Абдурахман Авторханов - Ленин в судьбах России
Однако, господство диктатуры однопартийной системы с ее полицией и цензурой еще не делает государство тоталитарным. Идеальное тоталитарное государство только то государство, где взаимодействуют оба элемента: тоталитарная политика с тоталитарной экономикой. Только тогда, когда монополия политической власти партии сочетается с монополией ее экономической власти, происходит полное покорение человека партией в целях строительства "социализма". На самом деле это не социализм, а социалистическая фикция, ибо происходит не социализация средств производства, а их национализация, то есть не обобществление, а "огосударствление" их, при котором, если пользоваться марксистской терминологией, вместо эксплуатации человека частным капитализмом происходит эксплуатация человека государственным капитализмом, который назвали "социализмом".
Вот такой государственный капитализм или социализм Ленин собирался построить за шесть месяцев, для чего пришлось приступить к тотальной национализации средств производства, в том числе и земли, которую он еще пару месяцев назад передал крестьянам. Страна не была подготовлена к такой новой революции большевиков. Ленин, как мы помним, сам писал в мАпрельских тезисах”, что его цель не "введение социализма" немедленно, да и в богатой большевистской пропаганде на путях к октябрьскому перевороту говорилось практически обо всем, но ничего или почти ничего не говорилось о социализме. Социализм считался отдаленной целью. Поэтому, когда Ленин после захвата власти, отдаленную цель объявил актуальной задачей, он должен был проложить путь к своему социализму не методами убеждения, а посредством политического и экономического террора. Экономическому террору предшествовал тотальный политический террор. Сигналом к нему явился роспуск Учредительного собрания.
Если в октябре 1917 г. произошел почти бескровный переворот с целью захвата власти, то задуманная теперь Лениным "социалистическая революция" предвещала тяжкую и длительную кровавую драму. Это показывал и лозунг, заимствованный Лениным у автора "Молодой России": "Кто не с нами, тот против нас!" Прежде всего такой выбор Ленин предложил верховному суверенному представительству страны — Всероссийскому Учредительному собранию. Мечта об Учредительном собрании, призванном дать России правовой строй, жила в русской революционной интеллигенции начиная с первой четверти XIX века: требование декабристов о созыве великого собора, требование народников из "Земли и воли" и "Народной воли" о созыве Земского собора. Таковым было и требование всех социалистических партий — меньшевиков, большевиков и эсеров, которые своим основным лозунгом в борьбе с самодержавием сделали именно лозунг немедленного созыва Всероссийского Учредительного собрания. Хотя большевики отлично понимали, что в крестьянской стране они никогда не будут иметь большинство в Учредительном собрании, они все-таки были вынуждены, по тактическим соображениям, принять лозунг Учредительного собрания. Выборы в Учредительное собрание были назначены Временным правительством на сентябрь, потом оно определило срок выборов — 12 (25) ноября 1917 г. Таким образом выборы в Учредительное собрание происходили при большевистском режиме и при беспримерном давлении, шантаже и терроре большевистских комиссаров. Жаловаться было некому: судьями были те же большевистские Советы. И несмотря на все это, более 76 % избирателей советской России голосовало против большевиков и советского правительства. По. данным самого советского правительства за большевистский список голосовало только 23,9 %, а все остальные голоса получили эсеры, меньшевики, кадеты и другие антибольшевистские партии. Это, конечно, предрешило и судьбу самого Учредительного собрания. Разумеется, такой результат выборов для Ленина не был неожиданностью. Но тогда спрашивается, почему он решился на проведение этого антибольшевистского референдума? Ленин решительно не хотел ни этих выборов, ни Учредительного собрания. Ленина уговорило его ближайшее окружение, особенно Троцкий, о котором Ленин сказал однажды, что с тех пор, как Троцкий присоединился к большевикам, "лучшего большевика, чем Троцкий в партии не было". Ленин хотел отказаться от созыва Учредительного собрания, когда узнал точные итоги выборов, или, в крайнем случае, оттянуть его созыв, чтобы постепенно ликвидировать его, действуя "тихой сапой", как он любил выражаться. Троцкий пишет в своих воспоминаниях, что они, его соратники, начали ему доказывать, что поскольку созыв Учредительного собрания всегда был постоянным требованием большевиков, то народ не поймет теперь их отказа созвать его. На это, говорит Троцкий, Ленин отвечал: "Важны не слова, а важны факты”, а Октябрьская революция и есть факт. Наконец, Ленина уговорили, и 18 января 1918 г. в Петрограде в Таврическом дворце открылся первый и последний русский свободный Учредительный парламент, который должен был заложить фундамент всероссийской правовой демократической и федеративной республики. Однако, чего Ленину не удалось "мытьем” (битьем!), того он решил добиться "катаньем".
Из истории становления большевизма можно наблюдать, что его ведущими чертами является органический синтез двух его компонентов: организация и насилие, то есть организованное насилие или насильственная организация. Выключите из этих двух элементов один элемент — тогда большевизма вообще нет. С приходом к власти оба эти элемента усовершенствовались, "материализовались", а организованное насилие приобрело характер универсального метода управления не только в области политики и экономики, но и во всех сферах духовной жизни нации. Дореволюционный лозунг Ленина — "партийность" в философии, эстетике, этике, литературе, искусстве — как раз и стал тем краеугольным камнем, на котором Сталин потом возвел свое чудовищное здание морально-этической дегенерации общества. Источник сегодняшних трудностей не в "застое", не в "культе", не в "бюрократизме", а в моральной философии Ленина. Только диву даешься, откуда у вождя и организатора большевизма — человека высокообразованного, происходящего из интеллигентной семьи, получавшего на протяжении всех своих гимназических лет за Закон Божий и за поведение высшие отметки, а гимназию кончившего с золотой медалью, — откуда, спрашивается, у такого человека скопилось столько злобы и ненависти к личности, к личностным ценностям людей, холодного равнодушия к их судьбе. Порой, правда, бывали моменты, когда в Ленине под влиянием минутных эмоций от чтения или при слу-шаньи музыки своего любимого Бетховена вспыхивали проблески человечности, но он тут же как бы отряхивался от этой "мещанской” слабости, приговаривая: "Нет, нельзя гладить людей по головке, всегда надо гладить против шерсти!". То, на что сегодня так жалуется советская публицистика — на отсутствие в обществе политической культуры — это ведь болезнь наследственная. Она идет тоже от Ленина. Яркая иллюстрация тому — история, как Ленин и другие большевики обошлись с Всероссийским Учредительным собранием. Большевики овладели государственной властью. Поэтому правительство Ленина и Троцкого могло и не созвать "Учредилку", как презрительно они окрестили Учредительное собрание. Они его вполне могли распустить после того, как оно отказалось санкционировать большевистский переворот и декреты Второго Съезда Советов. Большевики решили, что этого мало — надо организовать публичное и всеобщее глумление над Учредительным собранием, чтобы отучить русский народ от его вековой мечты о Вече, Земском Соборе, Учредительном собрании, парламентской демократии. Вот некоторые штрихи к сказанному из истории роспуска "Учредилки".
Открытие Учредительного собрания было назначено на полдень 18 (31) января 1918 г. Но советское правительство не соизволило явиться к положенному времени, чтобы открыть его. Проходят минуты, часы, но правители не появляются. Уже четыре часа дня, но Ленин все еще не торопится с открытием собрания. Тогда один из представителей сильнейшей фракции — фракции эсеров — Лордкипанидзе вносит предложение, чтобы старейший из членов Учредительного собрания открыл его заседания, не дожидаясь появления правителей. Старейший, С.ГГШвецов, бывший член "Народной воли", поднялся на трибуну. Что потом происходило, рассказывал секретарь Учредительного собрания М.В.Вишняк:
"Швецов "не спеша поднялся на трибуну, сопровождаемый звериным аккомпонементом, который, раз начавшись, уже продолжался непрерывно — с промежутками только на секунды — в течение всех последующих двенадцати с лишним часов. Стенографический отчет отмечает кратко и сдержанно: "Шум слева. Голоса: "долой", "самозванец", продолжительный шум и свист слева". На самом деле было много ужаснее, гнуснее и томительнее. С выкриками и свистом слились вой, улюлюканье, топание пюпитрами и по пюпитрам. Это была бесновавшаяся, потерявшая человеческий облик и разум толпа… Весь левый сектор (это значит большевики и левые эсеры — А.А.) являл собою зрелище бесноватых, сорвавшихся с цепи. Не то сумасшедший дом, не то цирк или зверинец, обращенные в лобное место. Ибо здесь не только развлекались, здесь и пытали: Горе побежденным! Где же Ленин? Он тут же, в правительственной ложе, в качестве режиссера и постановщика всего этого хаоса, сам не выражается вслух, посылает лишь записки большевистским актерам на сцене и за кулисами и всем своим внешним поведением подчеркнуто демонстрирует свое неуважение и презрение к этому суверену Земли русской, а потом вообще исчезает". Вишняк замечает: "В левой от председателя ложе Ленин, сначала прислушивавшийся, а потом безучастно развалившийся то на кресле, то на ступеньках помоста и вскоре совсем исчезнувший".
