороны будем всячески помогать Кузнецову. Я уже направил обращение в обком партии, чтобы Воротников оказал его ОКБ посильную помощь.
– Глушко знает о твоем куйбышевском заказе?
– Знает, конечно. Ему сообщил о нашем договоре с Кузнецовым Устинов.
– Поздравляю тебя, Сергей Павлович. Ты поступил, как известный мудрец из пословицы.
– Какой мудрец? – заинтересовался Главный конструктор.
– Мне недавно рассказал Тюлин: «Человек, который не способен рассердиться, – дурак. А который не позволяет себе рассердиться – мудрец». Ты не рассердился на Валентина Петровича, а взял и нашел себе другого надежнейшего компаньона.
– Николай Дмитриевич действительно очень надежный компаньон, но он до сих пор чисто ракетными делами не занимался, – сказал с сожалением Королев.
