Виктор Рубель - Тайные пси-войны России и Америки от Второй мировой до наших дней
Я снова отправился в путь, пытаясь решить проблему подрядчика. В моих скитаниях мне удалось выйти на нескольких главных подрядчиков Министерства обороны, и многие из их генеральных директоров восторженно поддерживали нашу концепцию, но в конце дня. отказывались! Постепенно я начал впадать в отчаяние и позвонил своему бывшему клиенту, другу, офицеру Военно-воздушных сил, полковнику Джозефу Анжело. Я решил попросить его совета: в конце концов, у меня был виртуальный чемодан, набитый виртуальными двумя миллионами долларов наличных денег! “Это что-то да значит!” — думал я.
К счастью для меня, Джо нравилось работать в одной связке со мной, и он сразу же спросил, хочу ли я организовать свой офис в компании, в которой он теперь работает. А трудился он, между прочим, в Международной корпорации прикладных наук (SAIC). Уф, кажется, дело сделано! Хотя ещё не совсем. Джо сказал мне, что я должен буду убедить его босса в потенциальной прибыльности новой программы.
Встреча была назначена несколько недель спустя в штаб-квартире Международной корпорации прикладных наук в Сан-Диего, на ней должны были присутствовать двое: я и босс Джо, Том.
Мы встретились и после обмена любезностями перешли в зал заседаний. Я спросил Тома о том, что Джо рассказал ему о целях нашей встречи.
— Джо сказал, что он с большим уважением относится к вашей работе и что вы были физиком, — ответил Том.
— И это — все? — удивился я.
— Да... — был ответ.
В тот момент я был готов отменить встречу, полететь во Флориду и задушить Джо голыми руками! Как он мог НЕ сказать своему боссу, что я собирался говорить об экстрасенсорике? Всё, что Том ожидал в тот момент, — это то, что я, возможно, собираюсь говорить о чём-то вроде новой стильной системе радиолокации или каком-нибудь другом разведывательном прибамбасе.
Ну что ж. Я набрал в лёгкие побольше воздуха и нырнул в бездонные глубины повествования. Часов через пять Том уже просил меня о сотрудничестве — идея просто захватила его. Таким образом, у спонсируемой правительством программы ЭСВ теперь, по крайней мере, был промышленный дом и довольно неплохой.
Но всё же оставалась другая, не менее сложная проблема: какое агентство возьмёт ответственность за контракт? Учитывая историю взаимоотношений программы Стэнфордского института с Разведывательным управлением Министерства обороны США (DIA), можно было ожидать, что соответствующий ответственный генерал категорически откажется от нашей программы. Так и случилось, после чего началась война с Сенатом, которую, по определению, всегда выигрывает Сенат. Мне показали официальное письмо к тому упорному командующему (трёхзвездному генералу) от старшего члена Специального комитета Сената по разведке, который посетил меня ранее в Стэнфордском исследовательском институте. Письмо требовало от генерала объяснить в 24 часа, почему он проявляет такое непочтение к Конгрессу, отказываясь от нашей программы. Поверьте мне, такое письмо от Конгресса — не самое благоприятное условие для продолжения карьеры. Но таким образом новый раунд нашей программы начался в Разведывательном управлении Министерства обороны США, физически расположившись в Международной корпорации прикладных наук.
Но какое отношение всё это имеет к возможному закрытию «Звёздных Врат»? Самое непосредственное. Большинство наивно полагает, что цепочка военных инстанций решает всё. Генералы говорят полковникам, что делать, те передают приказ майором, а они, в свою очередь, приказывают лейтенантам. Это не совсем так. Да, чаще всего высокопоставленные офицеры уважают мнение своих коллег и редко отвергают его. Однако время от времени, это правило нарушается, и тогда в свои права, зачастую непреднамеренно, вступает так называемая «буква закона». Известен такой показательный в этом смысле случай во времена правления администрации Картера. У президента был научный интерес к НЛО, и он как-то, заглянув в НАСА, попросил директора изучить это явление. Директор взял под козырёк:
— Есть, сэр!
Президент уехал. и далее наступила тишина: ничего вообще не случилось.
Трёхзвёздный генерал — глава Разведывательного управления — последовал пожеланиям Конгресса, но только формально, соблюдая букву закона. В течение последующих четырёх лет Разведывательное управление Министерства обороны сделало всё, что было в его силах, чтобы создать препоны и сделать работу программы настолько трудной, насколько это возможно, чтобы программа не смогла не то чтобы развиваться, а просто выжить.
Так, руководство Разведывательного управления параллельно запустило программу по дальновидению в форте МИД, состоящую из совершенно некомпетентных людей. Моральный дух этой боевой единицы резко упал. Да так упал, что во время моих частых посещений Форта Мид различные сотрудники подразделения приглашали меня пообедать и за трапезой просили меня вмешаться и замолвить за них словечко. Я так и делал, но абсолютно никакого эффекта за этим не следовало. Было очевидно, что сверху поступил начальственный приказ: программа должна провалиться.
И всё же, несмотря на все препоны, наша часть программы в Международной корпорации прикладных наук процветала более четырёх лет. За этот период был опубликован ряд научных работ, прошедших тщательную экспертную оценку. Как и во время предыдущего воплощения программы в Стэнфордском институте, у нас был Комитет по научному надзору, чтобы уверить наших спонсоров, что мы делаем самую лучшую науку и наилучшим способом. Кроме того, была организована Наблюдательная комиссия, следящая за этикой использования человека в наших экспериментах. Наряду с этим был сформирован Комитет по политическому надзору, чтобы удостовериться, что наша работа ведётся в полном соответствии с поручением Министерства обороны.
Поскольку геополитическая обстановка начала меняться — напомню, что холодная война подходила к концу — наше финансирование стало уменьшаться, а требования разведки медленно смещались от стратегических к более тактическим. Стратегическая разведка переключалась на долгосрочную перспективу.
К примеру, раньше мы в течение некоторого времени наблюдали определённый участок в Советском Союзе и хотели знать, что там происходит. Теперь же тактическую разведку больше интересовали непосредственные обстоятельства. Например, где будет через час снижающийся самолёт или нечто в этом роде. Поэтому и политическая поддержка, и покровительство нашей программе также сходили на нет. Наконец Международная корпорация прикладных наук медленно, но верно начала перекрывать нам кислород. Из Управления прозвучало предложение уменьшить штат и, оставив наши функциональные и удобные офисы, переместить костяк нашей команды в Сан-Франциско, подальше от офиса корпорации. Для меня это означало, что 20-минутная прогулка до места работы должна превратиться в утомительную часовую поездку. Однако еще более важно было то, что изменились приоритеты: исследовательская деятельность сворачивалась, оставалось только подчищать всякую договорную мелочёвку, засекречивать материалы и начинать создавать архивы. К счастью, большинство сотрудников нашли другие рабочие места, но узы товарищества, которые завязались на общей работе, сохранились и по сей день, несмотря на то, что все мы разъехались в разные стороны.
В конце концов, корпорация снова попросила меня на короткий период времени переехать в свой офис в Пало-Алто. Хорошей новостью было то, что я теперь мог поехать на работу на своем велосипеде, плохой новостью можно считать то, что это было концом всей нашей деятельности. Моей главной задачей стало опечатать одни отчёты и рассекретить другие.
Однако вместе с этими перемещениями мне дали маленькое поручение — оказать помощь в проверке нашей программы Центральным разведывательным управлением. То, как это происходило — отдельная история.
Неприятная ситуация в Специальном комитете Сената по разведке, в результате которой нашу программу поглотило Разведывательное управление — победа, которой не было — вызвала интерес одного из чиновников Комитета по ассигнованиям Сената. Он решил убрать программу из DIA. Действовал он от имени Комитета по направленной деятельности Конгресса (CDA), что было в тот год частью законопроекта об ассигнованиях для Министерства обороны. Комитет CDA потребовал, чтобы Центральное разведывательное управление провело ретроспективный обзор 20-летней программы ЭСВ, чтобы определить её эффективность как инструмента сбора разведданных. Кроме того, если ЦРУ придёт к выводу, что программа стоит того, CDA приказал ему взять на себя ответственность за программу, включая передачу всего связанного с ней персонала из разведывательного управления в ЦРУ.
В соответствии с инструкцией CDA ЦРУ заключило со мной небольшой контракт через Международную корпорацию прикладных наук, чтобы я помог им в оценке материалов. Я с большим волнением воспринял тот факт, что мне предстоит работать с доктором Эндрю Кирби, специалистом в физической химии, работающим на Управление науки и техники ЦРУ. Первоначально Энди был не совсем в теме, но его энтузиазм освещал насаждённую за последние годы людьми из Разведывательного управления тьму. И всё же.
